Граница миров - Кристель Дабо

Медиана не ответила. Ей даже не требовалось быть Евлалией Дийё или Другим, чтобы навести страх на Офелию. Во время их совместной учебы в «Дружной Семье» эта прорицательница угрожала ей разоблачением благодаря семейному свойству, позволявшему ей насильно проникать в чужие воспоминания. В последний раз Офелия видела ее здесь же, в Наблюдательном центре, в Стеклянном зале для посетителей, незадолго до первого обрушения ковчега. Тогда Медиана была настолько потрясена встречей со старым уборщиком из Мемориала, что не могла связно вести разговор. И сейчас, скорчившись на низенькой скамеечке, она выглядела точно такой же раздавленной, как в прошлый раз. Ее исхудавшее тело по-прежнему терялось в слишком просторной пижаме, словно в чересчур растянутой коже.

И тем не менее Офелия почувствовала, насколько сильно изменилась ее бывшая соученица.

– Что ты здесь делаешь? – настойчиво повторила она. – Разве ты тоже участвуешь в альтернативной программе? Я же знаю, что ты, в отличие от меня, никак не можешь быть инверсом.

Но Медиана упорно молчала, а Офелия благоразумно держалась от нее подальше – она не очень-то доверяла ее молитвенной позе.

Кроме того, ей было противно сознавать, что она нуждается в помощи Медианы.

– Ты можешь хотя бы указать мне, где тут выход?

Губы Медианы дернулись в судорожной усмешке. Только тут Офелия увидела, что та прикована к скамеечке ручными и ножными цепями и скрючилась вовсе не по собственной воле: ее держали здесь насильно. ОЧИЩЕНИЕ. КРИСТАЛЛИЗАЦИЯ. ИСКУПЛЕНИЕ. Так вот в чём заключалась программа второго протокола! В обращении с пациентами как с преступниками!

– Я провинилась.

Медиана говорила слабым, еле слышным голосом, но акустика разнесла этот звук по всему нефу, до самой крыши. Прорицательница выглядела изможденной вконец. Сколько же времени она провела на этой скамеечке в оковах?

Офелия боязливо озиралась по сторонам. Из любой часовни в любой момент мог выйти наблюдатель. У нее не было никакого желания задерживаться здесь, и всё же никто, даже Медиана, не заслуживал такого обращения.

В поисках ключа от оков Офелия обшарила ниши со статуями, но ничего там не обнаружила. Она опорожнила горшочек с палочками ладана и до краев наполнила его водой из купели. Когда она неловко поднесла горшочек к губам Медианы, та никак не отреагировала; вода потекла по ее подбородку. Расширенные глаза прорицательницы были устремлены в пространство и не видели ни воду, ни Офелию, ни стены нефа. В них светился лихорадочный огонь религиозного экстаза.

– Я провинилась, – медленно повторила она. – Я провела tutta mia vita[52] в погоне за мелкими, ничтожными секретами. Но скоро, очень скоро буду годна для третьего протокола.

Вот в чём состояла пугающая перемена Медианы – она была чисто внешней. Но под этой потускневшей оболочкой таился всё тот же огонь, что пылал в блестках на ее коже.

Наклонившись, Офелия шепнула ей на ухо:

– Ты видела здесь Рог изобилия?

Но Медиана никак не отреагировала на этот вопрос. Взгляд прорицательницы стал еще более отрешенным, словно его притягивали только необъятные просторы нефа.

– Я не могу тебя освободить, – со вздохом сказала Офелия, – но попробую сообщить о тебе родственникам, если они всё еще находятся на Вавилоне.

– Зачем?

– Но ведь то, что с тобой делают, возмутительно!

– Я искупаю свою вину.

– А ты знаешь, что из третьего протокола никто не возвращается?

Пренебрежительная усмешка, тронувшая губы Медианы, напомнила Офелии прежнюю королеву прорицателей.

– Я не повторю своей прежней ошибки. С мелкими секретами покончено. Теперь единственная стóящая тайна – та, что обещана мне Центром. Но сначала я должна пройти кристаллизацию. И лишь тогда я удостоюсь искупления.

Медиана трепетала в мистическом экстазе, пока произносила эти слова, не имевшие для Офелии никакого смысла. Ей было ясно только одно: нужно во что бы то ни стало спастись от следующих протоколов, не дожидаясь, когда ее постигнет та же участь. В отчете, который Офелия прочитала в лаборатории, кто-то написал, что она «способна к кристаллизации». И всё это лишь потому, что Секундина нарисовала разрез на плече ее тени.

– А что такое кристаллизация? Для чего она им нужна?

Медиана провела рукой по сухим губам. Офелия подозревала, что той приятно сознавать себя более информированной, чем она сама: как будто даже здесь их соперничество снова вступило в свои права.

– Им? Этого они мне не сказали. Зато мне кристаллизация позволит получить то, чего я всегда желала, – подлинное знание. Аssolutamente[53] новый взгляд на нашу реальность.

Офелия поправила очки, сползавшие с носа. Евлалия Дийё держала ту же речь после своей телефонной беседы с Другим в подвале. И этот отголосок, так или иначе, коренным образом перевернул ее представление о мире. Неужели кристаллизация была средством, позволявшим вызвать Другого? Похоже, Наблюдательный центр девиаций очень нуждался в нем и в его волшебных свойствах.

Вероятно, Медиана восприняла молчание Офелии как свидетельство ее разочарования. И, несмотря на свое физическое истощение и блуждающий взгляд, возликовала.

– А ты небось вообразила, signorina, что здесь пользуются этой привилегией одни только инверсы вроде тебя? Нет, главного-то тебе никогда не получить!

– А что здесь главное? – нетерпеливо спросила Офелия.

Она больше не могла задерживаться. Сейчас ей надлежало, как всем остальным инверсам, сидеть в своей комнате, запертой на ключ, а если ее поймают здесь, она тоже кончит жизнь в кандалах, прикованная к молитвенной скамеечке.

– Отрешение.

Ответ Медианы утонул в громовых раскатах, заполнивших неф, – приближались чьи-то шаги. При таком мощном резонансе Офелия даже не могла определить, с какой стороны идут эти звуки.

Медиана взглядом указала Офелии на исповедальню – пространство между двумя часовнями, задрапированное желтыми шторами. Шум шагов с каждой секундой становился всё громче и громче. Людей явно было много. У Офелии не оставалось времени на колебания. Она проскользнула за желтую штору в тот самый миг, когда Медиана обратилась к пришедшим:

– Укажите мне путь к кристаллизации. Per favore![54]

Офелия осторожно выглянула наружу: скамеечку Медианы обступила целая группа наблюдателей. Их легко было узнать по желтым одеяниям, маленьким наплечным роботам и пенсне с черными стеклами.

Они стояли молча. И просто смотрели на Медиану.

Офелия попятилась, чтобы укрыться в темной глубине исповедальни, как вдруг уловила сбоку какое-то движение. Там, где должна была находиться решетка, отделявшая исповедника от исповедуемого, – по крайней мере, так она когда-то прочитала в учебнике по истории религии, – висело зеркало.