Томас Квик. История серийного убийцы - Ханнес Ростам

я увидел заметку о том, что полиция обнаружила останки Чарльза.

Однако меня ждёт разочарование: мой первый запрос «Чарльз Зельмановиц» в базе данных газеты не выдаёт статьи, о которой говорил Стуре.

Подавленный, я звоню Стуре и объясняю, что не нашёл заметку. Может, он что-то путает?

— Нет-нет! Я даже помню, что она была в левой колонке, — уверенно заявляет Стуре.

Наконец, Йенни Кюттим обнаруживает эту статью в архивах Шведского телевидения. Статья от 11 декабря 1993 года была помещена на полях слева, в точности как говорил Стуре.

Называлась она «Загадка убийства шестнадцатилетней давности разгадана».

Я замечаю, что автор статьи неправильно вычислил год. Когда она была опубликована, с момента исчезновения Чарльза прошло не шестнадцать, а семнадцать лет. Сам год происшествия — 1976‐й — не упоминается.

Если эта заметка была единственным для Томаса Квика источником информации перед признанием, то, должно быть, он пытался определить год, когда произошло убийство. Значит, он должен был вычесть шестнадцать лет и назвать осень-зиму 1977-го. Именно так он и сделал.

До первого допроса по этому делу Квик около трёх месяцев обсуждал убийство Чарльза со своим терапевтом. Сеппо Пенттинен поинтересовался, помнит ли Квик, в каком году произошло это событие.

— Это случилось через десять лет после истории с Альваром, — заявил Квик, намекая на убийство Альвара Ларссона на острове Сиркён в 1967 году.

— Через 10 лет, — произнёс Пенттинен. — Значит, речь о 1977‐м.

— Да, — соглашается Квик.

Таким образом, Томас Квик связал это событие со смертью своего отца, который скончался в сентябре того же года. Подобное подкрепление воспоминаний придало вес словам Квика, но, несмотря на гладко выстроенную историю, Пенттинен знал, что Квик промахнулся с датой.

— Точно ли речь идёт о 1977-м? Может ли существовать вероятность, что это не так?

— В связи с этим событием в памяти всплывает история с Альваром, когда мне было семнадцать, а дальше мне, стало быть, двадцать семь, — настаивает Квик.

Тут на помощь приходит адвокат Гуннар Лундгрен, предлагая вернуться к точному времени как-нибудь в другой раз:

— Здесь есть какая-то неуверенность. Думаю, мы сможем обсудить это позже.

Но к этому вопросу они больше не возвращаются — равно как и к утверждению Квика, что убийство было как-то связано со смертью его отца и произошло через десять лет после убийства Альвара.

Разумеется, Сеппо Пенттинен знал, что Квик сделал признание вскоре после того, как в СМИ заговорили о находке в Питео. Он просто не мог не спросить:

— Вы ничего не читали об этом?

— Читал? Не припомню такого. Чель [Перссон] сказал, когда назвал фамилию. Он сказал, что об этом писали.

Вдруг показания Томаса Квика о смерти Чарльза Зельмановица перестали вызывать интерес. Он рассказал об убийстве только после появления в «Дагенс Нюхетер» заметки об обнаруженных останках. Он воспользовался неверной информацией из газеты о годе преступления, который к тому же связал с датой смерти отца и годом убийства Альвара Ларссона.

Это были первые признаки того, что обвинения как минимум в одном из убийств, за которые осудили Томаса Квика, основывались на ложном признании. Но у меня оставался ещё миллион вопросов. Лишь получив все ответы, я буду готов поверить, что шесть судов сочли невиновного пациента психиатрической клиники виновным в совершении восьми убийств, к которым он не имел никакого отношения.

Изучая материалы допросов, я всё больше убеждался: Томас Квик не сказал о Чарльзе Зельмановице почти ничего, что соответствовало бы действительности.

Квик рассказал, что встретил подростка к юго-западу от Питео, однако мальчик исчез из Мунксунда, расположенного к северо-востоку от центра Питео. Квик заявил, что вместе с сообщником проехал через центр города к месту преступления. Однако Чарльз исчез около дома, а место, где позже обнаружили его останки, находилось в четырёх километрах восточнее.

Квик настаивал, что увидел Чарльза ближе к вечеру, но подросток провёл весь вечер с друзьями и исчез только около часа ночи.

Квик вспомнил, что в Питео лежал снег, хотя на самом деле там была плюсовая температура и несколько дней шёл дождь, так что 12 ноября 1976 года на земле не было ни снежинки.

Криминалисты установили, что тело не было зарыто — при этом Квик утверждал обратное.

Томас утверждал, что Чарльз добровольно вступил с ним в связь, но все знали: за пару часов до этого у подростка был половой контакт с Марией.

Интересно, что обо всех этих несовпадениях думали Сеппо Пенттинен и Кристер ван дер Кваст? А ведь Квик ещё и заявил, что уговорил женатого человека без криминального прошлого проехать полторы тысячи километров по зимней дороге, чтобы найти подходящего мальчика — разве такое могло произойти? И зачем надо было ехать именно в Питео?

Что думал по этому поводу руководитель следствия Кристер ван дер Кваст — в материалах дела нет ничего. Правда, на определённом этапе ван дер Кваст обратился за советом по некоторым психологическим вопросам к психиатру Ульфу Осгорду. Но Осгорд, работавший на Государственное управление полиции, отказался помогать: ему хватало забот с расследованием убийства Улофа Пальме. Ван дер Квасту пришлось довольствоваться объяснением никому не известного «эксперта по вопросам памяти», доцента Стокгольмского университета, для которого исследовать психику настоящего серийного убийцы было пределом мечтаний.

Когнитивные методы допроса

В марте 1993 года начались первые допросы Томаса Квика, и вскоре в рубрике «Полемика» газеты «Дагенс Нюхетер» вышла статья доцента психологии Свена-Оке Кристиансона, который поспешил безжалостно окрестить Швецию «страной третьего мира, когда речь заходит об исследованиях в области психологии и использовании знаний в этой сфере на пользу полиции и судебной системы».

В своей статье Кристиансон предлагал ответы сразу на несколько вопросов, касающихся случая Томаса Квика:

«В данный момент проводятся исследования, посвящённые тому, как жестокие преступники и психопаты воспринимают ситуации, связанные с высокой эмоциональной нагрузкой, и справляются с ними. Особое внимание уделяется изучению серийных убийц с целью выяснить их психологический тип личности, предпосылки их поведения, тип выбираемых ими жертв и методы их действий. Данное исследование могло бы оказаться весьма полезным для полиции с учётом увеличившегося в последнее время числа преступлений насильственного характера».

Современному читателю подобная статья покажется чуть ли не заявлением соискателя: если верить тексту, автор — прекрасный кандидат в помощники по делу Квика. Кристиансон всячески демонстрировал, как его экспертное мнение может помочь отыскать ответы на разные вопросы:

«Знания из области психологии о том, как вести себя с психически неуравновешенными людьми или лицами, пребывающими в неустойчивых эмоциональных состояниях, могут оказаться весьма полезны как для следователей, так