К морю марш вперед! - Александр Харников

– По-английски Джулиан, а по-нашему, стало быть, Юлиан.

– Да, похоже, вы его знаете. – И он срезал острым ножом сургучную печать и углубился в чтение.

– Слава богу, – воскликнул он, – что он более не служит этим проклятым англичанам! Впрочем, он пишет, что все остальное вы мне расскажете лично.

Я вкратце обрисовал судьбу моего друга с момента, когда он смог бежать из плена – Керриган попросил меня ничего не утаивать от дяди, естественно, кроме рода его теперешних занятий. Тот лишь кивал, а потом предложил мне выпить за племянника.

– Увы, детей у меня нет – супруга так мне никого и не родила, а полгода назад она умерла от чахотки. Теперь я совсем один, и единственные родственники, про которых я что-либо знаю – это Джулиан и его мать, моя кузина. Но что именно он просил вас передать мне лично?

– Мне рассказал Юлиан, – я выговорил имя так, как оно произносится по-немецки, – что вы – мастер по производству охотничьих ружей.

– Да, ружья мастера Пипера еще совсем недавно славились во всей Западной Пруссии. Но это было раньше. Сейчас, из-за последних событий, заказы в основном поступают от прусской армии. Вот только платят они мало, а попробуй откажись… Да и то, что я теперь произвожу – пехотные ружья образца сорокового года, введенные еще при Фридрихе Великом – мне совсем не интересно. Я предложил им целый ряд усовершенствований, даже подарил три ружья с различными характеристиками, но они их забраковали и пригрозили, что если я еще раз подсуну им, как они выразились, «некондиционный товар», то они меня оштрафуют на солидную сумму. К счастью, я почти закончил очередной заказ, но помяните мои слова – пройдет какой-нибудь месяц-два, и меня опять завалят работой. Хоть бы платили за нее столько, сколько она стоит…

Все тот же подмастерье принес жареной свинины и крупно нарезанные ломти хлеба. Когда он удалился и дверь за ним закрылась, я осторожно спросил:

– Герр Пипер, а не хотели бы вы поработать над передовыми образцами оружия? Причем такими, которых пока еще не существует на свете.

– Сколько я получал подобных предложений, вы бы только знали… – отмахнулся тот.

Я решил взять быка за рога.

– Герр Пипер, а вы слыхали о людях, появившихся в окружении русского императора Павла?

Тот встрепенулся и впервые взглянул на меня с неприкрытым интересом.

– Про них много чего рассказывали, герр Розен. Тем более что они проезжали через эти места, хоть в самом Цоппоте так и не побывали. Но кое-что я слышал – скорее всего, небылицы. А вы имеете к ним какое-то отношение?

– Я не являюсь одним из них, если вам это интересно. Но я с ними работаю. И ваш племянник тоже.

– Вот, значит, как… А они что, правда маги и чародеи?

– Нет, они не маги. И даже не чародеи. Но они – совсем другие, чем мы. И знают и умеют много такого, о чем мы даже и не подозреваем. Но, самое главное, они славные люди и всегда держат слово. Что, согласитесь, редко случается в наши дни.

– Понятно. Но зачем им понадобился именно я?

– Им нужны хорошие оружейники. Они же готовы поделиться с вами наработками в этой области, а также помочь с организацией крупномасштабного производства. Есть, конечно, одна загвоздка – вам придется обосноваться в Санкт-Петербурге, причем на весьма длительный срок. Но, поверьте, вы об этом не пожалеете.

– А какие там у меня будут условия?

– Вам будут предоставлены дом и мастерские. Вашей задачей будет в первую очередь работать над новыми моделями – и платить за все это вам будут очень хорошо.

– Не подскажете, сколько именно? А то прусские заказчики тоже считают, что платят мне по весьма щедрым расценкам, – усмехнулся мастер.

– Для начала не менее… – и я шепотом назвал ему сумму, которая должна была стать началом торга.

Но Пипер лишь покачал головой.

– Однако… Вот только у меня сейчас всего трое подмастерьев, причем двое из них через год должны закончить обучение.

– Вы можете за них поручиться? И за их умения, и за то, что они смогут держать язык за зубами?

Пипер чуть помолчал, затем сказал:

– За двух из них – могу. А вот за Беккера – боюсь, что нет. Он уже успел выболтать кое-какие мои наработки чужим подмастерьям.

– Вы не могли бы передать Беккера кому-нибудь из других мастеров? Знаю, что так обычно не делается. Но, как вы понимаете, ситуация не совсем обычная…

– Да он и сам не захочет никуда уезжать – его отец – глава нашего цеха в Данциге. Беккер уже угрожал мне, что уйдет к отцу.

– Ну и пусть уходит. А двух других мы возьмем – при условии, что и они согласятся на какое-то время остаться в России. Увы, мы не можем им позволить странствовать по германскому миру, как это обычно делается. Но платить им будут уже сейчас столько, сколько обычно получает ремесленник, а после окончания обучения – намного больше.

– Понимаю. Ну что ж, я с ними осторожно поговорю на эту тему и дам вам знать. А зачем вам в Шведенхоф? У меня здесь немало места. Поверьте, у меня масса вопросов, которые я хотел бы вам задать.

– Сегодня мне придется туда вернуться, герр Пипер. – Я не стал говорить, что у меня там остался товар и что хозяева согласились его у меня перекупить, надо только договориться о цене. Конечно, она будет меньше, чем в Данциге, ну и ладно – все равно я кое-что наварю. Но этого я, понятно, не стал говорить, а вместо этого продолжил: – Да и потом мне почти сразу нужно будет следовать дальше. Но я еще раз зайду к вам с точными инструкциями, с рекомендательными письмами, а также с деньгами на переезд и авансом. Это будет завтра или послезавтра.

– Благодарю вас, герр Розен. До скорого!

– Рад буду увидеть вас в Санкт-Петербурге, герр Пипер.

16 (28) июля 1801 года.

Российская империя. Севастополь.

Лейтенант Российского флота Егор Павлович Метакса

Мне повезло. До Ахтиара, который снова стал Севастополем[61], чекерма греческих контрабандистов домчалась всего за несколько дней. Ветер был попутный, море спокойное.

А в самом Севастополе я не стал докладывать о своем прибытии командующему Черноморским флотом адмиралу Фондезину, поскольку в полученном мною предписании говорилось, чтобы я, не привлекая к себе внимания, прямиком направлялся в Петербург. Но ехать мне туда не пришлось.

Ранним утром в гостиницу, в которой я остановился, явился посыльный с запиской от адмирала Федора Федоровича Ушакова. Оказалось, он приехал еще вчера на курьерской тройке из столицы. И теперь старшим в Севастополе стал он, а не Фондезин, которого, если сказать честно, на флоте недолюбливали. А Ушакова, наоборот, любили.