Опиум для народа. Религия как глобальный бизнес-проект - Александр Никонов

В 1767 году епископ Арсений, откомандированный в Никольский монастырь, докладывал оттуда: «Архимандрит Антоний и вся братия — пьяницы». Зря докладывал. Ведь рука руку моет. Однажды простые мужики поймали архимандрита, который мылся в бане с гулящей девкой. Возмущенные, они доставили нарушителя законов Божьих к начальству.

Несмотря на то что архимандрит ничего не отрицал, дело замяли. А тех, кто его поймал, выпороли. За что? За клевету на правящую партию…

Впрочем, не всегда для греховодников все кончалось так славно. Иногда и они попадали под раздачу. Если теряли последний страх и действовали по крайнему беспределу. Так, следствие, проведенное против монахов Пискаревского монастыря, показало, что монастырь, по сути, являлся бандитским притоном во главе с архимандритом Иустом. Уголовникам в рясах было предъявлено обвинение в даче взяток, подделке государственных документов, убийстве, поборах, ну и, естественно, мужеложстве. Всего в деле фигурировали 54 эпизода.

Ох, не зря Ломоносов писал, что «монашество… есть не что иное, как черным платьем прикрытое блудодеяние и со-домство… не говоря о детоубийствах… При всякой пирушке по городам и по деревням попы — первые пьяницы: с обеда по кабакам ходят, а иногда до крови дерутся».

XIX век. Девятое столетие облагораживающего влияния…

Ничего не изменилось. История только повторялась. Монахи пили, блудили и изводили своих начальников, которые хоть как-то пытались укротить вольницу. С сопротивлением чернецов столкнулись митрополит Филарет в Николаевском монастыре, наместник Леонид в Троице-Сергиевой лавре, архимандрит Фотий в Юрьевском монастыре и т. д.

Полицейское расследование событий в Боровицком Свято-Духовном монастыре показало, что «ночью в келью настоятеля монастыря начал ломиться пьяный послушник, настоятель испугался и выпрыгнул в окно. На улице его пытались поймать три пьяных монаха. Он вырвался и прибежал в полицию».

Посетивший Соловецкий монастырь петербургский доктор П. Федоров насчитал в нем только 10 % непьющих монахов.

А начальник тайной полиции Российской империи — начальник Третьего отделения Л. Дубельт в 1848 году писал, что русское монашество — «самая недостойная часть русского народонаселения». И он знал, что говорил!

По данным полицейского департамента империи, в категории преступлений против нравственности с большим отрывом лидировали попы и монахи. Они совершали преступления подобного рода в два раза чаще, чем все прочие категории населения. «Своды статистических сведений по делам уголовным» отмечают: «Самые грязные преступления — растление малолетних, кровосмешение, скотоложство и проч. — преимущественно распространены среди духовенства».

А как вам понравится случай с ярославским архимандритом, который на пару с келейником забил до смерти проститутку, после чего слуги господа расчленили труп, чтобы сжечь его в печке!.. Причем уже на следствии архимандрит признался, что это в его жизни не первое убийство…

В XIX веке попы по-прежнему любят деньги. Вот какую любопытную историю рассказывает побывавшая в России англичанка Марта Вильмот: «Когда в России собирали народное ополчение, прошел странный слух, что крестьянских девушек станут брать на службу в армию. Этому слуху до того поверили, что среди крестьян распространилась настоящая паника, и все они предпочли скорее выдать девушек замуж, все равно за кого, чтобы не видеть их взятыми на государеву службу. Были перевенчаны дети 10–13 лет, церкви ломились от венчающихся пар, а священники распускали все новые слухи, чтобы еще больше увеличить свои доходы от свадеб. В некоторых деревнях священники советовали крестьянам поторопиться, потому-де что скоро выйдет новый указ, запрещающий свадьбы до тех пор, пока не наберут полки. Это еще усилило смятение, и деньги, зерно, сено, даже бедная крестьянская утварь — все это отдавалось безропотно, лишь бы венчание было совершено немедленно.

Безжалостные негодяи немилосердно грабили и раз по сорок на день нарушали данную ими при посвящении в сан клятву не венчать малолетних».

Евгений Шацкий в работах «К истории внутрицерковной морали» и «Нравы русской православной церкви» отмечает, что в личных письмах XIX века между делом постоянно проскальзывают такие характерные замечания: «священник был пьян, и служба не состоялась», «жалкого пьяницу-священника», «наши пьяные священники», «попа мужики обругали пьяницей»…

В. Печерин в своих «Замогильных записках» вспоминает: «Мы стояли на квартире в доме протопопа благочинного. Уж чего бы, кажется, лучше? Вот отец так и отдал меня ему в науку, и старик учил меня всему, что сам знал, — разумеется, когда был Трезв. А то ведь он часто так разгуляется, так хоть святых вон неси, так и пойдет в потасовку со своим сыном, парнем лет двадцати. Не раз я видел, как этот благовоспитанный молодой человек таскал за бороду своего почтенного родителя».

Своему скотству попы даже находили идеологическое оправдание: «Лучше слабость, чем высокоумие; кто ничего не пьет, тот гордится, а кто испивает, тот лучше смиряется».

Указ Синода «О воздержании духовных лиц от нетрезвой жизни» от 13 апреля 1825 года требует: «Его императорское Величество несколько раз лично изволил объяснять преосвященному о желании Его Величества, чтобы духовные лица были воздерживаемы от пьянства… доходило до сведения Государя Императора, что при угощении светскими людьми в домах своих духовных лиц несколько раз случалось, что быв оные напоены допьяна, от таковых угощений некоторые из духовных скоропостижно умирали».

Как я уже писал, монастыри напоминали зоны. Не только повальной педерастией, поножовщиной и прочими уголовными повадками. Там, как и на зоне, были запрещены карточные игры и алкоголь, но и водка, и карты были в каждой камере… простите, келье. В 1869 году синодальный обер-прокурор Д. Толстой отправил в Синод докладную записку с предложением об ужесточении режима содержания. Он настоятельно рекомендовал ввести в монастырях так называемый «общежительный устав», ограничивающий буйные монашеские свободы. Синод согласился и разослал циркуляр всем епархиальным архиереям. Как вы думаете, чем закончилось? За тридцать лет удалось внедрить, «общежительный устав» менее чем в 10 % монастырей. Не хотели монахи бросать пить и блудить. Действительно, а зачем?

Как вы думаете, после всего этого любили в России попов и монахов?… Вопрос риторический. В отдельных губерниях крестьяне восставали, узнав, что неподалеку от них будут строить новый монастырь (читай, притон для уголовных отморозков и невменяемых беспределыциков).

К XX веку ненависть к «черному племени» достигла апогея. Сход крестьян Ольховской волости Царицынского уезда вынес решение закрыть церкви, а здания переоборудовать в школы и больницы.

В протоколах совещания Всероссийского крестьянского союза (1906 год) читаем: «В нашем селе много лет идет тяжба с попами. Сколько ни сыплем денег, куда-то проваливаются. Говорят, священники служат посредниками между людьми и Богом, а на самом деле они служат посредниками между начальниками, полицией и нами и только спешат содрать побольше с крестьян».