Семь непрошеных гостей - Дарья Калинина

Нет, никак нельзя дать Верочке ее лет. А еще говорят, что восточные женщины раньше стареют. Чушь это все! От человека зависит. И от того, в каком окружении он живет. Счастлив ли. Доволен ли своей жизнью. Верочка, судя по ее блестящим глазам и улыбке, была вполне счастлива.

И вообще, была она на редкость легкий, приятный и жизнерадостный человек.

— А я ведь не всегда такой была, — радостно сообщила она подругам. — Поверите ли, многие мне удивляются, как это я бросила работу, город и перебралась в захолустье.

Захолустьем Простоквашино назвать было никак нельзя. Это Верочка явно кокетничала. Располагалась ферма всего в полутора часах езды от Питера. Неподалеку проходила трасса на Москву, а от нее к фермерскому хозяйству вела отличная асфальтированная дорога, по которой муж Верочки возил в соседние поселки и райцентр продукты со своей фермы.

Он, как уже знали подруги со слов самой Верочки, успешно торговал яйцами, молоком и даже имел собственную маленькую сыроварню, где делал очень вкусный и к тому же недорогой сыр. Кроме того, у него был пошивочный цех, где работали местные рукодельницы, набивая подушки куриным пухом, а в остальное время строча простенькие, но опять же очень дешевые цветастые пододеяльники и наволочки, которые охотно раскупались жителями в окрестных селениях.

— Многие мне удивляются, — продолжала тем временем Верочка, проворно расставляя на столе чашки, заваривая чай, разливая по блюдцам темный мед, домашний джем и выставляя свежие булки, — спрашивают даже, как это я тут не загнулась от скуки. Скажу честно, когда я в городе сидела в своей конторе среди бумажек, договоров, доверенностей, печатей и завещаний, вот там мне действительно тяжко и тоскливо было. Я просто физически чувствовала, как эти бумажки из меня соки пьют. И я постепенно сама становлюсь такой же сухой и безжизненной, как и они.

И, закончив приготовления к чаепитию, Верочка присела за стол и произнесла:

— А тут на природе настоящее раздолье. Я просто ожила, когда мы сюда переехали.

— И не жалеете?

— Нет, — покачала головой Верочка. — Меня несколько раз звали обратно на прежнюю работу. Но нет. Я для себя решила: ни за что! Тут у нас есть для счастья все. Чего еще надо? Дети здоровыми выросли, ведь почти весь день на свежем воздухе. Родни полно, гости в доме всегда. Все любят к нам приезжать. Сейчас у нас в семье машина у каждого своя, так что проблем с образованием для детей никогда не возникало. Вы пейте чай! Я на травках его заварила. Вкусно?

Подруги отпили по глотку и в самом деле очень вкусного чая. Отведали душистого меда и зажмурились от удовольствия, наплевав на все диеты и вонзив зубы в свежую сдобу.

— Сама пекла! — похвасталась Верочка. — Талант у меня к выпечке открылся. С самого начала в кондитеры идти надо было. Недаром же у меня и фамилия такая подходящая: Крендель!

И она радостно засмеялась, сверкая крепкими ровными зубами.

— Это все родители меня на юриста учиться толкнули, — прибавила она. — Теперь я знаю: нельзя человека неволить, решать за него. Все равно толку не будет. К чему душа лежит, тем и должен заниматься. Тянет его в астрономы, пусть идет. Тянет в поле, пусть землю пашет. Человека ведь недолго и сломать.

Внезапно оборвав разговор, Верочка спохватилась:

— Что это я все болтаю о пустяках! Вы ведь сюда из Питера приехали не для того, чтобы мою доморощенную философию слушать. Дело у вас ко мне какое?

— Да, — согласно кивнула Мариша. — Но оно касается как раз того времени, когда вы еще работали нотариусом.

— Так, слушаю, — сделала ей знак продолжать Верочка.

И Мариша начала рассказывать о смерти Ани, о предпринятом ими в этой связи расследовании и о том, что оно привело их к таинственной личности Анькиной опекунши — ее бабушке. Время от времени Юля добавляла что-то от себя, когда ей казалось, что подруга упустила какую-то важную деталь. Но Верочка сидела молча. И лишь кивала головой, показывая, что все внимательно слушает.

— Что же, — помедлив минутку после того, как Мариша сказала все и замолчала, снова кивнула Верочка. — Полагаю, я знаю, о ком идет речь.

— В самом деле? — обрадовались подруги. — Знаете?!

— Я помню саму женщину и эту грустную историю о ее воспитывающейся в интернате внучке, — ответила Верочка. — И все, что знаю, расскажу вам, раз речь идет об убийстве и предположительно об афере с наследством. Но, боюсь, этого будет не слишком много.

— Хотя бы фамилию Анькиной бабушки! — воскликнула Юлька в надежде, что наконец-то впереди забрезжил свет.

— Мне она назвалась Пономаревой.

— Вот так просто? — удивилась Мариша. — Сколько лет прошло, как вы отошли от дел, а фамилию этой женщины до сих пор помните?

— Иногда такое случается, — кивнула Верочка. — Честно говоря, эта женщина и ее история поразили меня. Не забывайте, я тогда была еще довольно молода. И только собиралась завести собственного ребенка. Поэтому история подкинутой в приют сиротки, от которой отвернулся собственный отец, не могла меня не растрогать. И не возмутить. И прежде всего несправедливостью к этому ребенку.

Верочка вопросительно посмотрела на подруг, словно проверяя, достойна ли аудитория той откровенности, на которую она шла. Аудитория ее не подвела. Она была, что называется, у Верочкиных ног и слушала, раскрыв рты.

— Думаю, что начать придется издалека, — произнесла Верочка. — Это случилось в конце семидесятых годов. День выдался какой-то очень уж унылый, я просто изнывала от его бесконечности. И как раз когда я уже собиралась уходить на обеденный перерыв, в контору вошла дама средних лет…

Верочка, которая уже предвкушала вкусный обед в соседнем кафе в обществе жениха, недовольно посмотрела на посетительницу. До обеда оставалось всего несколько минут, но выгнать даму Верочка не решилась. И вовсе не потому, что ее смутила дорогая одежда и достоинство, с которым держалась посетительница, — манера держаться выдавала в ней либо даму благородного происхождения, либо очень богатую особу.

За время работы в нотариальной конторе Верочке довелось повидать самых разных людей. Многие щеголяли брильянтами и дорогими мехами. Но всем им было далеко до этой дамы, одетой хоть и со вкусом, но без вызывающей роскоши. Поразило Верочку выражение лица посетительницы и ее глаза. В них таилась даже не грусть, а самое глубокое отчаяние.

— У меня к вам дело! — строго сказала дама, устремив на Верочку внимательный взгляд.

— Ко мне? — жалобно поинтересовалась Верочка, все еще надеясь спихнуть посетительницу кому-нибудь из коллег.

Она повертела головой, но сметливые коллеги уже поспешно скользили к выходу, избегая Верочкиного взгляда. Да и то сказать, она была всего лишь помощником нотариуса. И самой молоденькой в конторе. Вот пусть и работает!

— Понимаете, — вздохнула Верочка, надеясь на понимание и снисходительность посетительницы. — Вообще-то у меня сейчас обед…