Украденная служанка - Стелла Вайнштейн

Общество аристократов закрыто, следует традициям не записанным ни в одной книгу. Малейшее нарушение — ты теряешь очки, становишься парией. Леди Уиндхем хватило одного взгляда и она узрела правду.

Ладно Бестерн, ему Пруденс предсказала что-то крайне важное обо мне. Но неужели Энтони не видел, что я дикарка? Хотя… Мужчин всегда тянуло на экзотику, может я привлекла его именно отсутствием манер.

А вот женщины не простят невоспитанность и сделают все возможное, чтобы отравить самозванке жизнь.

Может быть об этом меня предупреждала Пруденс?

* * *

Леди Уиндхем вплотную занялась манерами самозванки. В течении двух дней меня поднимали в шесть утра, тщательно одевали. Роуз отрядили в помощь двух служанок — горничная не справлялась сама с завышенными требованиями леди Уиндхем к моим нарядом. Когда я представала перед испытующим взором компаньонки, она придиралась к любой мелочи.

Роуз пришлось выслушивать немало нелестных эпитетов о лени и разгильдяйстве челяди. Девушка растеряла толику жизнерадостности, но стала работать намного усердней. Надо признать, что с появлением домашнего тирана мои платья стали идеально отглаженными, украшения подобранными со вкусом, а прическа достойной журналов мод из нашего мира.

Из заказанного гардероба было отобрано всего два платья, те, которые госпожа Веллсбери придумала собственноручно. Наряды выбранные вдовствующей герцогиней были злобно осмеяны, на счастье сама Корделия не присутствовала при этом, занятая Пруденс, а я мужественно приняла на себя ответственность за «убожество и вульгарность, придуманное скудоумием и гордыней».

Огнедышащий и вредный дракон по имени леди Уиндхем мне ужасно нравился. Я питала слабость к сильным женщинам и уважала ее готовность применить свой пыл на мое благо. Я трезво смотрела на вещи — чтобы стать аристократкой мне потребуется каторжный труд, время и чудо. Появление сверх-требовательной персоны, готовой открыть секреты поведения в приличном общества, приравнивалось мною к тому самому чуду, удачно выпавшему на мою долю.

Поэтому на все придирки компаньонки я отвечала ироничной улыбкой и сердечно обещала исправиться.

Ей нравилось после двух часового мучения с утренним одеванием на пустой желудок сажать меня за ломящийся от снеди стол, уставленный желтоватым свежим маслом, малиновым вареньем, жаренными яйцами с ярко рыжим желтком, свежими булочками — и запрещать мне притрагиваться к еде, пока не отработаю осанку, изящные движения рук, искусство владеть выражением лица.

— У вас любую мысль в глазах видно, милочка, — одернула меня леди Уиндхем. — Научитесь улыбаться вежливо и заинтересованно. Детская невоздержанность в обществе не приветствуется.

Она поднесла миниатюрный бутерброд с огурцом ко рту и откусила маленький кусочек, показав белоснежные зубы и привлекая внимание ко рту. Я с тоской проследила за ее движением. В животе заурчало.

Я послушно улыбнулась, подавив смешок.

Сегодня леди Уиндхем была одета в зеленое сатиновое платье, плотно обнимающее тонкую талию компаньонки. Пышные складки живописно ниспадали, подчеркивая белизну кожи на кокетливо выглядывающей лодыжке. Корсаж украшало прозрачное кружево с золотым шитьем, ниспадающее на плечи и являющееся главным украшением платья. Тонкая работа, теперь я разбиралась сколько усилий и мастерства требуется для прозрачной паутинки. Глядя на кружево сердце сжалось — как там моя Мэй?

Мысли мгновенно перенеслись к мужу. От лорда вчера вечером пришла записка.

«Дорогая Лисабель,

Путешествие прошло хорошо, я в добром здравии. Делаю все возможное, чтобы выполнить твою просьбу.

Люблю,У.»

Когда я прочитала эти слова при неверном свете затухающего очага, что-то дрогнуло внутри. Любит…

Правда ли это?

Я не могла решить, хочу ли ответных чувств от мужа или комфортней жить по обоюдному соглашению не мешать жизни друг друга.

Сложно признать, но я скучала по лорду Бестерну. Пробыла с ним рядом всего пару дней, не успела толком узнать, но отчего-то пусто без его поддержки. За широкой спиной мужа было очень удобно прятаться от мира.

— Вы опять задумались о сердечных делах, милочка. Непростительно позволить собеседнику почувствовать, будто ваши мысли улетели в неведомые дали.

— Вы правы, леди. Простите меня, я буду более внимательна к вам.

Она стукнула закрытым веером об открытую ладонь, испытующе на меня посмотрела.

— Никакого завтрака, пока не будете сидеть как следует.

Я постаралась расслабить плечи, выпрямиться, держать голову ровно, в соответствии с полученными уроками. Поза была непривычной и причиняла неудобство, но я старалась, чтобы оно не отражалось на моем лице.

Удар веером между лопаток.

— Я сказала выше голову, — резкий окрик леди Уиндхем.

Подбородок вверх, плечи назад, я послушно застыла в новой позе, но губы предательски скривились в ироничной усмешке. Я ничего не могла с собой поделать: чем строже становился цербер, тем больше удовольствия я получала от ситуации. Я не могла воспринимать всерьез придирки к манерам, наши уроки казались мне увлекательной игрой, а нападки пропускались мимо ушей.

— Немедленно поделитесь той шуткой, от которой вы ухмыляетесь, словно мальчишка, посадивший лягушку на стул.

— Леди Уиндхем, — прыснула я. — У меня никогда не было лучшей учительницы. Я безмерно вам благодарна.

— Очень смешно, — скривилась леди и опять шлепнула меня веером о затылок.

— Я серьезно.

— Вижу, что от сердца, искусство лукавить вам совершенно неподвластно, словно дитя малое. Не думайте, что вам удалось меня подкупить, завтрак все еще не заслужили. Руки свободней!

Я очень старалась стать примерной ученицей, но наука давалась тяжело — сказывалось отсутствие природной грации и годы сутулости над микроскопом.

Мне разрешили поесть лишь когда перед глазами поплыли круги от голода и долгого держания одной позы. Да и тогда велели ограничиться лишь половиной хлебца, леди Уиндхем следила, чтобы я ела медленно, откусывая по маленькому кусочку. Я со стыдом вспомнила, как жадно изничтожила пирожное и даже облизала пальцы под внимательным взглядом принца, когда тот устроил мне допрос в библиотеке. Леди Уиндхем посчитала бы подобную вольность для женщины непозволительной, скорей всего, Энтони решил тогда, что я пытаюсь его соблазнить. Какой позор!

Промучив меня почти до одиннадцати, леди Уиндхем отослала бледную подопечную переодеться для обеда. Утреннему наряду позволено быть более открытым и романтичным. Мужчина, приглашенный на завтрак часто видит женщину в неофициальной, домашней обстановке. Подобное позволяется ухажерам с серьезными намерениями или членам семьи. На обед надлежало надеть нечто более строгое, с обязательной шалью. Если у леди есть некие дела, время до обеда позволительно было использовать для них. Вечерние наряды отличала глубокая линия декольте и богатые драгоценности.