Приключения троих русских и троих англичан - Жюль Верн

В течение двадцати одного дня, с шестого по двадцать седьмое марта, не произошло ничего достойного упоминания. Искали в первую очередь место, подходящее для установления базиса, но такого в этих краях пока не находилось. Для подобной операции требовалось довольно обширное пространство с ровной поверхностью в несколько миль, а как раз теперь неровности почвы — возвышения, столь полезные для установления визирных реек, — препятствовали непосредственному измерению базиса. Таким образом, отряд все время держал путь на северо-восток, иногда следуя вдоль правого берега Шобэ, одного из главных притоков в верхнем течении Замбези, чтобы обойти стороной Макето — главное селение макололов.

Полковник Эверест и его спутники проходили по относительно освоенной местности и уже приближались к тем селениям Замбези, которые некогда посещал доктор Ливингстон. Итак, они думали, и не без оснований, что самая трудная часть задачи уже выполнена. И можно было бы сказать, что они не ошибались, если бы не одно происшествие, которое чуть не погубило результаты всей их работы. Героем этого приключения (или, как он считал — жертвой) стал Николай Паландер.

Все знали, что этот бесстрашный, но увлекающийся математик, погрузившись в свои цифры, иногда надолго отставал от своих спутников. На равнине эта его привычка не представляла большой опасности. На след отсутствующего товарища быстро выходили. Но в лесистой местности рассеянность Паландера могла иметь очень серьезные последствия. А потому Матвей Струкс и бушмен тысячу раз давали ему советы на сей счет. Николай Паландер обещал придерживаться их, каждый раз очень сильно удивляясь этой излишней предосторожности. Этот достойный человек сам вовсе не знал о своей рассеянности!

Итак, как раз в этот день, двадцать седьмого марта, Матвей Струкс и бушмен вот уже несколько часов как потеряли из виду Николая Паландера. Отряд шел через заросли, образованные тесно растущими низкими и густыми деревьями, которые чрезвычайно ограничивали видимость до самого горизонта. Как никогда необходимо было держаться компактной группой, ибо чрезвычайно трудно было бы найти следы человека, заблудившегося в этом лесу. Но Николай Паландер, ничего не видя и не предвидя, с карандашом в одной руке, с реестром — в другой, переместился на левый фланг отряда и скоро пропал. Что и говорить о беспокойстве, охватившем Матвея Струкса и его коллег, когда около четырех часов вечера они не обнаружили Николая Паландера. Воспоминание о приключении с крокодилами было еще свежо в их памяти, но рассеянный математик был, вероятно, единственным человеком из всех, кто забыл о нем!

Итак, в отряде царила встревоженность и в продвижении его вперед возникла заминка — до тех пор, пока Николай Паландер не объявится. Стали звать его. Тщетно. Бушмен с матросами отправились на поиски, и в радиусе четверти мили обыскали все кусты, прочесали лес, они шарили в высокой траве, стреляли из ружей! Ничего. Николай Паландер не объявился.

Всеобщее беспокойство все больше росло, но надо сказать, что у Maтвея Струкса к этому беспокойству добавилось огромное раздражение против своего незадачливого коллеги. Уже во второй раз такое происшествие случается именно с Николаем Паландером; и действительно, если полковник Эверест выступит с упреками, то он, Матвей Струкс, конечно же ничего не сможет на это ответить. При подобных обстоятельствах не было иного решения, кроме как разбить в лесу лагерь и приступить к более тщательным поискам, дабы найти математика.

Полковник и его спутники остановились возле довольно большой поляны, как вдруг крики — совершенно нечеловеческие крики — раздались в нескольких сотнях шагов слева из леса. И почти сразу появился Николай Паландер. Он мчался со всех ног. Он был без шапки, с всклокоченными волосами, наполовину без одежды, лохмотья которой прикрывали только бедра.

Несчастный добежал до своих товарищей, которые засыпали его вопросами. Но у бедного человека глаза вылезли из орбит, зрачки были расширены, спазмы в носоглотке мешали его частому и прерывистому дыханию, он не мог говорить. Он пытался было отвечать, но слова застревали у него в горле.

Что же произошло? Почему такая растерянность, почему такой страх, все бесспорные признаки которых Николай Паландер выражал в такой крайней степени? Оставалось только гадать.

Наконец из горла Паландера вырвались почти невнятные слова:

— Реестры! Реестры!

При этих словах астрономы вздрогнули. Они все поняли! Реестры, оба реестра, в которых были записаны результаты всех тригонометрических операций, эти реестры, с которыми математик никогда не расставался, даже во сне, эти реестры пропали! Этих реестров не было при Николае Паландере! Потерял ли он их? Украли ли их у него? Теперь не важно! Реестры утеряны! Все переделывать, все начинать сначала!

В то время как члены экспедиции в ужасе молча смотрели друг на друга, Матвей Струкс дал волю своему гневу! Он не мог сдержаться! Как только он не назвал несчастного, какими только эпитетами его не наградил! Он не побоялся даже пригрозить ему карами со стороны русского правительства, добавив, что если он не умрет под кнутом, то сгниет в Сибири!

На все это Николай Паландер отвечал лишь частыми кивками головы. Он, казалось, хотел сказать, что согласен с любым приговором, сказать, что вполне заслуживает их все, что они даже слишком мягки для него!

— Но если его ограбили! — сказал, наконец, полковник Эверест.

— Неважно! — воскликнул Матвей Струкс, окончательно выйдя из себя. — Почему этот презренный удалился из отряда? Почему он не остался возле нас, после всех рекомендаций, которые мы ему давали!

— Да, — ответил сэр Джон, — верно, но надо, наконец, узнать, потерял он реестры или у него их украли. Вас ограбили, господин Паландер? — спросил сэр Джон, обратившись к бедняге, изнемогавшему от усталости. — Вас ограбили?

Николай Паландер сделал утвердительный жест.

— А кто вас ограбил? — снова спросил сэр Джон. — Должно быть, это туземцы, макололы?

Николай Паландер сделал отрицательный жест.

— Европейцы, белые? — добавил сэр Джон.

— Нет, — ответил Николай Паландер сдавленно.

— Но кто же тогда? — воскликнул Матвей Струкс, поднеся сжатые кулаки к лицу несчастного.

— Нет, — произнес Николай Паландер, — не туземцы... не белые... а бабуины![220]

Воистину, если бы обстоятельства этого происшествия не были столь печальны, полковник и его компаньоны от души рассмеялись бы в ответ на такое признание! Николай Паландер был ограблен обезьянами!