Васек Трубачев и его товарищи - Валентина Осеева

Лёня Белкин схватил ведро и, зачерпнув кружкой воду, погнался за товарищами:

– Кто хочет купаться? Подставляй голову!

– Мазину жарко!

– Нет, Одинцову! Петьке!

Белкин наскочил с ведром на Мазина. Оба упали, вода пролилась, ведро с грохотом покатилось по ступенькам.

На шум выскочила Нюра Синицына:

– Бессовестные! Что вы делаете? Нам новое ведро дали, а вы его по ступенькам катаете!

Она подняла ведро и стала разглядывать его на свет.

Белкин, хромая, поднялся на ноги:

– Тебе ведро жалко, а человека не жалко!

– Хватит баловаться! Пошли в класс порядок наводить! – крикнул Саша Булгаков.

В классе лежало не убранное с ночи сено. Петька Русаков уже сгрёб его в кучу и развалился наверху.

Мазин с размаху шлёпнулся ему на спину:

– Мала куча! Мала куча!

Ребята навалились друг на друга. Сено полетело во все стороны. Лёня Белкин стал на четвереньки и с целой копной на спине вылез в коридор.

– Вам что, сено на один раз дали, что ли? – напали на ребят девочки.

– Убирайтесь отсюда сейчас же! – размахивая полотенцем, кричала Лида Зорина.

– Как не стыдно! Ведь этим коров кормят, а вы ногами топчете!

– Уходите отсюда!

– А вы не командуйте здесь! Какие командирши приехали!

– Повязали себе косыночки и воображают!

– Ребята, Сергей Николаевич идёт! – крикнул Одинцов.

– Собирайте сено!

– Ага, испугались! Вот вам будет сейчас! – поддразнили их девочки.

Сергей Николаевич вошёл в класс.

– Что тут у вас происходит?

– Да ничего… Работаем, Сергей Николаевич! – скромно отозвался Мазин, как ни в чём не бывало собирая в охапку сено.

– Ой, работают! – всплеснула руками Синицына.

– Что, попадает вам от девочек? – усмехнулся Сергей Николаевич и, подойдя к куче сена, с удовольствием уселся на неё. – Хорошо! Люблю я на сене поваляться! Удивительно пахучие здесь травы! Мне всю ночь снился мёд. Интересно, от каких это цветов пахнет мёдом?.. А ну-ка попробуем разобраться в этом гербарии! – Он положил на колени пучок сухой травы и осторожно отделил сморщенный сиреневый цветок. – Вот это, например…

Ребята со всех сторон полезли смотреть:

– Это клевер! Клевер!

– А вот полевая гвоздика… и мелкая ромашка… Смотрите, Сергей Николаевич, ромашка!

– А вот это – травка «степное сердце», она может всю зиму стоять.

– А вот мята. Я мяту нашёл. Эх, и пахнет! Понюхайте, Сергей Николаевич! – протягивая засохший стебель мяты учителю, радовался Малютин. – Мята на сырых местах растёт, – это, верно, около реки косили траву.

Все по очереди понюхали мяту, разглядели выгоревший от солнца василёк, сморщенные копытки, увядший цветочек смолки.

В коридоре послышались шаги Мити.

– Что это так тихо у вас? Я думал – все купаться ушли, – сказал Митя, заглядывая в комнату.

– Какое купанье! Мы ещё не убрались. Везде беспорядок. А что у ребят делается!

– Что у нас делается? Ничего не делается! – запротестовали ребята.

– Вот в том-то и дело, что ничего не делается! – засмеялся учитель. – У нас с вами, Митя, тоже ещё никакого уюта нет. Придётся вступить в соревнование с мальчиками.

Трубачёв вскочил:

– Ребята, на соревнование с Сергеем Николаевичем и Митей!

– А с нами? Сергей Николаевич, с нами! – запрыгали девочки.

– Ну, с вами мы не берёмся! Мы уж с мальчиками лучше… Как вы думаете, Митя, а? – спросил учитель.

– Да уж с девочками насчёт уюта лучше не спорить, Сергей Николаевич. Обязательно проиграем!

Девочки лукаво поглядывали на них:

– Да мы вам всё сами сделаем, только вы лучше уйдите пока куда-нибудь.

– Ну нет! Это не годится, – запротестовал Сергей Николаевич. – У вас свои дела, а у нас свои.

Все принялись за работу.

Прежде всего девочки устроили уголок для отца учителя. Они подружились с ним ещё в поезде и, бегая по всему вагону, часто заглядывали в купе учителя.

Николай Григорьевич играл с ребятами в шахматы и радовался, выигрывая партию. Один раз, когда выиграл Мазин, старик очень огорчился:

«Эх, разбил ты меня… Старость не радость».

Ребята напали на Мазина:

«Ты что, не мог проиграть? Как тебе не стыдно! Не маленький, кажется».

Мазин, почёсывая затылок, недовольно сопел:

«Он тоже не маленький…»

В школе девочки выбрали для Николая Григорьевича солнечный класс, перенесли туда его вещи, поставили букетик цветов.

У себя в классе они расположились совсем по-домашнему: откуда-то появились у них стенное зеркальце, корзинка с иголками и нитками и даже занавеска.

У мальчиков в углу валялись удочки, сетки, футбольный мяч и вещевые мешки. Эти вещи они перетаскивали с места на место, пока не вмешались девочки и не помогли им привести всё в порядок. Школа ожила.

Во дворе вертелись колхозные ребята, спрашивали, не надо ли чего. Пятилетний Жорка прыгал на одной ножке и кувыркался на траве.

После обеда мальчики натягивали волейбольную сетку, Федька Гузь вместе с Мазиным надували футбольный мяч, девочки сбегали на луг и притащили пышные букеты цветов, кто-то разбирал рыболовные снасти, а Игнат Тарасюк деловито расхаживал по двору, давал советы, а потом, засучив рукава, мастерил около крыльца скамейку.

– А ну, сядем все разом! Выдержит она нас или нет? А то я ещё колья забью. Садись, хлопцы! – приглашал он улыбаясь.

Улыбка у Игната была очень добрая и сразу смягчала строгое выражение лица, которое придавали ему густые, сросшиеся брови.

После трудового, хлопотливого дня, когда все ребята собрались во дворе школы, на крыльцо, прихрамывая и держась за перила, вышел отец учителя.

– Эх, хорошо вечерком посидеть на крылечке! – сказал он, присаживаясь на ступеньки и глядя вокруг. – Славные места… Молодость вспоминается. Много тут дорожек было нами исхожено… Много и крови пролито… Славный вояка был мой Матвеич, да и я на силу не жаловался: одной рукой подкову гнул. Эх, Матвеич! Товарищ мой! Тяжко пострадал он в гражданскую. В голову ранен был… Два дня мы с ним в болоте скрывались…

– А что, дедушка Николай Григорьевич, не наш ли это Иван Матвеич, что пасекой колхозной заведует? – с интересом спросил Игнат.

– Он, он! – оживился Николай Григорьевич. – Вот я к нему и поеду… А далеко ли до пасеки?