Честь - Элиф Шафак

– Но я никогда тебя не забуду. Никогда тебя не забуду. Никогда не забуду.

* * *

В течение следующих нескольких часов Капитан составил план боевых действий, воспользовавшись для этого доской, похищенной из соседней школы. Обычно Капитан казался до странности заторможенным, словно оглушенным наркотиками, но сейчас энергия била в нем ключом. Когда полиция окружит дом, сообщил он своей маленькой армии, все поднимутся на чердак, где приготовлено достаточно боеприпасов. Все кровати и столы пойдут на строительство баррикад. Из осажденного дома будет открыт такой яростный огонь, что британской прессе волей-неволей придется откликнуться на это событие. Сюда слетятся десятки журналистов, в газетах появятся фотографии, сделанные на поле боя, и молодежь во всем мире узнает о бесчинствах, которые творятся в Хакни. В конце концов правительство попытается сохранить хорошую мину при плохой игре и возьмет на привязь своих шавок из муниципалитета.

– Колоссально, чуваки! Это будет нашей Парижской коммуной! – заявил Богарт, размахивая зажженным косяком в нескольких дюймах от бутылок со скипидаром.

– Парижская коммуна плохо закончилась, – напомнил Игги Поп.

Юнус смекнул, что, если он окажется в окруженном полицией доме и об этом узнает мама, у нее от страха разорвется сердце. Надо выбираться отсюда как можно быстрее, решил он. Скоро здесь вспыхнет война, но он не собирается воевать. Как бы плохи ни были эти самые власти, он не хочет бросать в них бутылки и камни. Но, сознавая, что надо бежать, он не двигался с места. Точно котенок, нуждающийся в тепле и ласке, он льнул к девушке, которую любил. Вместе с ней он готовил боеприпасы, слушал истории о бесстрашных повстанцах и бунтовщиках, ел попкорн и распевал песню Дэвида Боуи «Мятежница».

К счастью для мальчугана, лязг металла и вой сирен так и не раздались в тот день. Это случилось три дня спустя, когда Юнус был в школе. Силы оказались слишком неравными, и, несмотря на всю отвагу защитников дома, через несколько часов они были арестованы.

Через пару дней, после доскональной полицейской проверки, почти всех выпустили, выразив надежду, что отныне они будут более уважительно относиться к законам, социальным нормам и правилам поведения. Муниципалитет планировал в самом скором времени заняться ремонтом дома и не оставить никаких следов прежней жизни.

Джамиля вертела пестиком в ступке, перетирая рубиново-красный шафран. Запасы шафрана подходили к концу, и она совершенно не представляла, когда сможет их пополнить. Все прочие травы – майоран, эстрагон, гусиная лапчатка, чертов коготь – тоже были на исходе. Ей требовалось совершить несколько походов в горы и непременно заглянуть к контрабандистам. Но в последнее время Джамиле все меньше хотелось покидать дом, и она делала это лишь в случае крайней необходимости.

Все утро она провела в подвале, работая и размышляя. Подвал, темное и сырое помещение без окон, с маленькой дверью-люком, к которой вела небольшая лестница, был ее святилищем, ее земным раем. По стенам от пола до потолка тянулись деревянные полки, на которых стояли кувшины, горшки и банки всевозможных форм и размеров. Дикие травы, древесная кора, благовонные масла, семена, специи, минералы, змеиная кожа, оленьи рога, сушеные насекомые – все эти ингредиенты она использовала для приготовления целебных отваров и притираний. Четыре отверстия, узких, как вход в кротовую нору, обеспечивали в подвале вентиляцию. Несмотря на это, в воздухе стоял густой, острый, тяжелый запах, которого Джамиля давно уже не замечала. Но если бы сюда вошел посторонний, с непривычки у него наверняка закружилась бы голова. Впрочем, посторонний вряд ли оказался бы здесь. Никто, кроме самой Джамили, до сих пор не спускался в этот подвал, и она не собиралась никого сюда пускать в будущем.

В течение последних пятнадцати лет Джамиля проводила здесь не меньше двух часов в день, приготовляя снадобья, которые могли ей понадобиться. В любую минуту в ее дверь могли постучать и позвать на помощь. Ведь она была целительницей. Повитухой-девственницей, понимавшей язык птиц, змей и насекомых. Внучкой пророка Сулеймана. Именно так звали ее местные жители. И это было одной из причин, позволивших ей выжить в одиночестве в этом глухом месте. Ее уважали, боялись и презирали одновременно. И в результате старались держаться от нее подальше. Она была женщиной, в которой не осталось ничего женского; ведьмой, которая редко кого удостаивала двух слов.

Когда Джамиля спускалась в погреб, душа ее словно покидала тело, становясь проводником таинственной энергии, пронизывающей вселенную, энергии, способной рождать и исцелять. Джамиля ощущала, что рождает свою собственную утробу и эта утроба, расширяясь до беспредельности, вбирает в себя весь окружающий мир, согревая его своим теплом. В этом надежном укрытии Джамиля полностью отрешалась от реального мира. Она не знала, день сейчас или ночь. Это не имело значения. Она не следила за часами, подчиняясь лишь собственному течению времени. Бывали дни, когда она трудилась в погребе от рассвета до заката, приготовляя снадобья по древним рецептам и составляя новые. Ей никогда не надоедала эта работа. Иногда она чувствовала усталость, но скуки не испытывала никогда. Каждая травинка, каждый камешек скрывали в себе тайну, которую вложил в них Бог. Людям эти тайны, как правило, неведомы. Они смотрят на омелу и видят лишь вьюнок-паразит, обвивший стол дерева, не догадываясь о том, что омела способна улучшать кровообращение. Джамиля понимала: для того чтобы обладать знанием, необходимо достичь доверия. Если природа доверяет тебе, она откроет свои секреты. Не сразу, постепенно. Со временем ты узнаешь все про целительную силу растений. И не только. Ты поймешь, что во вселенной нет ничего мелкого, ничего незначительного, потому что любая ее частица дает ответ на какой-то важный вопрос. Все зависит от того, насколько прозорлив твой взгляд. Джамиля была прозорлива.

Ее никогда не манили путешествия в незнакомые места и встречи с незнакомыми людьми. Неведомые страны, лежащие за горизонтом, не возбуждали ее интереса. Несомненно, мир велик и разнообразен, но люди везде остаются одинаковыми. Стоит ли тратить время на то, чтобы скитаться с места на место? Аллах уготовил ей иной удел: открывать тайны природы, и ее обязанность – следовать этому уделу, оставаясь там, где родилась. Она узнала, как лечить множество недугов, но огромное их количество пока оставалось для нее загадкой. Под пестрыми длинными платьями и узорными жилетами она всегда носила шаровары, чтобы, когда потребуется, легко вскочить на лошадь. Днем и ночью она была готова спешить на зов.

О ней ходило множество слухов. Некоторые верили, что рецепты своих снадобий она получила от джинна. Другие считали, что она тайком ходила на гору Каф, обитель ведьм, нимф и эльфов, куда людям вход закрыт. Когда подобные слухи доходили до Джамили, она лишь удивленно качала головой. Люди жаждали, чтобы среди них жили герои, способные творить чудеса, и за полным отсутствием таковых утолять эту жажду приходилось ей одной. Она знала, что не в силах творить чудеса, но способна помочь многим. Если обратившийся к ней человек был небеден, она просила небольшую плату за свои отвары и бальзамы, но чаще отдавала их бесплатно. Деньги, которые она выручала, шли на покупку дополнительных ингредиентов.