Уж замуж невтерпеж - Екатерина Лесина

– И разрушилось.

– Именно. Но, повторюсь, она находилась под заклятьем на протяжении… скольких лет? Двух? Трех? Больше?

Молчание.

– Это не могло не повлиять на её разум. А избавившись от оков, он должен восстановиться. И лучше всего восстановление проходит именно во сне. Ваш лекарь её осматривал?

– Да, – нехотя признался посол. – Её высочество всецело здоровы.

– В таком случае, нужно просто ждать.

– А со Славкой что? – не выдержала Яра. – Свихнулась?

– Дурная девка, – пробормотал посол куда-то в сторону, но я с ним согласилась.

– Боюсь, с ней немного сложнее. Вероятно, у нее очнулся дар.

– Дар?

– Повелительницы разума.

– Чего? – это уже Яра и посол, одновременно высказались. И оба – басом. Переглянулись. Смутились. И отвернулись.

– Когда-то давно… когда была жива Империя, – Ричард встал возле окна. – На землях её существовали люди, способные подчинить себе тварей сущих. Их называли Повелителями Разума.

Я покосилась на принцессу.

Бледненькая. Немочная.

– Правда, сколь знаю, речь шла прежде всего о созданиях, сродственных силе или сотворенных магами. К примеру, о драконах.

Дракона нам тут только не хватало. Для полноты впечатлений.

– Есть несколько трудов, где описывались признаки и… да, дар этот довольно опасен тем, что разум человека и разум существа соединяются.

– То есть, она станет… тварью сущей? – осторожно поинтересовался посол. И на Мудрославу покосился.

– Не думаю. Она пыталась вернуться. И если повезет, то у нее получится…

Именно в этот миг Мудрослава распахнула глаза и сделала глубокий вдох. А потом выдала фразу, после которой попугай восхищенно произнес:

– Щучье племя!

Больно.

Как же больно было! Болело все и особенно отчего-то волосы. Мудрослава ощущала каждый волосок, от корня до самого кончика. И еще ногти.

И кожу, которая вдруг показалась слишком тонкой да мягкой.

И зубы маленькие.

И шеи нет.

Крыльев тоже. От обиды она едва не расплакалась и еще зарычала.

– Славака, – братец тотчас возник, закрывая прочих. – Славка, ты только не кусайся!

Она?

Она царевна, между прочим! Она никогда никого не кусала, хотя порой очень даже хотелось. И вот сейчас особенно. Мудрослава зубы стиснула, поскольку ладно кусаться, но рычать… а вдруг она говорить разучилась?

– Выпейте, – ей поднесли воды. И мужчина держал кубок обеими руками, не дрогнул даже, когда Мудрослава их обнюхала. А вода принесла облегчение. Волосы хотя бы болеть перестали.

И ногти тоже.

Мудрослава пошевелила пальцами и вздохнула. Дракона было жаль. Хороший дракон в хозяйстве всяко сгодился бы. А он был хорошим.

И мяса опять же обещала… нехорошо нарушать слово.

…а при драконе всяко с думскими говорить было бы легче. Убедительней.

– Как вы себя чувствуете? – заботливо поинтересовался Повелитель Тьмы.

– Н-нор-р-рмально, – получилось немного рычаще все-таки, но все же говорить она может. – Что… что это было.

– Это вы нам расскажите, что это было.

– Дар у тебя, Славка, проснулся. Повелительницы Разума!

Чего?

– Дар-дар… кар-р-ракатицу мне в глотку! – повторил попугай, слетая с подоконника. Он перебрался на лавку, на которой Мудрослава лежала и клюнул её в руку. – На абор-р-рдаж!

Он растопырил яркие перья.

– Тихо, – велела Мудрослава и потерла лоб. – То есть… я вдруг упала, а потом очнулась, когда летала. И летала… и…

Рассказ получился донельзя сбивчивым, но слушали её внимательно.

И выходит, что это не сон?

И…

И вспомнился камень на цепочке. Синенький. И тот, кто… если она Повелительница разума, то как вышло, что сама поддавалась? На любовь наведенную, на… на остальное все.

– Знаете, – Мудрослава поглядела на брата, который почти потерял маску. – Мне… нам надо с вами поговорить. Наедине.

И поежилась от такого нехорошего, упреждающего взгляда демоницы.

– Говор-р-ри, не говор-р-ри, – у попугая имелось собственное мнение. – Думать надо!

И не нашлось никого, кто бы возразил.

– Погодите, – подал голос степняк, до того тоже слушавший и внимательно. – А с моей сестрой что? Тоже дар проснулся?

– Вполне возможно. Я пока… пока сложно что-то сказать. Но она жива. Просто… мне кажется, она в обмороке.

Мудрослава поднялась, опираясь на руку Яра.

От слабости шатало. А еще тело, стоящее на двух ногах, казалось на диво неустойчивым.

– Почему с ней понятно, – кривоватый палец указан на Мудрославу. – А с моей сестрой нет?

Попугай, хлопнув крыльями, подпрыгнул и устроился на плече Мудрославы.

– Дур-р-рень! – сказал он с упреком.

– Потому что Повелители Разума имеют одну весьма явную примету.

Это какую же?

Когти? Зубы? Или она все-таки чешуей покрылась? Мудрослава тайком поглядела на свою руку. Нет, чешуи не было, хотя почему-то данное обстоятельство скорее огорчало, нежели радовало.

– Рисунок, который появляется в момент слияния разумов.

Рисунок?

– Чего? – протянул Яр и уставился на неё.

– Зеркало! – Мудрослава почувствовала, что все-таки, кажется, без слез ей не обойтись. Ладно, чешуя. Чешуя, если подумать, это красиво!

И полезно.

А… а рисунок… какой рисунок?

Где рисунок?

– Успокойтесь, – Повелитель Тьмы поглядел на демоницу. – Во-первых, речь идет о рисунке силы. Он виден лишь одаренным. Во-вторых, он проявляется именно в момент единения разумов. В-третьих… я не думаю, что это будет иметь хоть какое-то значение.

Ну да, он не думает.

Мужчина. Что взять с мужчины? И Мудрослава погладила попугая, после чего спросила:

– Он хоть красивый?