Разлучница - Кристина Леманн

— У Розенштоков были деловые связи с Тиллером. Фирма со строительными машинами. Помнишь?

Рольф кивнул.

— А вы тут выдаете Фальку Розенштоку все, что знаете о Тиллере и его махинациях. Он сразу же сообщит об этом отцу. Как ты думаешь, чем сейчас занимаются Розенштоки, если они были замешаны в аферах Тиллера?

— Заметают следы, — ухмыляясь, ответил Рольф. — Приводят в порядок отчеты.

— И они предупредят Тиллера.

— Я думаю, Тиллера это уже не спасет. Так быстро его ремонтные сооружения не появятся.

— Все, что ему остается, — это скрыться за границей. Но, поверь мне, такие горе-предприниматели, как Тиллер, и думать не хотят, чтобы провести остаток жизни где-то в Уругвае. Тиллер привык жить в атмосфере праздника. Ему нужен престиж в своем городе, свой футбольный клуб, прогулки на яхте по Средиземному морю… В конце концов…

В эту минуту в комнату ворвалась Глория.

— Рольф, я тебя поздравляю, — нарочито торжественно произнесла Жасмин, лишив Глорию шанса выказать свое недовольство по поводу тайного совещания. — Ты, несомненно, раскрыл самый крупный обман в истории ФРГ. До этого тебе удавалось добывать какие-то грязные доказательства, чтобы оклеветать человека и поставить его брак под вопрос.

Но в этом случае нет никакой клеветы, ты действовал честно и раскрыл самое настоящее преступление. Если не будешь медлить, то сможешь засадить за решетку и тех, и других.

Рольф провел рукой по волосам.

— Вообще-то, ты права.

— Минуточку, — вмешалась Глория.

— Если бы Рольф был журналистом, то заработал бы себе бессмертную славу, — невозмутимо продолжала Жасмин. — Но даже сейчас, если у него все сложится с прессой, он может прославиться как настоящий детектив. Только ему нужно поторопиться, пока Розенштоки не успели замести следы, о чем они тебя, Глория, предупреждали.

— В принципе, нас не должно интересовать то, чем занимаются Розенштоки и Тиллеры, — сказала Глория.

— Конечно, но можно было бы шантажировать и тех, и других. Нам бы так было выгоднее, — заметила Жасмин.

— Золотце, довольно уже с этим. Мы ничего не собираемся сообщать прессе и не будем никого шантажировать. Иначе, как только правда о Тиллере всплывет, мы будем первыми, кого будут допрашивать по этому поводу.

— Нам и так этого не избежать, — сказала Жасмин. — Рано или поздно, начнут проверять все окружение Тиллера.

Возможно, Фальк Розеншток как бы между прочим упомянет и нас, когда ему придется объяснять, где он получил информацию о Тиллере. А потом дело дойдет и до нас. И тебя, Глория, спросят, почему наше агентство не обратилось в полицию, когда стало известно, что Тиллер давно и успешно нарушает закон. И все это будет во всех подробностях освещаться в прессе и на телевидении.

— Жасмин, на что ты намекаешь? — не сдержавшись, спросила Глория.

— Глория, нам нужно действовать: сделать хотя бы анонимное заявление в соответствующий отдел налоговой инспекции. У меня есть брат, и он, кстати, прокурор в Карлсруе. Я могу как-нибудь намекнуть ему и проконсультироваться по этому делу.

— Попробуй только!

— Она права, — внезапно заявил Рольф. — Розеншток вытянул из нас информацию и теперь может предупредить Тиллера, чтобы не впутывать свою семью в этот грандиозный скандал. А когда дело дойдет до прокуратуры, то нас обвинят в том, что мы проинформировали соучастника этих махинаций. Как хорошо, что я еще не успел обналичить чек Фалька Розенштока! А то это очень похоже на взятку.

Вечер Жасмин провела с Лизелоттой. Они сварили спагетти, наелись, уложили детей спать и завалились на диван с шоколадным мороженым, чтобы спокойно посмотреть «Красотку» на видео.

— А ты заметила, что эта женщина надела джинсы, когда решила стать прилежной студенткой, а не девочкой по вызову или любовницей? — спросила Лизелотта, когда фильм закончился.

— Да. — Жасмин в этот момент вспомнила о телефонном разговоре со своим братом. Вольфрам весьма заинтересовался этим делом.

— Эй, о чем ты сейчас думаешь?

— Извини, я отвлеклась. Знаешь, мой брат сказал, что отец был просто ошеломлен, когда я позвонила ему и попыталась поговорить с ним.

— Скорее всего, твой отец не может свыкнуться с мыслью, что его дочурка не собирается выходить замуж и заводить детей, — уверенно заявила Лизелотта. — Он тебя не понимает. Ты пугаешь его.

— Он перестал понимать меня с тех пор, как я превратилась в девушку и бросила копаться в моторах подержанных автомобилей на его площадке. Теперь, когда во мне не осталось ничего, что напоминало бы мальчишку-сорванца, мы никак не можем найти с ним общий язык. Мне кажется, что перемены в моем облике совсем сбили отца с толку. Вот и весь секрет. С девушкой ведь не сыграешь в скат, не выпьешь пива, не поговоришь о футбольном клубе. Поэтому он предпочитает не общаться со мной.

Лизелотта засмеялась.

— Тебе когда-нибудь придется простить отца. Не сердись на него. Ты ведь одна из самых лучших интриганок, которых я когда-либо знала. Ты обязательно найдешь какую-нибудь тему для разговора с отцом. Слушай, но ведь он же обычный кредитор, а ты приезжаешь на Рождество из Берлина вся такая модная, окутанная облаком дорогих духов. Да он просто боится тебя!

Жасмин поджала губы.

— Почему-то брата моего он не боится, хотя тот и прокурор.

— С ним он может поговорить о футболе, развести в саду огромный костер и часами молчать. Кстати, а что Вольфрам говорит по поводу Тиллера?

— Он считает, что в любом случае есть вероятность каких-то накладок. Если все это правда, то начнутся расспросы, почему никто раньше не обратился в полицию. Если же информация не подтвердится, то затаскают по разным инстанциям, а от них лучше держаться подальше.

— А если Тиллер скроется за границей?

— Тогда пиши — пропало. А он наверняка что-то предпримет.

Лизелотта взяла пульт и стала переключать каналы.

— Ты заметила, что в конце любой мелодрамы герои всегда спешат на машине в аэропорт, как будто нельзя улететь следующим рейсом? Такое впечатление, будто любимый человек, как только поднимается в воздух, сразу исчезает навсегда. Есть только один фильм, где погоня за возлюбленной заканчивается так, как это бывает в жизни. Помнишь картину «Выпускник» с Дастином Хоффманом? Там он опаздывает. Девушка уже вышла замуж, но, несмотря на это, он ее похищает. А эта сцена, когда он преграждает крестом путь к входу в церковь? Потом они садятся в автобус… В настоящей жизни всегда есть выход — развод. Но сценаристы почему-то никогда не берут это в расчет.

Обязательно кто-то должен перевернуться, чтобы вовремя успеть к алтарю, и проехать между священником и новобрачными, прежде чем он или она успеет сказать «да». Как будто это поможет! У нас, если пара уже стоит в церкви, ее давно воспринимают как мужа и жену.