Путь жреца - Константин Вайт

Заметив, что Ларис решил снова поразвлечься, запуская в меня файерболы, я приготовился. Вылетел первый шар — от него я резко отбежал в сторону, затем второй и третий. И четвертый! Я зигзагами бежал навстречу противнику, активировав свой артефакт. Все поле заволокло белым туманом, настолько густым, что я не видел своих ног, но при этом видел место, где находился Ларис, — его легко было определить по вспышкам файерболов, которые он веером стал пускать вокруг.

Я не собирался давать Ларису времени подготовить более мощное заклинание. Остановившись недалеко от него, я замер на миг, молясь, чтобы в меня не попал шальной огненный шар. Мне нужно было время, чтобы сосредоточиться и создать нужную руну. Пять ударов сердца, один вздох — и на выдохе я запустил «Тройное копье света» в стоящего на месте Лариса. Оно было белым и незаметным в тумане.

Барон был явно не готов к такому. Первое копье врезалось в защиту, которую создал на его пути артефакт. Ларис пошатнулся и поднял руки, пытаясь выставить поле, но второе, гораздо более мощное, копье прошло, как нож сквозь масло, и пробило насквозь как само поле, так и барона. Третье копье с тихим шелестом влетело в уже оседающее безжизненное тело.

Мой амулет отработал положенные ему тридцать секунд, и туман развеялся. Я остался стоять в тишине у поверженного тела барона. С едва слышным хлопком исчез защитный купол, и Себастьян усиленным голосом известил всех зрителей о моей победе.

Все дальнейшее я воспринимал совершенно отстраненно. Ко мне подходили люди, жали руку. Поздравляли. Я даже что-то отвечал на это. Леопольд, поняв мое состояние, осторожно взял меня за плечи и повел домой.

Я долго умывался в ванной, приходя в себя, и с недоумением глядел на свои руки, которые тряслись, стоило их вытянуть перед собой. В голове крутилось последнее мгновение боя: как мое копье проходит сквозь защиту барона и вонзается в него в области груди. С обратной стороны вылетает фонтан крови, и барон валится на землю. Осознание того, что я убил человека, пусть и на дуэли, давалось мне тяжело. Я не был к этому готов. Меня вырвало несколько раз, и я сидел на краешке ванны с мокрой головой, пытаясь прийти в себя. Меня бил озноб. Я понимал, что это была смертельная дуэль: либо он, либо я. Но от этого не становилось легче. И еще — меня мучило нехорошее подозрение, что амулет барона был слишком слабо заряжен. По всем расчетам, он должен был отразить второе копье. Вполне возможно, что и на третье у него хватило бы мощности. А там уже и барон бы опомнился…

Спустившись вниз, я выпил бутылку вина, не закусывая. Не чувствуя никакого опьянения, потянулся за второй, но Леопольд ее отодвинул:

— Видеть смерть всегда тяжело, и вино тут не поможет, — произнес он, протягивая мне бутерброд.

— Нас готовили на войне к тому, что рядом с нами будут гибнуть люди. Но когда первый раз на наших глазах погиб наш товарищ, мы несколько дней не могли нормально есть и спать, — понимающе сказал Поль.

— Это тяжело, да… — протянул Моррис.

— Попробуй уйти в медитацию, — посоветовал Леопольд, — у нас все, кто это умел, только так и спасались.

Я кивнул ему головой и, выйдя на лужайку за домом, ушел в медитацию, при этом стараясь не провалиться к Семи. Это мне помогло. Не знаю, сколько я так просидел, но голова очистилась, и мне стало легче. Я снова мог думать и строить планы. Жизнь продолжалась, и у меня было еще очень много дел.

Вернувшись домой, я навестил Семи и оставил у него Никоса. Рассказывать о прошедшей дуэли у меня не было ни сил, ни желания, поэтому, я успокоил его и быстро покинул башню мага. Думаю, Никос сам все расскажет.

Вечером ко мне в гости зашел Юрий. Мы хорошо с ним посидели. Он рассказывал армейские басни и всячески пытался меня успокоить и привести в порядок. Заодно поинтересовался, что за амулет я использовал. Пришлось рассказать ему о Джозефе Ремоорсе. Как ни странно, Юрий много чего знал о нем.

— Джозеф собирается переезжать на юг. С деньгами у него все не так уж и плохо. Просто он присмотрел себе громадное поместье. Хочет оставшиеся годы прожить в роскоши. Патенты, с которых он жил, уже закончились. Они действуют только тридцать лет. Магистр проводит новые исследования и пишет периодически учебники, но много денег они ему не приносят. Тем не менее, я слышал, что поместье стоит несколько миллионов и, похоже, он уже собрал нужную сумму. Так что тебе повезло.

— Да, — согласился я, — но тут не только везение.

— Не только. Ларис тебя недооценил. Ты выбрал правильную тактику. Если бы он применил более мощные заклинания, шансов у тебя бы не было. А Ларис просто стрелял файерболами на потеху зрителям. Думаю, он как раз собирался красиво закончить каким-нибудь заковыристым заклинанием, но ты успел раньше. — Юрий немного помолчал, потом посмотрел на Ибри, — что ж, я очень рад, что ты остался жив, но мне уже пора на поезд.

Мы тепло попрощались с ним, и я отправился спать. Спал плохо, всю ночь меня мучили кошмары. Утром я был не выспавшийся и вялый.

Подзарядившись в храме, я наконец-то смог ощутить себя нормальным человеком. У меня появилась энергия и желание что-то делать. Хотя настроение по-прежнему было на нуле.

Занятия с послушниками я провел, в основном, просто контролируя, а обучением занимались мои ребята. Я недовольно смотрел на то, как они проводят занятия. Им это удавалось гораздо лучше, чем мне. Они умудрились быстро найти общий язык с послушниками, и те старательно повторяли все упражнения. Я чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Отправившись домой, я заперся в своей спальне и решил отправиться к Никосу и Семи. Может быть, им удастся развеять мою неожиданную хандру.

Я поделился с Никосом и Семи своими проблемами. Трудно было самому себе признаться в том, что я становлюсь безразличным.

— Помнишь, когда ты первый раз зарядился энергией Оорсаны, ты был готов горы свернуть и ощущал себя непобедимым? — напомнил мне Никос.

— Да, это было сладкое ощущение. Я в тот момент ощущал себя пупом вселенной. Сейчас такого нет, — ответил я.

— Это ты думаешь, что нет. Ты просто привык. Каждый маг ощущает свое могущество. Он понимает, что сильнее и выше большинства людей. Это сильно влияет на его характер. И жрецы не являются исключением. Таким же был и магистр Эрик. Он был сильным и эгоистичным. Отец ругал его за это, и пытался научить человечности. Но Эрику это было не нужно. Он мог общаться только с подобными ему.

— Но я так не считаю! — попытался возразить я. Никос меня перебил.

— Умом — возможно. Но это чувство у тебя где-то глубже. Ты пока не осознаешь, но простые люди, не маги, для тебя скоро превратятся в людей второго сорта. И боюсь, победа в дуэли может ускорить этот процесс.

— Но он же это понимает! Он не станет таким! — упрямо заявил Семи, вставая на мою защиту.

— Возможно. Будем надеяться, что так оно и будет, и ты, Макс, останешься нормальным человеком. Чутким к другим людям, — Никос ободряюще похлопал меня по спине, чем вызвал раздражение, которое я с трудом сумел погасить.