Инженер апокалипсиса. Том 2 - Виталий Невек

так твари еще и в родителей играют?

— Типа того.

— Круто. Очень тебе завидую. Такое чтоб человека приняли в семью — большая редкость.

— А тот факт, что я тут служу тебя не смущает?

— На этом празднике люди не могут быть гостями. Но родители видимо очень хотели показать тебе это событие, верно? Может они даже… сделают тебя одним из них?

Несколько человек вокруг замерли и уставились на меня.

— Они не посвящали меня в свои планы.

— Странный ты какой. Неужели не хочешь быть вечно молодым и обладать силой? Другие за это право грызутся и бьются локтями, а ты флегматично «не посвящали в планы». — Она меня передразнила в последнем предложении. Но я не против, пусть болтает, столько нового узнаю, аж жутко становится.

— Или у тебя все настолько схвачено что остается только ждать? Поделись секретом. Как ты этого добился?

— Мне повезло.

— Эх, мне бы твое везение. Меня кстати Вика зовут.

— Очень приятно, я… Иннокентий. — Так звали того парня. — Ты пошла на службу добровольно?

— Конечно, ну у тебя и мажорские вопросики! Совсем зажрался, точно стать хозяином готовишься.

— И ты счастлива?

— Была бы счастливее если бы меня возвысили хотя бы до слуги, но мы оба знаем как редко такое бывает.

— Так ребята, — к нам обратился один из распорядителей. — Первые гости прибыли раньше, все на кухню, начинаем первую часть. Все будете получать подносы и напитки. Вика, ты мой заместитель в этот раз, кто будет твоим помощником?

— Кеша. Вот этот парень. — Она указала на меня.

— Хорошо, идите вдвоем к начальнику кухни, получать особые вина, как разольете подойдешь ко мне. Так, все за дело, марш!

Она толкнула меня в плечо надевая маску и повела за собой.

Разливать напитки значит…

Пир во время чумы.

* * *

Вполне себе обычная большая кухня. Десятки поваров готовят. Варят, жарят, парят и так далее. Наготовить еды на почти сотню гостей надо постараться. Десятки подносов с едой гуляют туда-сюда в руках слуг и поваров. Котлетки, отбивные, стейки, запеченное мясо с картошкой и салатом.

Нас с Викой подвели к начальнику кухни. Он отдал нам под личную ответственность дорогие вина. Точнее, что это за такие вина, если от них не пахнет… странно, пахнет кровью.

— Первую бутылку открывайте и несите госпоже Селении, разлейте на большие бокалы, она любит выпить. — Говорит начальник кухни с французским акцентом, и вообще он сама интеллигентность и культурность.

— Поняла вас. — Ответила Вика и мы вместе с ней вскрыли первую бутылку.

Я разливаю, она держит большие бокалы. Уже в момент, когда пробка открылась я все понял. Пахнет не просто кровью, пахнет человеческой кровью…

И тут стоящая напротив меня кастрюля приоткрылась и из нее показалась человеческая голова… Голова мужчины лет сорока, пустые глазницы куда набили какие-то травы смотрят прямо на меня. Тут до меня дошло почему мясо пахнет странно.

Это человечина.

Мимо меня двое слуг пронесли поднос с еще одной человеческой головой, только абсолютно сырой и обескровленной. За ней было блюдо с жареными пальцами, потом отбивные, суп из глаз и прочий фактор страха.

При том что я всякое повидал в этот апокалипсис меня чуть не скрутила рвота, бутылка чуть не вылетела из рук на пол. Никогда в жизни мне не было так противно, никогда так сильно не хотелось блевануть.

— Ты чего, Кеша? — Ко мне обратилась Вика. — Сырая голова смутила? Это писк моды, называется «сыроедство». Моя хозяйка уже два года ест только сырое мясо. Или тебя голова в кастрюле удивляет? Это называется «свинья по-вьетнамски», голову отмачивают в соусе и набивают травами и пряностями.

— Да, нет, вино пахнет странно.

— Это кровь девственниц сорокалетней выдержки. Смешанное с пряностями. Редкая штука, почти сорок лет в холодильнике, говорят, что у такого самый отменный вкус.

— Ясно. — Мне все же хватило выдержки наполнить бокалы вином. А не своей рвотой.

— Вот так, — мы вооружились двумя подносами. — Нужно порадовать госпожу Селению и ее окружение. Гости только прибывают, а пить они уже хотят. Ну давай, чего ты как в первый раз, понесли.

Пожалуй, только очки в ловкости и телосложении позволили мне не уронить этот поднос и не расплескать содержимое четырех бокалов. Охранник открыл нам дверь для прислуги, и мы вошли в зал, где уже начиналось празднество.

Огромная сосна находится в углу зала, слева от сцены. На ней красуется множество гирлянд, игрушек и всякой иллюминации, а еще человеческие головы, свежеотрезанные и истекающие кровью, насаженные на специальные короткие пики они красуются среди веток.

Дальше мы шли среди столов с угощениями. Части тел людей и животных на тарелках. На одном подносе рядом лежат голова свиньи и человека, намекая на положение первых и вторых. Отовсюду запах человеческой крови, в общем праздник чудовищ. Мы вручили свои бокалы некой Селении — сероволосой молодой женщине в роскошном платье того же цвета что и волосы. Она окружила себя толпой прихлебательниц, которые делали ей десяток комплиментов в секунду. Бокалы тут же расхватали как горячие пирожки и красотки в роскошных платьях принялись их нахваливать.

— Для двуногого скота вкус довольно хорош. — Прокомментировала рыжая красотка в зеленом платье.

— Сорок лет выдержки? Я пила и лучше. Увы времена такие что хранить кровь долго невозможно. — Пышногрудая блондинка в красном говорит так словно этот напиток недостоин ее.

— А ведь мы еще и вынуждены отменить все программы по селекции! — Вмешалась третья.

— Не волнуйтесь, девочки, скот скоро восстановит свою численность и тогда мы вернем все как было, а пока наслаждайтесь тем, что дают. — Слегка поставила всех на место Селения. Она кивком позволила нам с Викой уйти.

Их статусы весьма предсказуемы. «??????, ??? ????? ?? ??????? ? ???????».

Вика повела меня за собой, и мы встали в одном из углов для прислуги. Отсюда я могу увидеть всю картину гедонизма и разложения целиком.

Камердинер громко объявляет имена, фамилии и титулы, после чего упомянутые личности заходят через парадную дверь. Увы имен этих я раньше не слышал, более того они не русские, не европейские и не азиатские, а вообще какие-то чужеродные, словно не с этой планеты. Оркестр тем временем заиграл, причем музыка эта на слух довольно старая, аж девятнадцатым веком запахло.

— А