Близнецы. Проценты кровью - Андрей Анисимов

– Спасибо, – улыбнулась примадонна, растирая расплывшуюся от слез тушь носовым платочком. Сто долларов, если их поменять в обменном пункте, составляли зарплату молодой артистки областного театра за два месяца.

5

Зойка проснулась поздно. Работать за стойкой ей сегодня не полагалось, и Куропаткина провалялась в постели до двенадцати. Глеб думал, что она вообще сегодня на улице не появится, но около часа буфетчица вышла из своей квартиры. Запирая дверь, она озиралась по сторонам, оглядывая двор. Михеев отметил, что Зойка приоделась и напялила сапоги на высоких каблуках. В них ее полненькие ножки выглядели по-поросячьи комично. Выйдя из подворотни, Куропаткина засеменила к центру. Она спустилась вниз к Волхову, миновала древнее обиталище новгородских князей и по пешеходному мосту переправилась на правый берег. Глеб шел сзади, пристроившись к группе туристов. Но у кремля экскурсовод остановилась и начала громким специфическим голосом сообщать исторические подробности. Глеб, проходя мимо, услышал, что новгородские земли в те далекие времена простирались аж до Урала. Дальше Михеев слушать не мог, он опасался упустить буфетчицу из поля зрения. Зоя прошла по рядам торговцев сувенирами. Заглянула в маленькое бистро возле автобусной стоянки, где немного потрепалась с тощей молодящейся коллегой и, влив в себя пятьдесят граммов коньяка, проследовала на центральную магистраль. Михеев мельком взглянул на табличку с названием «Газон». «Странно они прозвали свой «Бродвей», – подумал Глеб. Он не знал, что в Новгороде улицам вернули исторические имена, и еще совсем недавно улица «Газон» значилась как Горьковская. Пока следопыт удивлялся странному названию, Зоя исчезла. Ни кафе, ни каких-либо других общественных заведений поблизости Михеев не обнаружил. Он оглядел близлежащие офисы и магазины. Тут все было дорогое и по соображениям Михеева для буфетчицы недоступное. На всякий случай он свернул на боковую улицу и заглянул в шикарный салон «Меха». Куропаткина оказалась там. Зойка мерила лисью шубу. Она вертелась возле зеркал в примерочной и пыталась оглядеть себя со всех сторон. Глеб успел отметить глазом охотника, что шуба сшита из красноватых с седым отливом лисиц, каких в тайге давно нет, а выводят их только в питомниках. Не желая привлекать внимания, он вышел из магазина и, пройдясь до конца дома, остановился возле городской афиши. Ветер дул ледяной, и казалось странным, почему лужи на асфальте не замерзают. Чтобы согреться, Михеев поднял воротник и засунул руки в карманы. Торчать на улице пришлось долго. Зойка выплыла из зеркальных витрин минут через сорок. В руках она держала огромный сверток.

«Неужели купила?» – удивился Глеб. Сколько бы ни воровала Зоя у своего хозяина, на такую шубу наворовать ей бы не удалось. Михеев поглядел на часы. Куропаткина сделала свою дорогую покупку около часа дня. Глеб записал это в свой блокнот и последовал за буфетчицей, стараясь не попадаться ей на глаза. Его огромная фигура вовсе не способствовала работе филера, поэтому приходилось быть изобретательным. Михеев то прятался за фонарные столбы, то вертелся возле машин, что стояли вдоль тротуара, изображая владельца одной из них. Но Куропаткина не оглядывалась. Ей, видно, не могла прийти в голову мысль о слежке.

Гулять с огромным свертком Зойке показалось не с руки, и она вновь пересекла Волхов и вернулась домой.

Под наблюдательный пункт Глеб накануне присмотрел чердачок. Двухэтажный дом находился наискосок от Зойкиной подворотни. Здесь было значительно теплее, чем на улице, и можно было присесть и даже прилечь. По некоторым признакам чердачок пользовали и до него. Старенький матрас и яичная скорлупа на полу говорили о том, что тут до него спали и ели бездомные горожане. Глеб провел в этом логове единственную ночь, что обитал в городе. Приехал он вчера после обеда. Отправившись из Москвы сразу после разговора с Ерожиным, Михеев за шесть часов благополучно добрался до Новгорода и без труда разыскал кафе «Русич». Петр Григорьевич объяснял толково, а Глебу, привыкшему к незнакомым городам за время своих морских ходок, выйти на цель по наводке Ерожина труда не составляло. Вчера Куропаткина до позднего вечера сидела за стойкой. Глеб прочитал на вывеске режим работы кафе и позволил себе не торчать у дверей все время, а прогуляться вокруг, чтобы лучше ориентироваться в дальнейшем. Домой Куропаткина вернулась около полуночи. Поняв, что его подопечная вошла в свое жилище, Михеев подождал, пока в окнах Зойкиной квартиры зажжется свет, и после этого досконально обследовал двор и близлежащие дома. Вся улица, где проживала Куропаткина, состояла из двухэтажных домиков, словно близнецы похожих друг на друга. Во время войны большая часть старинных новгородских построек погибла. Великий Новгород восстанавливали пленные немцы. Они и застроили его своими типовыми особнячками.

Глеб хотел обосноваться на чердаке дома напротив, но там висели крепкие замки. Тогда он забрался в особнячок, стоявший поодаль. Там чердак хоть и имел висячий замок, но этот замок легко отмыкался гвоздем. Наискосок из чердачного окошка прекрасно просматривалась подворотня Куропаткиной, и Глеб устроил себе тут наблюдательный пост.

Дождавшись, когда Куропаткина со свертком скрылась в квартире, следопыт забрался на свой чердак и, усевшись на деревянный ящик, выглянул в оконце. Михеев решил, что ждать буфетчицу придется долго. Он не знал привычек Куропаткиной проводить свободное время. «Зоя вполне могла, – думал Глеб, – завалиться на весь остаток дня спать». Но сыщик ошибся. Буфетчица в заношенном халате и в бигуди минут через двадцать вышла, огляделась и заметила во дворе соседа. Мужик в голубой майке остервенело выбивал половик. Зойке это не понравилось, и она шмыгнула назад.

Еще через минут десять у ее дверей нарисовался гость. Бомж Виткин долго стучал и звонил. Наконец буфетчица открыла. Оглядев бомжа с ног до головы, Зойка разразилась злобной бранью, после чего дверь перед его носом захлопнула. Бомж постоял, порылся в карманах, достал чинарик, прикуривая, долго палил спички, затем повернулся и, выйдя из подворотни, молча поплелся по улице.

Через полчаса Зойка с пакетом в руках снова выскочила во двор. Внимательно обозрев все вокруг и не заметив ничего подозрительного, она прямиком направилась к помойным контейнерам. Опустив ношу в мусорный бак, она еще раз огляделась и, кутаясь в широкий халат, торопливо засеменила к себе. Глеб проследил, как она, сердито хлопнув дверью, скрылась в квартире, и вскочил со своего ящика. Он хотел спуститься вниз, но две пожилых мамаши беседовали на площадке второго этажа, и Михеев затаился.

– А Нинкин мужик совсем до горячки допился, – сообщила та, что, уперев руки в бока, стояла к Михееву спиной.

– Еще бы, столько жрать водки, – согласилась вторая, в грязном переднике и шлепанцах на босу ногу.

– А Нинке наплевать. У ей хахель на ликероводочном. Она с ним тоже попивает…

Михеев начинал злиться. Стоя возле дыры, ведущей на лестницу, он не видел Зойкиной подворотни и боялся буфетчицу прозевать. Но и содержимое пакета, что Куропаткина вынесла со столькими предосторожностями, сыщик желал проверить. Наконец бабки разошлись. Михеев, стараясь не топать, бегом спустился по лестнице и быстрым шагом двинулся к контейнерам. Из окна он точно отметил место, куда Куропаткина бросила свой пакет, и сразу его обнаружил. Схватив, пакет, Михеев рванул обратно на чердак. Он хотел заняться исследованием находки, но в это время Куропаткина снова вышла. Если бы Глеб не заглянул на секунду в шикарный меховой магазин и не пронаблюдал там, как буфетчица намеривала на себя лису, сейчас бы он Зойку не узнал. Куропаткина выплыла в шикарной шубе и, постукивая каблучками сапог, двинулась той же дорогой, что и полтора часа назад. Перейдя по пешеходному мосту реку, Зойка повторяла свой прошлый маршрут. Она снова заглянула в кафе-бистро возле стоянки туристических автобусов. Ее наряд произвел на худющую коллегу за стойкой такое впечатление, что та на минуту лишилась дара речи. Затем начались восклицания, поцелуйчики и бессмысленный смех. После чего обе выпили по стаканчику коньяка, и Куропаткина двинулась дальше. Скоро Глеб понял, что Зойка обходит знакомых дам, ожидая реакции на свою шубу. Завистливые восторги приятельниц Куропаткину радовали, и везде дело заканчивалось небольшим возлиянием. Дольше всего буфетчица задержалась в баре гостиницы «Интурист». Там глядеть на ее обнову сбежались несколько официанток. Через некоторое время к ним присоединились две других дамы, как решил Глеб, тоже сотрудницы отеля, но не имеющие отношения к блоку питания. Дамы уселись за отдельный столик и устроили нечто вроде пира. Из «Интуриста» Зоя вышла в начале седьмого и направилась к местному театру. Проходя угловое здание Управления внутренних дел, Куропаткина заметно прибавила шагу и сбавила его, лишь подойдя к кассам театра. Потоптавшись у касс, Зойка купила билет. Глеб задумался, как ему поступить. Одиноко мерзнуть на улице, ожидая конца спектакля, было и противно, и подозрительно. Рядом с домом областного правительства слоняющийся субъект мог вызвать подозрения работников милиции. А Ерожин просил Глеба не расшифровывать цели своего визита в город. Кроме того, Михеев не успел официально поступить на службу в частное сыскное бюро Петра Григорьевича и соответствующего документа не имел. Наконец Глеб решился взять себе билет тоже, хотя за него и пришлось выложить сто рублей. Ни название пьесы, ни имя драматурга Казимира Щербатого Михееву ничего не говорили. Каково же было удивление молодого человека, когда он обнаружил на сцене полуголую девицу, которая лениво сопротивлялась насилию похотливого негодяя. Михеев понял, что краснеет. Он даже подумывал, не сбежать ли из зала, но Куропаткина невозмутимо восседала в третьем ряду, и Глеб взял себя в руки.