Японистка. Книга первая. Хищная Сакура - Полина Кацуро

Вместе с ними людей шло немало. Неудивительно, ведь начался сезон любования осенними клёнами. Дана заметила, что все идут по краям дороги, а середина остаётся свободной.

– А почему никто не идёт посередине?

– Ты молодец, что заметила. Посередине дороги в храм идут Боги, и люди стараются им не мешать. Так что это дорога для Богов и свадебных процессий.

– Здорово! – прицокнула от восторга Дана. – А это храм какой религии?

– Это синтоистский храм. Здесь молятся трём богам. Я могу тебе назвать имена, но, боюсь, тебе они ничего не скажут. Главное, храм был изначально построен, чтобы молиться о победах, процветании и долгой славе рода Минамото. Так что, если тебе надо помолиться и попросить успеха, побед или славы, ты пришла по адресу.

– Какое замечательное место! А молиться можно только на японском? – с иронией произнесла Дана.

– Нет, боги понимают все языки мира. На то они и боги. Так что можешь легко просить на русском, они поймут.

Они подошли к большой красной с золотом беседке с загнутой наверх крышей.

– Это сцена, где танцевала Сидзука Годзэн для самого Минамото Ёритомо, – пояснила Мицуко-сан. – В одном из сражений он разбил армию соседей и взял в плен молодого полководца. К возвращению армии победителей в Камакуре готовился праздник, для чего и построили эту сцену, чтобы самая известная танцовщица того времени исполнила танец, восхваляющий победоносную армию. А эта танцовщица, Сидзука Годзэн, была невестой захваченного в плен молодого полководца. Когда все гости собрались и явился сам Минамото Ёритомо с супругой Масако, танцовщица вышла и вместо танца, прославляющего победы великого войска, исполнила другой, говорящий о любви, разлуке, смерти. О любви, побеждающей смерть. Она понимала, что её казнят и, танцевала, как в последний раз. Едва танец закончился, стража схватила девушку, но растроганные Ёритомо и его жена приказали отпустить танцовщицу. Ёритомо даже приказал заменить казнь жениха Сидзуки Годзэн ссылкой на далёкий остров, и утром влюбленные покинули город. С тех пор к этому месту приходят помолиться и попросить богов о вечной любви влюбленные пары, а с недавнего времени начали проводить церемонии бракосочетания, и жрица храма обязательно исполняет танец Сидзуки Годзэн. Эта услуга очень популярна.

– Вот это да! – почти прошептала Дана. У меня тоже есть любимый человек, и как бы я хотела обвенчаться с ним на этой сцене.

– Всё возможно. Почему бы и нет? Ну, пойдём дальше, мне ещё надо много тебе рассказать и показать.

Они оказались у крутой и длинной лестницы, ведущей к храму. Мицуко-сан остановилась и повернулась к Дане:

– На этой лестнице нельзя останавливаться, поэтому я тебе сейчас все расскажу, а потом мы пойдём. Как видишь, лестница крутая и длинная, считается, что кто по ней пройдёт и ни разу не остановится, того ждёт успех: рост в карьере, если ты мужчина, благополучие и исполнение желаний, если ты женщина. Поэтому с самого начала надо выбрать такой темп ходьбы, чтобы преодолеть её на одном дыхании.

– Понятно. Раз останавливаться нельзя, можно, я спрошу здесь?

– Да.

– Что это за дерево и почему оно обмотано украшениями синтоистского храма?

Дана указала на огромный ясень, росший слева от лестницы, его крона начиналась на пятнадцатой ступеньке. Вокруг был обвит канат с белыми бумажными украшениями.

– О! Это тоже историческое место! – протянула Мицуко-сан. – За этим ясенем прятались убийцы, которых наняла Масако, чтобы они убили её младшего сына. Представляешь, какой возраст у этого дерева, если уже тогда за ним могли спокойно спрятаться три человека?

– Кого убить? – Дане показалось, что она не поняла фразу по-японски.

– Младшего сына Масако и Минамото Ёритомо. Он остался один после смерти отца и брата. А после его гибели власть над Камакурой перешла в руки отца Масако. После этого род Масако правил на протяжении шестнадцати поколений, – безжалостно подтвердила рассказчица.

Дану эта история поразила. После рассказа о Сидзуке Годзэн и о том, как любящие супруги даровали жизнь пленнику и танцовщице, в голове никак не укладывалось, как та же женщина ради власти рода своего отца убивает собственного сына. Да ещё к тому же последнего сына.

– Кем надо быть, чтобы ради власти убить своего ребёнка? Змея какая-то! Получается, выходя замуж за Минамото Ёритомо, притворялась, что любит его, а сама только и ждала его смерти, чтобы передать власть своему роду? – не могла успокоиться Дана.

– Дана-чан, не всё в нашей жизни так, как выглядит на первый взгляд чтобы судить о правильности поступка, надо знать всё об этой женщине, – Мицуко-сан очень серьёзно посмотрела на девушку. – Родня у неё действительно была жадная до власти. Именно это и толкнуло её на такой шаг. Минамото Ёритомо умер скоропостижно. Он ехал по мосту на лошади, она оступилась, полководец упал, повредил ногу и умер от гангрены. А старший сын был убит в первом же сражении после смерти отца. И власть перешла к младшему сыну, слишком молодому, хилому и больному. Быстрая смерть – самое гуманное из того, что могло произойти с ним. Его бы могли взять в плен и замучить враги Минамото. Отец Масако всё равно взял бы власть в свои руки, но при этом отправил бы её сына под арест или заточил в подземелье, где тот бы мучился от болезней. После того, как Масако приказала убить сына, она больше никогда не вышла замуж, постриглась в буддийские монахини и остаток жизни провела в паломничестве по святым местам, моля о прощении.

– Может быть, оно и так, но убийство собственного ребёнка я никак не могу понять, – не унималась Дана. – А что, в Японии считается нормальным убивать своих детей? Я тут знаю ещё одну историю, в которой мать убила свою дочь якобы для того, чтобы уберечь от ошибки.

– Не всё в жизни так, как кажется на первый взгляд, – твёрдо сказала Мицуко-сан и направилась к лестнице.

Дана поднималась по лестнице и думала об услышанном. За последние несколько минут одна и та же женщина предстала перед ней и ангелом, и демоном, не побоявшись выглядеть зверем в глазах всего мира и потомков. «Она приказала убить своего сына, веря, что спасает его. Невероятно! И ещё эта фраза, «не всё в жизни так, как кажется на первый взгляд», вроде бы понятно, и всё же ничего не понятно,» – размышляя, Дана не заметила, как поднялась на верхнюю ступеньку.

– Мы молодцы! Нас ждёт благополучие и исполнение желаний, – проговорила запыхавшаяся Мицуко-сан.

– Что? – спросила, очнувшись Дана. – Ух ты! – она обрадовалась, поняв, что преодолела лестницу без единой остановки.

Перед ними возникло главное здание родового храма Минамото. Зрелище было впечатляющим. И дело не в размере здания, а в оформлении. Цвета были использованы яркие, светлые, было много красного, белого и золотого. Множество фигурок и узоров украшали фасад и балки под крышей. Всё выглядело богато, но не броско, украшений было много, но не слишком. Видно было, что человек, создавший этот храм, знал, когда остановиться, чтобы не навредить красоте. На лекциях по истории буддизма Дана часто видела фотографии буддийских храмов, в их оформлении были задействованы только три цвета: тёмно-коричневый, белый и чёрный, воплощение сдержанности и строгости. А в оформлении синтоистского храма преобладали светлые цвета – белый, красный, светло-зелёный. Да и древесину для стен храма выбирали светлую. Одним словом, создавалось впечатление праздника. Хотелось желать всем удачи, успехов, хорошего урожая, здоровья, любви и счастья. А вот помолиться за упокой чьей-то души никак не хотелось. Будто прочитав мысли Даны, Мицуко-сан сказала: