Магический спецкурс. Второй семестр - Лена Летняя

— Да я уже верю тебе, — выдохнула я, чувствуя неимоверное облегчение.

Судя по удивлению на его лице, он не ожидал, что все окажется так просто. Но я улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ, а секунду спустя его губы уже порывисто целовали меня, прогоняя остатки сомнений и горечь последних недель. А когда поцелуй прервался и я уткнулась лицом Норману в плечо, он наконец обнял меня, и я почувствовала, что теперь все правильно. Теперь я могла справиться с чем угодно.

— Как же мне тебя не хватало, — пробормотала я, сжимая его ладонь. — И как же мне без тебя было страшно. Прости, что так долго не верила тебе.

— Это ты прости, — прошептал он где-то над моим ухом. — Я должен был все тебе сказать раньше.

— Ну вот, устроили тут прощенное воскресенье… в субботу, — нервно рассмеялась я.

— Не знаю, что это такое, но мне уже нравится. Теперь все будет хорошо, Таня. Обещаю тебе…

Я отстранилась от него, тяжело вздохнув. Как бы мне ни хотелось верить, что на этом мои тревоги заканчиваются, это было не так.

— Не давай обещаний, которые невозможно сдержать.

Он нахмурился, не понимая, что я имею в виду, и я поторопилась объяснить:

— Ян, я верю в то, что ты веришь в прежнюю теорию. Она выглядит очень достоверно, но правда в том, что это такая же теория, как и та, что была рассказана нам Гроксом. Никто не знает, что произойдет на самом деле. Поэтому может случиться что угодно. Пока во мне два потока, я не могу знать наверняка, что со мной будет. То, что ты меня любишь, этого не меняет. Я все равно могу исчезнуть.

Он медленно кивнул, соглашаясь, в его глазах промелькнул испуг: кажется, мои слова поселили сомнения и в нем. Но я парадоксальным образом была рада увидеть его страх. Ведь он означал, что Норман действительно боится моего замещения Роной. Я сомневалась, что он совсем-совсем не обрадуется этому, но, по крайней мере, он действительно боялся меня потерять. Это грело душу.

Однако он тут же прогнал этот страх и снова уверенно улыбнулся. Этой спокойной уверенности мне тоже очень не хватало последние недели. Норман погладил меня по щеке, заправил за ухо непослушную прядь волос и игриво коснулся указательным пальцем кончика моего носа, вызвав у меня смешок.

— Выше нос, Таня. Все будет хорошо, — настойчиво повторил он. — Я никому не позволю причинить тебе вред.

— Даже Роне Риддик?

— Особенно Роне Риддик. Ради вас обеих.

И почему-то я снова ему поверила. Не представляла, что он может для этого сделать, но поверила. Он ведь еще ни разу меня не подводил.

Я снова потянулась к его губам, но наш новый поцелуй был почти сразу прерван внезапным появлением Хильды.

Та как всегда стремительно влетела в комнату и застыла, не сделав и двух шагов.

— Ох ты ж, как неловко-то, а…

Мое сердце испуганно екнуло, а я сама, как всегда, покраснела. Зато Норман совершенно спокойно выпустил меня из объятий и с невозмутимым видом поднялся на ноги, словно его каждый день кто-то заставал за поцелуями со студентками.

— Добрый вечер, Хильда.

Его повседневная учтивость вернул растерянной Хильде дар речи.

— Добрый вечер, профессор Норман. Извините, вы… продолжайте… А я пойду еще погуляю.

Она даже сделала шаг к двери, но Норман ее остановил:

— Нет, не стоит, я уже ухожу. — Он повернулся ко мне и едва заметно поклонился.

— Хорошего вам вечера, госпожа Ларина.

— И вам тоже, профессор Норман. Увидимся с вами на экзамене?

— Надеюсь, что доведется увидеться и раньше. Если вам понадобится моя помощь, вы знаете, где меня найти. В любое время.

Я кивнула. Голова слегка кружилась от этой резкой перемены режимов общения. И немножко — от внезапно накатившего на меня счастья.

Норман вежливо попрощался и с Хильдой. Когда за ним закрылась дверь, подруга выразительно посмотрела на меня.

— Ничего не говори, — попросила я.

— Да я и не говорю, — пожала плечами она, хотя на ее лице были написаны все ее комментарии.

— Вот и не говори.

Мне сейчас было слишком хорошо, впервые за последние четыре недели, поэтому я не хотела слушать чьи-либо сомнения. Я хотела задержаться в этом радостном мгновении. И хотела, чтобы оно продержалось хотя бы до выпускного вечера.

Но в последнее время мне не очень-то везло с такими желаниями.

Сессия опять прошла на удивление легко. Стоило все прояснить и помириться с Норманом, как у меня словно крылья за спиной выросли. К тому же он с энтузиазмом помогал мне готовиться к экзаменам, что в его обществе было делать куда приятнее, чем одной или даже в компании Хильды и Андрея. Норман обладал потрясающим умением объяснять просто многие сложные вещи. И в какой-то момент я с удивлением поняла, что ему это по-настоящему нравится. Если бы он не родился королем, он бы, наверное, стал преподавателем еще пять веков назад.

На своих экзаменах Грокс и Дангл смотрели на меня с затаенным предвкушением и, кажется, даже не слушали, что я говорю. Со слов Нормана я знала, что ректор строго-настрого запретил им распространяться о моем двойном потоке, но было видно, что их просто распирает.

Самым сложным экзаменом для меня неожиданно оказался экзамен по ТРЗ. Норман и других выспрашивал долго и нудно, а меня пригласил отвечать самой последней. Я-то наивно надеялась на поблажки, но он выслушал не только все, что я имела сказать на тему экзаменационного билета, но и задал штук десять дополнительных вопросов. Правда, в итоге все равно поставил высший балл, а потом еще и предложил вместе поужинать у него.

— Отметим тот факт, что ты больше не моя студентка. И ты можешь остаться у меня до самого выпускного, потому что теперь уже неважно, даже если нас увидят.

Его экзамен шел у нас последним, поэтому в тот момент, когда он поставил против моей фамилии оценку, я официально завершила спецкурс. Через день, в пятницу, должен был состояться выпускной бал, а в понедельник — вручение дипломов. Но и то, и другое было уже простой формальностью.

— Я бы с удовольствием, но мне нужно вернуться домой. У меня до сих пор нет платья для выпускного. Хочу сегодня добраться до дома, чтобы заняться его поиском завтра с утра и успеть вернуться в Орту к вечеру. Потому что в пятницу утром меня пригласили в суд.

Да, выступать в суде мне предстояло в день выпускного. Это казалось мне дурным предзнаменованием, но, вероятно, я просто боялась. Конечно, не того, что меня снова попытаются убить. В конце концов, до сих пор монархисты не нападали на меня в открытую и едва ли рискнут сделать это в здании суда. Они предпочитали действовать исподтишка, инсценировать несчастные случаи. Меня тревожила предстоящая встреча с Нотом, с местным правосудием и публикой, которая наверняка будет наблюдать за процессом.