Палач. Книга 1 - Александр Ачлей

Они вышли из квартиры, спустились в подвал, где на подземной парковке стоял задрипанный корейский седан невзрачного серого цвета, и уже через полчаса оказались в жуткой пробке. Желающих выехать в Подмосковье через Щелковское шоссе оказалось слишком много.

— Как я и предупреждал! — констатировал Дин. Наконец, часа через полтора, показался пост ГАИ на выезде из города. Каждую машину, которая к нему подъезжала, тщательно осматривали постовые милиционеры, которых страховали военные в касках и бронежилетах, с автоматами наперевес.

— Да, чем-то вы им очень сильно насолили, если приняты такие меры для вашего задержания. Постарайтесь ничем себя не выдать. Изобразите любовников, что ли. Хотя нет, это, наоборот, привлечет к вам внимание, — Дин лихорадочно думал, как сократить риски. Можно было бы, конечно, сесть на свой навороченный джип, обклеенный многочисленными пропусками, прихватить кучу удостоверений, провозглашающих его неприкосновенность, святость его транспортного средства и сакральность его пассажиров. Но все эти штучки, которыми активно торговали менты, были хороши для стандартной ситуации. В данном же случае это стало бы лишь дополнительной приманкой. И он скоро убедился в этом, увидев на обочине с дюжину автомобилей именно такого пошиба. Их незадачливые владельцы тыкали в лицо молчаливым, словно сфинксы, военным свои бумажки, за которые заплатили вполне реальные деньги, но те только набухали лицом, сатанели глазами и одного за другим клали этих «непростых ребят» в кювет, не заботясь о сохранности их светлых плащей и костюмов от Армани.

— Ваши документы, — с каменным выражением лица, глядя куда-то поверх его головы, спросил человек в черном. С видом простачка, с любопытством взирающего на происходящее, Дин подал ему документы. Внимательно изучив их, представитель органов посмотрел на Труварова с Ланой, которые оживленно о чем-то болтали на заднем сидении:

— Документы пассажиров. — Его взгляд как-то нехорошо изменился.

— Да это родственники мои, сестра с мужем. Вот везу их к себе, в Загорянку, завтра на шашлычки собирались…

— Документы, — угрожающе повторил фээсбэшник.

— Ну, кто же знал, что они понадобятся! Сколько ездим, никогда такого не было.

— Всем выйти из машины. — Он подал знак стоящим в двух шагах от него бойцам дивизии им. Дзержинского, и те, вскинув автоматы, незамедлительно подошли.

— Пиз…ц! Приехали!!! — пронеслось в голове у Дина, и он нехотя вылез из машины.

Тимофеев и Лазуренко удобно устроились на заднем сидении президентского лимузина:

— Рассказывай, — коротко бросил Иван Николаевич, как только машина плавно тронулась с места.

— Подробностей пока никаких нет. Ясно только одно, что Труваров жив, находится под присмотром нашего агента, который в ближайшее время постарается переправить его в Екатеринбург. Как только узнаю все в деталях — сразу же доложу, — Феликс Игоревич старался быть немногословным.

— Ну, тебе-то вряд ли придется докладывать — срочно вылетаешь в Благовещенск. Оставь это дело на своего зама. Предупреди, если с Труваровым что-нибудь случится — шкуру спущу. Но это так, для острастки. А у тебя командировка в китайский протекторат: сегодня МИД доложил, что китайцы по дипломатическим каналам проявляют серьезную заинтересованность во встрече со мной. Чего хотят — пока не совсем понятно. Но они очень активны. Официальная цель командировки — проверка работы нашей миссии, а на деле, разберись, чего они добиваются. Откладывать не стоит. Чувствую, здесь что-то серьезное.

Лазуренко проводил Президента до его резиденции, заехал к себе в управление, передал дело Труварова Гондалеву, которого на время своего отсутствия назначил старшим, связался с представителем в Благовещенске, предупредил его о своем приезде, взял «тревожный чемодан», вызвал машину и выехал в аэропорт. Дорога много времени не заняла, правительственный самолет резко взмыл в воздух, и утром следующего дня Феликс Игоревич уже приземлился на благодатной земле Приамурья, которая все еще числилась частью российской территории, но на самом деле уже несколько лет полностью контролировалась китайскими властями. У трапа его встречали руководитель миссии и резидент службы безопасности, которые приехали на служебном автомобиле с дипломатическими номерами в сопровождении китайской полиции. После короткого приветствия гость и встречающие разместились в уютном салоне машины, которая под эскортом все тех же китайцев медленно тронулась с места. Глазам Лазуренко во всем своем великолепии предстал аэропорт, на фасаде которого красовались огромные иероглифы.

— И что означает эта надпись? — спросил Лазуренко.

— Добро пожаловать! — спокойно ответил полпред, прекрасно владеющий китайским языком.

— А почему не по-русски? — с плохо скрываемой досадой поинтересовался Феликс Игоревич.

— Первая поправка к местному закону о государственном языке: для скорейшей адаптации местных жителей к цивилизационным ценностям Поднебесной все надписи и обозначения должны быть выполнены на китайском языке.

— И что? Помогает адаптации?

— А кому помогать-то, если все местное население сидит в резервациях?

Машина выехала на шоссе, ведущее в город. Километров через пять неожиданно, с какой-то малоприметной проселочной дороги, перед ними выскочила видавшая виды «Нива», которая стала удаляться, медленно набирая скорость. Сопровождавшие представительскую машину полицейские на мотоциклах пришпорили своих «железных коней» и моментально настигли нарушителя. Остановив «Ниву», они бесцеремонно открыли двери, выволокли водителя и двух пассажирок, дубинками загнали их на обочину, минуты две избивали, после чего прокололи у машины колеса, сели на мотоциклы и заняли свое место в кортеже.

Лазуренко при виде этого безобразия весь напрягся, не в силах сдержать негодования, на что резидент отреагировал:

— Третья поправка к закону о регистрации: граждане, не владеющие языком Поднебесной и не способные служить образцом поведения, не имеют права без разрешения соответствующих органов протектората покидать места своей постоянной регистрации. В случае нарушения данного пункта виновные караются штрафом до 1000 юаней и сроком заключения до года. Так что, проблемы этих бедолаг избиением не закончились, — и как бы в подтверждение сказанного им навстречу с оглушительным воем пронеслась полицейская машина.

— Если знают, почему нарушают? — Лазуренко задал этот вопрос как человек, привыкший повиноваться закону.

— А как не нарушать? Китайские наместники сами подталкивают их к этому: занимаются вымогательством, насильничают, безобразничают. Вот нервы у людей и не выдерживают. Может, и эти несчастные пытались таким образом до города доехать да жалобу подать в надежде хоть на какую-то справедливость. Не повезло им.

— А что, есть такие, которым везет?

— Случается, говорят. Но все это больше — из области легенд и преданий. На самом деле контроль очень жесткий. Да и бежать мало кто хочет. Ведь в резервациях жизнь в основном сытая и пьяная. Работать необязательно, в поле корячиться не надо: дошел до сельсовета, получил китайскую ханку и еду — и свободен!