Разум и чувства. Как любили известные политики - Каринэ Фолиянц

У Моники Левински президент Клинтон прощения не просил.

В детстве Моника была очень стеснительной. Ее отец Бернард Левински отличался немыслимой строгостью. Моника и ее брат Майкл должны были ложиться спать в строго определенное время, а если за ужином кто-то по забывчивости вставал из-за стола раньше отца (это называлось «до окончания ужина»), в доме Левински разражался жуткий скандал. Себя Бернард считал образцовым отцом – ведь он покупал детям все, что им хотелось. Известный и уважаемый онколог, когда-то он был всего лишь сыном нищих евреев, сбежавших из фашистской Германии. Зато теперь у его семьи было все, что полагалось иметь жене и детям богатого и солидного человека. Ради них он купил огромный испанский особняк в Беверли-Хиллз, супермодный голубой «Мерседес», оплачивал личного семейного психолога и открыл огромный банковский счет, предназначенный специально для покупок его жены Марсии.

Моника в десять лет начала краситься – мама объяснила, как накладывать румяна и подводить глаза, чтобы они казались больше. Тогда они с мамой пошли в супермаркет и купили девочке настоящую взрослую косметику. Моника считала себя слишком толстой – мама растолковала, какие бывают диеты, и девочка целыми днями считала калории в школьной линованной тетради и мужественно воздерживалась от ужина, навлекая на себя гнев отца. Чуть позже мама порекомендовала Монике смотреть сериалы – в то время в Америке как раз были на пике популярности «Династия» и подобные ей первые «мыльные оперы», из которых десятилетняя школьница узнала о том, что у каждой женщины непременно должен быть любимый мужчина, которого она станет гладить по небритой щеке, которому будет дарить подарки, который будет ее любить…

Такое славное детство и такое славное воспитание… Но тут родители подали на развод. Практически в то же самое время Моника купила в книжном магазине недавно вышедший бестселлер – книгу своей матери «Частная жизнь трех теноров. За кулисами с Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Хосе Каррерасом» и в подробностях узнала о том, что связывало ее любимую мамочку с известными музыкантами.

По решению суда дети остались с отцом. Он продал виллу в Беверли-Хиллз, и они втроем переехали в дом попроще. Правда, Моника старалась чаще оставаться на ночь у школьных подруг – обычных американских девочек, чьи родители были обычными служащими или мелкими предпринимателями. В этих домах ей было гораздо уютнее, чем дома. Насмотревшись на их простой, но очень человечный быт, Моника решила, что у нее во что бы то ни стало будет все так же. Вот только вырастет, вот только найдет свою любовь.

Сама она, превратившаяся к тому времени в симпатичную пятнадцатилетнюю девушку с пухлыми губками и каштановыми локонами, даже не рассказала маме о своей первой любви – школьном учителе. Они встречались недолго. Каждый день Моника вставала рано утром и, стараясь не разбудить отца, тщательно укладывала волосы щипцами и красилась – она была абсолютно счастлива! В мыслях она уже пребывала в школе – посылала тайные знаки своему любимому и с нетерпением ждала конца уроков, чтобы остаться с ним наедине. Но уже через пару месяцев преподаватель начал делать вид, что Монику не замечает. Она принялась звонить ему домой, и еще через месяц учитель стал вздрагивать, завидев ее. И в конце концов вообще отказался от ее класса. Опытная мама явно забыла объяснить дочери что-то более важное, чем правила пользования косметикой. В результате ни к чему не обязывающий флирт Моника восприняла как большое и светлое чувство до гроба и безобидная история обернулась для нее трагедией.

У Моники было всего две подруги. Вечерами она плакала у них в спальнях, задаваясь вечными вопросами: «Почему? Что я такого ему сделала? Я же, правда, любила…» Подружки советовали обратить внимание на сверстников – многие из класса были неравнодушны к симпатичной мисс Левински. Но она их не замечала. За всю жизнь у Моники не было ни одного романа с ровесником. Одногодки казались ей скучными и незрелыми.

Позже личный психолог семьи Левински объяснил, что другого и не приходилось ожидать: «С детства лишенная любви отца, Моника подсознательно стремилась обрести его в каждом своем любовнике – на эту роль могли претендовать только зрелые, интересные во всех отношениях, респектабельные и солидные мужчины».

После окончания школы Моника отбыла учиться в колледж по интересовавшей ее специальности – психология. В ее жизни появился новый кандидат на место единственного и самого лучшего – директор школьного театра Энди Блейер. Этот избранник оказался не лучше прежнего, он тоже Монику не любил и вспоминал ее номер телефона, только когда нуждался в расслаблении и отдыхе. Она прибегала к нему домой, суетилась по хозяйству, чтобы милому Энди было хорошо. Через пару месяцев необходимость в этом отпала – он женился. Однако Моника продолжала любить его и таким, женатым, навещала их с женой по выходным, позже сидела с появившимися двумя детьми, помогала по хозяйству и делила с Энди его супружескую постель, если миссис Блейер была в отъезде. Через пару лет незадачливый кавалер устал от верной помощницы и по-хорошему попросил Монику оставить в покое его семью. Стоит ли удивляться, что это стало второй трагедией для Моники – опять были слезы и все те же вечные вопросы.

В мае 1995 года Моника пришла работать в Белый дом практиканткой в отдел кадров. Ей предложил туда устроиться друг семьи Уолтер Кей, она согласилась не раздумывая. Там у Моники наконец-то появилась «настоящая» подруга – Линда Трипп. Она была намного старше, но такая понимающая! «Знаешь, мне кажется, президент в меня влюбился! – полушутя говорила Моника Линде. – Представляешь, я принесла ему кофе и, как всегда, представилась, а он улыбнулся и ответил: “Я знаю ваше имя”».

В ноябре, это было 15-го числа, Линда и Моника вместе пришли в Белый дом на день рождения к специальному помощнику начальника отдела кадров. Моника по сравнению с элегантными и ослепительными дамами в брильянтах выглядела милой, совсем юной и наивной. Шампанское, шутки, неформальная атмосфера – ей было хорошо, она чувствовала себя практически счастливой, ведь она стоит здесь, в сердце страны, вся светящаяся, рядом с президентом. Чуть позже Клинтон пригласил ее посмотреть свой кабинет. Сердце дрогнуло, румянец покрыл щеки, и Моника согласилась. А когда в коридоре без окон президент попросил разрешения поцеловать ее, у нее едва хватило сил кивнуть головой…

В том коридоре без окон Монике показалось, что ее мечта близка к исполнению – она встретила умного, зрелого мужчину и она ему нравится!

Они начали встречаться регулярно. Поначалу все шло хорошо. Билл поведал Монике, как он несчастен в браке с Хиллари и как мечтает найти по-настоящему предназначенную ему судьбой половинку. Моника искренне поверила этому чрезвычайно оригинальному откровению и решила, что «половинка» – это как раз она. Она стала думать о президенте, засыпая, просыпаясь и бодрствуя.

Моника писала письма Клинтону по внутренней электронной почте. «Знаешь, я очень тебя люблю». Он, не читая, удалял письма – чтобы, не дай бог, кто-нибудь не увидел. Тогда она придумала другой способ выразить свои чувства: каждый вечер она писала любимому от руки – сначала на черновик, а потом переписывала послание набело. Каждый вечер она ждала его звонка и мучилась бессонницей, если он не звонил. Но, в общем и целом, Моника была счастлива, как может быть счастлива девушка, наконец-то нашедшая мужчину своей мечты. Даже если этот мужчина президент Америки, ему сорок девять лет, у него есть жена и он периодически засыпает во время телефонных разговоров.