Демон Максвелла - Кен Кизи

Наконец Дэви удается вырвать у меня флаг вместе с обломком шеста. Он берет меня под руку и помогает добраться до корыта. Воды в нем нет. Мы забыли включить ее. Вокруг стоят изнемогающие от жажды коровы. Дэви находит кран и поворачивает его. Я смотрю на багряные брызги, отскакивающие от ржавого дна.

Коровы подходят ближе. За ними осторожно движутся телята со свежевыстриженными боками. Кричат павлины. Над головой кружит стайка любопытных голубей.

Кузен садится на помятый край корыта и передает мне намоченный носовой платок, который я прижимаю к набухающему синяку, полученному вследствие соприкосновения с шестом. Соль жжет царапины. Дэви отворачивается и устремляет взгляд на круговерть зверей и птиц.

— Самонаводящиеся коровы, — произносит он вслух. — Неплохая мысль для недоделанного ковбоя.

Демонические дела и наркоманские куплеты

В те времена по лесам Висконсина бродили пантеры, медведи и дикие волки. И иногда Лауре становилось страшно. Но Папаша Инголс предпочитал жить подальше от соседей и потому построил домик для Мамаши и своих дочерей Мэри, Малышки Кэрри и Лауры далеко в прериях. Кроме того, у него был сын Калеб.

В течение всей зимы Папаша поддерживал в очаге огонь, разгоняя стужу, и учил Лауру и Калеба, как выживать в дикой глуши.

Лаура Инголс... Дикарка Лаура Инголс.

Папаша охотился, ставил капканы и возделывал землю. Мамаша умела делать сыр и сахар. По вечерам, когда за окном одиноко завывал ветер, Папаша растапливал очаг, играл на скрипке и пел песни своим детям — Лауре, Мэри и Малышке Кэрри. А также Калебу. Юный Калеб был еще большим дикарем, чем его сестры. Он был еще более диким, чем дикие волки и пантеры. Дикарь Калеб Инголс был самым диким из всех.

Однако люди, близко знавшие Калеба, понимали, что он совсем не страшный и никакой не поджигатель. Поэтому можно себе представить, как он огорчился, когда в школьной пьесе ему дали роль не Чистого воздуха, а какого-то Мусора, как ему было стыдно, когда он испугался прокатиться на чертовом колесе на окружной ярмарке, и как он чуть не разрыдался, когда на выборах президента «домашней комнаты» за него не проголосовал ни один человек.

Калеб решил, что он ни на что не годен, и начал фантазировать во время занятий по общественным наукам. Какой от них толк? Они все равно не учат тому, как надо делать разные вещи. И тому, как бороться с холодом, не учат.

Поэтому вы наверняка поймете, зачем он бросил зажженный спичечный коробок в корзину для бумаг.

Когда бьет озноб коленки

И вода из труб нейдет,

Доставайте, братцы, грелки,

Потому что всюду лед.

Будем вкусности готовить,

Чтобы дом благоухал,

Ну а кто намерен спорить,

Тот — бессовестный нахал.

— ибо, возможно, у них есть дети.

Летнее солнцестояние. Воскресенье. Я сижу в своем кабинете. Парящая ласточка наблюдает за тем, как я печатаю. В стене деловито жужжит земляная оса.

День провели за рыбалкой. Вчера вечером на поезде приехал полковник Вайнштейн со своим сыном от первой жены, ровесником Калеба. И на рассвете мы вчетвером отправились в Вилламет, потом вверх по Лососевому ручью, где мне удалось найти одно из любимых отцовских мест — среди колючих кустарников, где берега поднимаются вверх поросшими мхом скалами. Прохладная иссиня-зеленая заводь напоминает крытый сукном дорогой бильярдный стол, на котором можно сделать любой удар.

Пока мы с полковником распиваем бутылочку каберне и беседуем о Хемингуэе, мальчики успевают вытащить около двух дюжин форелей. Я рассказываю полковнику о посте, который я поклялся соблюдать в течение шести месяцев, воздерживаясь от секса и телевидения.

— Думаю, к зимнему солнцестоянию мои верхние и нижние чакры полностью очистятся.

— А средние?

— Это для меня слишком сложно. Боюсь перегрузиться. Смотри-ка! Сэм еще одну вытащил. Для первого раза у него здорово получается.

— Это твой Калеб хорошо ему все объясняет. Кстати, о погружении. Знаешь, что нужно, чтобы сделать киту обрезание?

— Ну?

— Всего лишь четыре аквалангиста.

Тридцать форелей. Мы успеваем вовремя вернуться, чтобы заморозить их и отдать полковнику: они в тот же день уезжают обратно к себе на юг. Вернувшись со станции, я застаю Дороти Джеймс по прозвищу Микроточка — из-за того, что она ездит на раскрашенном микробусе «фольксваген». Она привезла немного снежка и свою рыжеволосую созревшую четырнадцатилетнюю дочь в шортах и мужской рубашке с поднятым воротником. Девица стоит, прислонившись к автобусу, а ее мамаша, жуя жвачку, поднимается ко мне.

Точка раскуривает со мной пару косяков, а потом я предлагаю показать ей окрестности. По дороге на пруд к нам присоединяется ее дочь, которая уже сменила рубаху на синий топик. И теперь, пока я рассказываю ее матери о ферме, она липнет ко мне с другой стороны. Краем глаза я замечаю, что ее тело вылезает из топика, как веснушчатая зубная паста.

У пруда я обеих знакомлю с Квистоном, который охотится на окуней и все еще дуется, что его не взяли с собой на рыбалку. Однако вид рыжих волос и сжатого топиком тела заставляет его забыть обо всем, и он тут же спрашивает, не хочет ли она забросить удочку, так как в камышах возится огромная рыбина. Однако Рыжая, не отвечая, устремляется успокаивать с полдюжины возбужденных крякв, показывая всем своим видом, что ее не интересуют ровесники и рыбы, какого бы размера они ни были.

— Она довольно продвинутая девочка, — извиняющимся тоном объясняет мне Микроточка. — К тому же она уже почти год принимает лекарства.

Квис возвращается к своему окуню, Точка идет надоедать Бетси в сад, а я снова поднимаюсь наверх. За мной наблюдает сидящая на проводе ласточка. Квистон и Калеб вместе со Стюартом отправляются через поле встречать сына Олафа Бутча. Солнце близится к завершению своего самого длинного рабочего дня в году.

Девочка возвращается к микроавтобусу, улыбаясь мне, достает спальник и книжку Анаис Нин.

— Ты не возражаешь, если я устроюсь около вашего пруда? Я люблю спать под звездами, а потом, может, мне захочется искупаться на заходе солнца. Понимаешь, о чем я?

— Еще бы, — отвечаю я. — Устраивайся где хочешь и купайся в чем мать родила — да за ради Бога. Я не возражаю.

Ласточка срывается с места. Оса прерывает свое занятие и вылетает наружу, чтобы окинуть взором поле деятельности. Бетси с Точкой уходят в дом готовить сладкий горошек. Солнце движется к Горе Нибо. И я решаю обойти ферму, покормить уток и проверить, что делается у пруда, чтобы предотвратить возможные вечерние неприятности.