Виновник завтрашнего дня - Арина Александер

Каково это, принадлежать ему всецело? Быть под ним, над ним; чувствовать его в себе; плавиться от прикосновения сильных рук к оголенной коже? Узнать бы… хоть на мгновение…

— Секса тебе не хватает, — подытожила Тася, общаясь со мной по телефону. — Словно бабка семидесятилетняя, ей-богу, — рассердилась, услышав мой тихий вздох. — Да тебе стоит пальцем пошевелить — и любой парень у твоих ног, а ты всё никак не очнешься! Так, Некрасова, — перешла в наступление, — давай, дуй ко мне, организуем выход в свет, а то что-то давно не выгуливали тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Так и знала, что этим всё закончится.

— Только не в клуб, Тась. Павел Олегович приехал и…

— И что? На цепь посадил? — подколола, рассмеявшись.

— При чем тут это? Просто я тут такое узнала…

Пришлось рассказать об угрозе замужества в случае залета. А у меня этих залетов… друг за дружкой. Стремновато, если уж на то пошло.

— Ты шутишь?! — воскликнула Тася шокировано. — Да я на твоем месте!.. Замуж, видите ли, грозятся выдать… Да кто он такой? Влад, пошли всех на хрен и дело с концом.

Я молчала, устав объясняться. Да и смысл? Всё равно не поймет. Тася классная подруга, грех жаловаться, но у нас разное окружение. Она свободная птица и родители её живы, поддерживают во всем, я же… действительно посаженная на цепь.

— Владусь, ты это… давай завязывай тупить, хорошо? Не хочешь в клуб — приезжай ко мне домой. Посидим вдвоем, как в старые времена, помнишь? Пицца, кока-кола, фильмец. Только не замыкайся в себе, мне от этого не по себе.

Что-то не особо и хочется. Позавчера виделись на дне Рождения Ники, да и в университете повсюду вместе. А с другой стороны… пятница, вечер, что я теряю?

— Хорошо, через час буду, — пообещала, махнув рукой на предостережения Семёновной. Таська права: пошли они все лесом. — А ты комедию подбери, — попросила, параллельно дописывая курсовую.

Поговорив ещё несколько минут и обсудив грядущую сдачу проекта, Тася взялась за организацию посиделок, а я поспешила в ванную ополоснуться перед поездкой. С одеждой не замарачивалась: раз никого больше не будет, можно одеться попроще. Выбор пал на свободные светлые брюки и шелковую майку нежного кремового оттенка.

Думала, удастся проскользнуть незамеченной, да не тут-то было. Мало того, что Павел Олегович находился у себя в кабинете, по привычке приоткрыв дверь, так ещё и с сестрой столкнулась на лестнице.

— Ты куда это, на ночь глядя? — набросилась, поравнявшись со мной. Какие же мы всё-таки с ней разные. И дело не во внешности. На душевном уровне чужие. Даже зов крови не улавливается.

— За кудыкины горы, — огрызнулась, продолжая свой путь.

— Как знаешь, — усмехнулась, провожая меня долгим взглядом. — Чтобы потом не рыдала крокодильими слезами.

— А то что? Пожалеешь? — наиграно испугалась. Уже и забыла, каково это, иметь сестру. А о жалости и участии и говорить нечего. — Уверена, — бросила колко, — ты приложишь максимум усилий, чтобы так и было…

— Влада! — громыхнуло из кабинета, заставив меня подскочить на месте. — Иди сюда!.. Немедленно!

Ну вот. Как не одна, так другой. Вика насмешливо хмыкнула, распаляя ещё больше. Ну уж нетушки, на этот раз не на ту напали. Хватит. Время дрожащей от страха дурочки давно прошло.

— Добрый вечер, — перешагнула порог, став посреди комнаты, и посмотрела с вызовом в нахмуренное лицо. Это наша первая встреча со вчерашнего вечера.

— Я смотрю, — окинул меня с ног до головы, — недавний случай в «Ажуре» тебя ничему не научил.

О, вы глубоко ошибаетесь. Научил. И не только. Ещё и глаза открыл.

— Вокруг тебя сплошные неприятности, — заиграла заезженная пластинка, которую я тут же наплевательски перебила.

— Ошибаетесь, Павел Олегович, — сверкнула глазами, начиная закипать. Вспомнились предупреждения Семёновной и… прощай здравый ум. — Это вокруг вас и ваших темных делишек сплошные неприятности. Меня едва не убили, я постоянно под надзором, постоянно лишенная свободы. Знаете, — и не думала останавливаться, наплевав на его затвердевшие скулы, — будь моя мама жива или знай, кому вверяет меня — никогда бы не обратилась к вам. Уверенна, не такой жизни она для меня хотела. И я не собираюсь жаться по углам, лишая себя свободы из-за ваших бандитских разборок.

Как же меня колотило. Голос дрожал, в ушах — частая пульсация перепуганного сердца, ладошки вспотели. Пофиг. Достало всё.

— Ах, да, — обрушила новую порцию ошеломляющих откровений, наплевав на последствия. — Не советую активничать по поводу моего замужества — не имеете права. Никто не имеет. Печетесь о моей судьбе? Тогда оставьте в покое, не доводите до крайностей, а ещё лучше — держитесь на расстоянии. Я ни за что не поверю, что важна для вас. Так мои шансы выжить увеличатся в разы. А уж если некуда растрачивать наигранную опеку — присмотритесь к своей невестке. Уж слишком она неприкаянная в последние дни. А мне нотации читать не надо. Не маленькая.

Во мне проснулся спящий вулкан и начал потихоньку бурлить, раскаляя застывшую магму. Выскочив от Студинского, чуть не сбила с ног Вику. Так и знала, что будет подслушивать. На её побледневшем лице застыла не то удрученность, не то растерянность.

Вот так, сестрёнка. Я тоже многое вижу и многое замечаю. Тебе полезно понервничать, а то совсем зазналась.

Впопыхах села за руль и, не разбирая дороги, помчалась к Чистюхиной. Адреналин гулял в крови, подбадривая и внушая уверенность в правильности поступка. Может, и не сойдет с рук подобное своеволие, но в любом случае пускай знают — я больше не намерена прогибаться под их семейку.

— Что с лицом? Кто обидел мою Владюшку? — засюсюкала Тася, впуская меня в квартиру спустя двадцать минут.

— Да так, высказалась кое-кому, отвела душу.

— И кому это ты испортила настроение? — позвала за собой на кухню, вручив картонную коробку с горячей пиццей.

— Олеговичу, — вздохнула приговорено. Отчего-то была уверенна — ответ последует незамедлительно.

Тая прихватила газировку, поп-корн, и прошла в гостиную, разместив всё на журнальном столике.

— Забей, — посоветовали мне беспечно, протягивая кусочек грибной пиццы. — Хуже всё равно не будет, а так хоть выговорилась. Я вообще удивляюсь с твоего терпения. Чтобы вот распоряжаться чужой жизнью?.. Это уже перебор.