Пожиратель мух - Кирилл Алексеев

Тем же летом случилась еще одна странность. Одна за другой передохли все собаки. Без видимых причин. Никого это особенно не взволновало – собака не корова. К тому же, было их здесь всего-то раз два и обчелся. Предположили, что чумка или еще какая-нибудь зараза. Обычное дело для наполовину диких псов. Началось это аккурат после гибели мальчика.

Был еще один момент, но не знаю, относится ли он к делу… Осенью из войсковой части, есть тут относительно недалеко одна, сбежали двое солдат. Ловили, естественно. Ребята, почему-то отправились не в сторону города, как можно было бы предположить, а сюда, к границе. В Эстонию, что ли хотели убежать? Черт их теперь разберет. Оба пропали. Причем пропали в этих лесах. У них был один автомат на двоих. Так вот, автомат нашли, а их – нет. И автомат обнаружили мужики, приехавшие отдыхать на базу СПЗ. Ходили за грибами и нашли его висящим на ветке. Он весь был вымазан черной жирной землей. Земля не из наших мест, тут сплошная супесь. На этом вроде как все странности тогда закончились…

Слушая краем уха хозяина, Виктор лихорадочно искал пути спасения. Но искать возможность спасения – это совсем не значит обязательно спастись. Ремни были затянуты на совесть. Кисти не могли двинуться ни на волос. И Виктор уже чувствовал, что пальцы онемели.

Он кряхтя перевернулся на другой бок и снова оказался лицом к Кате. За его спиной старик монотонно продолжал рассказ. Похоже, ему было наплевать на пленников. Пока. Его волновало только случившееся год назад в деревне под названием Пески.

– Прошлой весной, когда в деревню еще не понаехали городские, из собственного дома исчез Васька Ануфриев – может, знали его. Тридцать лет, хронический алкоголик, местный мистер Хайд, давно уже похоронивший доктора Джекила. Жена выперла его из города в деревню, когда поняла, что самой с ним не совладать. Ну а ему было все равно, где пить… Так вот, той ночью соседи слышали какой-то шум у него в доме, крики, но не обратили внимания. Он частенько чертей гонял. Так что подумали – опять допился до белой горячки. Через день, когда он уже второе утро подряд не появился ни у Коли, поклянчить самогон, ни в райцентре у магазина, решили зайти к нему домой, не приболел ли. Вся комната была буквально залита кровью. Пол, стены, даже на потолке нашли кровавые брызги. Словно Ваську разорвало на части. Сомнительно, чтобы белая горячка приводила к таким результатам, не находите? – хозяин хихикнул. – И повсюду были следы. Отпечатки босых ног, измазанные черной липкой землей… Просто комья этой земли. Понятное дело, вызывали милицию. Те приехали, покрутились, опечатали дом, пошерстили местных алкашей и убрались восвояси. Решили, что была пьяная драка с каким-нибудь заезжим пьянчугой. Зарезал Васю, а потом, перепугавшись, закопал тело где-нибудь в лесу и слинял. Ищи такого…

Виктор подполз вплотную к Кате и одними губами прошептал:

– Повернись ко мне спиной.

– Зачем это?

– Хочу посмотреть, как у тебя связаны руки.

– Издеваешься?

– Пожалуйста.

Катя бросила на него сердитый взгляд и заерзала по полу. Ей почти удалось перевернуться на другой бок, когда старик, наконец, заметил ее телодвижения.

– Неудобно, барышня? Или хотите развязать друг дружку? Зря вы это. Меня пеленать один комитечик научил, так что ничего у вас не выйдет, даже не пытайтесь. А если увижу, что чего-то вы там все-таки мухлюете, еще один синяк поставлю, уж не обессудьте.

– У меня бок затек, – пискнула Катя.

– А… Ну-ну. Тогда я продолжу с вашего позволения. Вы ведь не будете возражать? Я приехал сюда в середине июня. К этому времени здесь уже дачники были. Большая часть домов давно городским продана. Выезжают сюда на лето. Коренных-то жителей всего ничего. Дядька зимой помер, Тимофеевна, которая мужа похоронила год назад, да Кобылины муж с женой. Три двора, вернее, с зимы – два. Остальные дачники. В основном, понятно, детишки. С бабушками или мамами. Мужиков всего двое. Вот он и развернулся. Прохор, я имею в виду. И ведь хитрый, стервец. Сперва как раз с мужиками разделался. За одну ночь. Я видел, как он шел по деревне. Длинный, тощий, голый… Дома ведь тут не запирают. Ни к чему.

Хозяин помолчал. Было слышно, как он барабанит пальцами по столу.

– У меня бессонница. Как на пенсию вышел, так и навалилась. Бывает, за всю ночь час подремлю и все, хоть убей. Тогда тоже не спалось. Лежал, в потолок смотрел. И вдруг услышал, как кто-то прямо под окнами прошел. Тяжелые такие шаги, неторопливые. Так хозяин в дом входит… Мне, честно говоря, не по себе стало. И дело даже не в том, что кто-то в три часа ночи выходит из леса и не таясь проходит под твоими окнами. Хотя и это тоже странно, если не сказать больше – подозрительно. Но было еще что-то… Боюсь, словами передать то, что я тогда почувствовал, невозможно. Знаете, как бывает, когда в жаркий день открываешь старый погреб, в который давно никто не заглядывал? Холодная волна сырого затхлого воздуха вырывается оттуда, и по коже мурашки бегут, будто из знойного лета в позднюю осень перенесся… Вот нечто похожее я почувствовал тогда.

Дождался, пока незнакомец отойдет от моего дома подальше, а потом выглянул в окно. И увидел тощую сутулую спину. Я был уверен, что человек не из нашей деревни. Ни у кого здесь не было такой фигуры. Настоящая верста коломенская. Да и кому нормальному в голову придет по ночам голышом гулять? Комаров видимо-невидимо, да и прохладно… Я видел, как он вышел на главную улицу и остановился, словно размышляя о чем-то. Луна хорошо освещала его. Он стоял, глядя под ноги. Стоял абсолютно неподвижно. Как статуя…

У Виктора перед глазами тотчас возникла картина из недавнего прошлого. Долговязая фигура посреди проселка, в ярком свете фар. Тогда ему на ум пришло то же сравнение. Незнакомец действительно стоял, как статуя. Памятник ночным кошмарам.

– Свет луны только подчеркивал это сходство с изваянием. Мужчина стоял так долго. Может, минут десять. Для меня это были ужасные десять минут. Несколько раз я порывался окликнуть его, но что-то останавливало. Совершенно не хотелось привлекать внимания. И в то же время, ожидание того момента, когда он наконец шевельнется, было невыносимым… Все равно что смотреть на неразорвавшуюся бомбу. Я торчал у окна, то открывая, то закрывая рот, чувствуя себя глупцом. Он пугал, понимаете? Пугал этой неподвижностью… Пугал самим фактом своего появления глубокой ночью в центре деревни. Но тогда я был таким же тупоголовым, как вы. Пытался убедить себя, что мои страхи беспочвенны, что это просто расшалившиеся из-за бессонницы нервы. Даже предположил, что человек мне мерещится…

А потом он, наконец, пошевелился. Повернулся и направился к ближайшему дому. Слава Богу, не к моему… Он не таясь поднялся на крыльцо, распахнул дверь и исчез в темноте. Через минуту из дома послышались крики. Я ни разу не слышал, чтобы люди так кричали. Ужасно, ужасно… Жутко представить, что там творилось… Как они кричали, как кричали…

– Да заткнитесь вы, наконец! – взвизгнула Катя. – Старый урод! Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь! Я не хочу больше это слушать!