Женщины Абсолюта - Константин Кравчук

Обычно Рамдас «говорил» с ней и Рамэ через полоски бумаги. Естественно, у Рамэ была куча вопросов, и Кришнабаи была ничуть не лучше. Целыми днями Рамэ и Кришнабаи подсовывали ему вопросы: почему он постится, почему молчит, как долго продолжится молчание и т. п. В конце концов ему надоело отвечать на следующие один за другим вопросы, и он ответил им, что, если они не остановятся, он перестанет даже писать. Рамдас также соблюдал пост, длившийся около месяца, и Кришнабаи нянчилась и ухаживала за ним с материнской любовью. По его совету она также каждый день посещала четыре-пять домов почитателей Рамдаса в городе, где помогала женщинам по хозяйству и благословляла своим присутствием.

Кришнабаи с Папой Рамдасом

Следующие выдержки из писем Рамдаса бросают свет на ее жизнь в касарагодском ашраме:

Духовная жизнь Кришнабаи отличалась постоянным ростом. Ее обожание Рамдаса, на которого она смотрела как на Бога, было сначала очень личным. Она была сильно привязана к его физической форме. Его тело виделось ей настолько святым, что она ежедневно поклонялась ему. Раз шесть в день она вешала на него гирлянды из тулси и без конца простиралась к его ногам. Позже она завела привычку омывать его стопы и пить падатиртхам [46].

Рамдас обычно говорил Кришнабаи, что не следует быть привязанной к какой-либо личной форме, даже если это будет гуру, и что она должна раскрыться за пределами всех имен и форм, на плане безличностного, и постичь всепроникающее, безымянное и бесформенное Универсальное Бытие, пребывающее во всех сердцах. В таких случаях она могла ответить: «Я не хочу ничего слышать о твоем ниргуна-аспекте» и запеть свой любимый стих из святого Тукарама во славу Личностного Бога, начинающийся со слов: «Я не желаю реализации Атмана. Позволь мне предаться Тебе, ведь ты мой Господь!»

Но прошло время, и Рамдас решил, что ей пора выйти за рамки этого личностного аспекта. Итак, он строго указал ей, что этот вид личностного почитания должен быть остановлен, и что она должна узреть Гуру как всеобъемлющий безличный Дух, пребывающий во всех сердцах. Рамдас советовал ей следующее: «Нехорошо липнуть к одной форме. Вначале это оказывает помощь, потом – становится препятствием. Видеть Рамдаса везде не означает, что в каждом ты должна видеть его физическое тело. Ты должна выяснить, что в действительности представляет собой Рамдас. Он – всенаполняюший Атман. Если бы он был только этим телом, ты, несомненно, не привязалась бы к нему столь сильно. Подсознательно ты знаешь, что он не физическое тело, а чистый Дух, принимающий все эти формы. Этот Дух везде один и тот же, но внешние формы различны. Лишь превзойдя понятие тела, ты постигнешь, что ты одно с этим Духом. В тебе и нем – тот же Дух. Он станет твоей формой, его формой и всех остальных. Золото преображается в различные виды украшений, но все украшения – то же золото, хотя и в разных формах. Таким же образом ниргуна-Брахман принял эту форму, ту и все остальные».

Ей было нелегко следовать этому. Когда Рамдас давал ей подобные советы, она плакала навзрыд. Чтобы освободить ее от привязанности к внешнему почитанию, Рамдас наложил на нее строгие ограничения: она не должна была ни говорить с Рамдасом, ни видеть его, ни коим образом ему служить. Рамдас также попросил ее оставаться в доме Рамэ и не появляться в ашраме.

Таким образом, она отказалась от внешнего почитания – ни гирлянд, ни простираний, ни почитаний, ни питья падатиртхам. Она была в агонии – желание ее сердца почитать Рамдаса цветами и прочим более не могло быть продолжено. Теперь, когда эта опора личностного почитания была отсечена, куда мог направиться ум? Он направился внутрь – ничего другого не оставалось. Милостью Бога она постепенно превзошла личностное, и ее видение стало расширяться. Все формы во Вселенной она стала видеть как формы Бога – ее возлюбленного Папы. К тому времени у нее уже не оставалось мыслей о мирском, а те, что приходили, были о Папе. Какую бы работу она ни выполняла, это было для нее служением Папе. И имя Рамы не сходило с ее губ, где бы она ни была.

И тогда пришло интенсивное стремление слиться с Вечным. Она написала следующие строки: