Рыцарь пустыни. Халид ибн ал-Валид. Крушение империй - А. И. Акрам

Халид был проворен. Но Мусайлима оказался проворнее. Он молниеносно развернулся и исчез!

Мусайлима вновь находился в безопасности под защитой своих телохранителей. Однако в момент его бегства что-то важное изменилось в настроениях армий, повергнув в уныние одну и взбодрив другую. Бегство их «пророка» и главнокомандующего от Халида в глазах отступников было позорным поступком, мусульмане торжествовали. Для того чтобы воспользоваться представившейся психологической возможностью, Халид приказал немедленно идти в новое наступление.

С криками Аллаху Акбар мусульмане вновь ринулись в атаку. Они сражались с новой энергией и задором: наконец вперед замаячила победа. Отступники начали отступать под ударами мусульманских мечей и кинжалов. Отступление становилось все более стремительным. Боевой дух мусульман креп, и они наступали с удвоенной энергией. Затем фронт неверных распался на части.

Мусайлима не мог ничего поделать. Его главный командир, Раджжал, погиб. Теперь спасать отступников взялся Мухакким, командир правого фланга. «О бану хашим! — крикнул он. — Сад! Сад! Заходите в сад, а я прикрою вас сзади!»

Однако отступники были разделены на части, и этому уже невозможно было помешать. Основная часть армии дрогнула и врассыпную обратилась в бегство. Только четвертая часть армии Мусайлимы была в состоянии продолжать сражение, и эта часть поспешила в обнесенный стеной сад, а Мухакким прикрывал ее отход с маленьким арьергардом. Этот арьергард вскоре был изрублен мусульманами, а Мухакким был сражен стрелой, посланной сыном халифа — 'Абд ар-Рахманом.

Теперь мусульмане гнали врагов, разбегающихся во все стороны по равнине Акраба, нанося удары направо и налево. Вскоре они оказались у окруженного стеной сада, где укрылись чуть более 7000 отступников, в том числе Мусайлима. Неверные заперли ворота и, глядя на высокую стену, которой был обнесен обширный сад, чувствовали себя в безопасности. Как же они ошибались!

Основная часть мусульманской армии собралась неподалеку от Сада Смерти. Время перевалило за полдень, и мусульманам очень хотелось успеть до темноты завершить дело, которое они начали с первыми проблесками зари. Однако не было никакой возможности пробраться внутрь сада. Стена, окружавшая его со всех сторон, служила непреодолимой преградой, а ворота были наглухо заперты изнутри. Осадного оборудования у них не было, как не было и времени на саму осаду.

Пока Халид мучительно искал выход из создавшегося положения, один пожилой воин по имени Бара'а ибн Малик, стоявший в группе перед воротами, сказал своим товарищам: «Перебросьте меня через стену, чтобы я оказался в саду». Товарищи отказались исполнить его просьбу, ибо Бара'а был уважаемым и высокочтимым сподвижником и они не хотели предпринимать ничего такого, что привело бы к его неминуемой гибели. Однако Бара'а настаивал на своем. Наконец его товарищи согласились на его просьбу и поставили его себе на плечи у самых ворот. Он дотянулся руками до края стены, подтянулся и спрыгнул в сад. В течение минуты он убил двоих-троих неверных, которые оказались между ним и воротами, и прежде чем остальные успели помешать ему, он отодвинул тяжелый засов. Ворота распахнулись, и мусульмане наводнили сад, словно поток, прорвавший плотину. Битва при Йамаме вступила в свою последнюю и наиболее кровавую фазу.

Поначалу неверные сдерживали наступление мусульман, которые были ограничены узким горлышком ворот и не могли развернуться. Однако постепенно мусульмане прорубали себе дорогу через отступников, которые штабелями падали под ударами нападавших. По мере того как число мусульман в саду возрастало, отступники отступали.

Сражение приняло более ожесточенной характер. Поскольку места для маневров не было, противники вступили в массовую сечу. Постепенно ряды отступников редели, а горы их трупов росли. Однако Мусайлима продолжал сражаться: у него не было намерения сдаваться. Когда фронт приблизился к нему, он обнажил меч и вступил в бой, поразив мусульман силой и проворством. Хитрый полководец оказался также искусным и отважным бойцом. У него начала идти пена изо рта, ибо отчаяние превратило уродливого самозванца в страшного демона.

Но вот заключительная фаза сражения достигла своего апогея. Мусульманская армия теснила врага повсюду, и только усилиями Мусайлимы ему удавалось избежать полного поражения. Мусульмане резали, рубили и кололи с дикой яростью. Изувеченные и расчлененные тела устилали землю. Раненые нашли лютую смерть, затоптанные теми, кто не желал сдаваться. Побоище было ужасным, а покрывавшая землю пыль превратилась в красную грязь.

Многие отступники в отчаянии бросились к Мусайлиме. «Где обещанная тобой победа?» — спрашивали они. «Продолжайте сражаться, о бану ханйфа! — неизменно отвечал им самозванец. — Сражайтесь до конца!»

Мусайлима знал, что Халид не пощадит его, что он обречен, и этот злобный гений решил, что его племя должно погибнуть вместе с ним. Его меч был обагрен кровью нескольких мусульман, а его телохранители, по-прежнему столь же фанатичные, сражались, окружив его живым кольцом. Затем на него упал соколиный взор Свирепого.

* * *

Свирепый был одним из «военных преступников», названных Святым Пророком накануне завоевания Мекки. Боясь худшего, он бежал из Медины и обосновался в Та'ифе, где некоторое время прожил среди сакифитов. В 9 г. хиджры, когда сакифиты подчинились Пророку, он также принял Ислам и лично поехал принести присягу Пророку.

Пророк не видел его много лет и не был уверен, он ли это. «Ты — Свирепый?» — спросил он.

«Да, о Посланник Аллаха!»

«Расскажи мне, как ты убил Хамзу».[139 Ибн Хишам: т. 2, с. 72.]

Свирепый рассказал всю историю от начала до конца. Ему никогда не приходило в голову, что у этого эпизода была и этическая сторона, что он убил одного из благороднейших и отважнейших правоверных. Он рассказывал эту историю как гордый ветеран, потчующий слушателей историями своих героических подвигов. И убийство Хамзы, воина, которому не было равных, было, без сомнения, военным достижением. Как рассказчик, Свирепый превзошел самого себя.

Однако аплодисментов не последовало. На лице Пророка появилось выражение глубокой печали, когда он сказал: «Чтоб больше я тебя не видел».[140 Там же.] Какой-то внутренний голос предупредил Свирепого, что ему не стоит оставаться в Медине, где глубоко чтили память о Хамзе, и он немедленно уехал из города.

В течение последующих двух лет Свирепый жил в разных поселениях в окрестностях Та'ифа, стремясь не привлекать к себе внимания и сторонясь путешественников. Его мучили совесть и страх за свою жизнь. Он влачил жалкое существование. Затем началось отступничество. Свирепый остался верен своей новой вере и предпочел сражаться за Ислам против неверных. Теперь он служил под знаменем Меча Аллаха.

Увидев Мусайлиму, Свирепый плотнее сжал свое копье — то самое копье, которое унесло столько человеческих жизней. Лжец бился не на жизнь, а на смерть. Отражая атаки мусульман, которые старались добраться до него, он оказался не в кольце своих телохранителей, а за его пределами. Временами телохранители заслоняли его, но черный убийца ни на мгновение не спускал с него свой немигающий взор. Свирепый выбрал свою следующую жертву — того, чья смерть могла облегчить грызущую его сердце муку.