Парашют для утопающего - Маргарита Южина

Василиса и так улыбалась, и эдак, но ребенок не умолкал.

– Нет, Василиса, не подходящая у тебя внешность – видишь, как мальчонка расстроился.

Василиса помыла руки и уже без спроса ухватила ребенка на руки.

– Тоже мне! – фыркнула она, сообразив, в чем дело. – Психолог – внешность у меня не подходящая! Пеленки менять надо было!

Пока они пеленали маленького Василия, большая Василиса подробно рассказала, как она побывала в университете.

– Вот теперь и думай – отчего тот профессор Малевский в петлю кинулся, – причмокивала она губами. – Хоть бы записку какую оставил, мол, виноват во всем Артур… мы даже его фамилию не знаем.

– А может быть, и не он, – не согласилась Люся. – Ты же понимать должна, психологи – они с какими только психами не работают.

– Нет, это психиатры! А психологи, те по большей части – со спокойными общаются.

– Вот и довели его спокойные… Вася! Ну чего ты на малыша вторую пеленку крутишь? У них же тепло в доме!

Перебранку подруг прекратила Ольга – она ворвалась в дом с огромными пакетами, увидела Василису и затараторила:

– Ой, как здорово, что вы сами пришли. А я думаю – сейчас приготовлю перчики фаршированные, салатик накрошу и тете Васе позвоню, посидим! Мам! Давай, я Васю покормлю, да его спать уложить надо. Только ты его на руках не качай, пусть сам в кроватке засыпает.

Ольга покормила малыша и унеслась на кухню, а Люся прикрыла дверь и осторожно взяла внука на руки.

– Люся! – громко зашипела Василиса. – Ольга же просила не укачивать, пусть сам засыпает в кроватке.

– Ага – сам! А ты иди, у Ольги спроси, отчего это она сама в кроватке не засыпала? Только на ручках? Прямо все такие педагоги!

К тому времени, когда подоспели фаршированные перцы, маленький Вася уже посапывал носиком, а рядом с ним, на большой кровати, мирно храпели обе сыщицы.

– Мам, теть Вась, все готово, – появилась в дверях Ольга, но, увидев спящее царство, потихоньку вышла из комнаты.

Пробудились обе дамы во время второго кормления. То есть Василий криком потребовал пищи и зрелищ, а от детского плача тут же очнулись и няньки.

– Ой, Люся, ну ты и спать! – прикинулась Василиса недремлющей особой. – Я вот уже сижу, смотрю на тебя, смотрю, надо бы разбудить, а ты храпишь, как тебя тронешь? Вот я и бдила, охраняла ваш сон…

Люся протерла глаза и недоверчиво фыркнула:

– У тебя пуговицы от подушки на щеке отпечатались, охранница! Давай домой собираться, сейчас уже Володя придет, пусть молодые отдыхают.

Володя уже пришел и силой затащил нянек за стол.

Когда подруги вышли из подъезда Ольги, на двор опускались синие сумерки.

– Пойдем пешком пройдемся, – предложила Люся. – Подумаем: что делать-то? Может, уехать куда-нибудь да там спокойно Пашку дождаться?

– Мы уже уезжали к Маше на дачу, и чего? – бурчала Василиса. – И дома не отсидишься – видишь же, они теперь услуги на дом вызывают. Ох ты черт… И чего б тебе, Люсенька, в свое время сына не родить? Были бы у тебя детки – Оленька и… Коленька, а? Мучайся тут теперь…

Люся надулась. Вот прямо – жила себе спокойно, считала, что жизнь, в общем-то, удалась, а тут выясняется, что имеется такая крупная недоработка!

– Люсь, смотри! – ткнула ее локтем Василиса. – Опять сынок заботится. И что ж он, гад такой, никак о своей мамочке не позабудет-то?

Рядом с подругами и в самом деле затормозила знакомая темная иномарка.

– Садитесь! – высунулось из окошка лицо девицы в очках.

Подруги переглянулись. Они уже давно научились понимать друг друга без слов. Правда, в обычные дни это умение крепко дремало, но в критических ситуациях не подводило ни разу. Теперь Люся уверенно уселась на переднее сиденье, а Василиса шмыгнула на заднее и как-то подозрительно стала терзать платок цвета бордо.

– А ты чего – опять, что ли, за нами следила? – по-старушечьи ворчала Люся на водительницу. – Чего-то я тебя утром не наблюдала, сама тащилась две остановки. Нет, надо все же Артурчику на тебя нажаловаться.

Девушка даже про дорогу забыла – медленно повернулась очками к пассажирке и басом спросила:

– Какому еще Артурчику?

– Ой, ну я тебя умоляю, – перекривилась Люся. – Я уж не знаю, как правильно твой босс называется. Он ведь у Натальи засветился как Артур, она его и сестре так представила, у Малевского – как психованный больной прошел, у Гриши-свидетеля братом представился. Ты его наверняка по-другому называешь? Прям все такие таинственные, куда там! Ты что – не знаешь, что все тайное… Мы даже знаем, как твой начальник выглядит – здоровый бугай, мордастый… Зачем вы убили Гришу?

Девчонка теперь смотрела только вперед, лицо ее не выражало ровным счетом ничего.

– У него закончился прожиточный минимум, все деньги истратил.

– А на фига вы ему эти деньги совали?! Жил себе парень и жил! Чего вы из себя корчите? Тоже мне – боги отыскались! Захотели – дали денег, захотели – забрали жизнь! Кстати, у меня там еще не скоро сто тысяч останется?

Девчонка цинично фыркнула:

– А кто вам сказал, что у вас сто тысяч будет? Вам по возрасту гораздо меньше полагается.

Люся от такой несправедливости просто задохнулась:

– Эт… этто почему же мне меньше, а?! Значит, Грине, царство ему небесное, здоровому парню, который сам на себя легко мог заработать, вы больше денег отвалили, а мне, немощной, больной… Между прочим, я по кровной линии главнее буду!! Я – мать!

– Да какая вы мать? Вы же понимаете, это только игра…

– Ни хрена себе – игрушечки у вас!

– Люсь, – шептала с заднего сиденья Василиса. – Ты у нее про Малевского спроси, спроси, говорю, про Малевского!

Тут уж девица и вовсе свернула к обочине и заглушила двигатель.

– Про какого еще Мале-е-евского? Чего эта бабка несет?! Еще какого-то Малевского выдумали! Вы на нас всех висяков-то не вешайте! – отчего-то сильно взволновалась она.

Даже слишком сильно. У девчонки и руки на руле задрожали. Такой подруги еще не видели невозмутимую очковую змею.

– А чего это ты так разволновалась? – въедливо спросила Люся. – Страшно стало? Думала, мы такие старушки-веселушки, мышки пенсионные, да? Нет уж, миленькая, не на тех вы со своим начальничком нарвались. Быстро говори – как найти твоего бугая!! Где он проживает?!!

Девчонка во время длинной Люсиной речи уже пришла в себя, руки ее снова устроились на руле, а лицо приняло надменное выражение. На вопрос она хотела в очередной раз цинично фыркнуть, но тут же почувствовала, как ее шею обмотал платок – Василиса плотно притянула голову барышни к сиденью так, что та не могла шелохнуться.