Атаманский клад - Юрий Милютин

— На священную войну с неверными поднялись Самашки, Новые Атаги, Галашки, Шали, Гудермес — все как один. Русские поставили во главе своих войск генералов Казанцева с Трошевым, последний родился и вырос в советской Чечне. Они сделали на него ставку, а генерала Булгакова назначили командиром группы “Север”. Телефоны каждого офицера и домашние адреса у нас в записных книжках, им не поможет никто, — снова включился в разговор чеченец с задумчивым лицом. Все опять как по команде повернулись к нему. — Вертолетчики достойны особой ненависти, их родным мы мстим с жестокостью, потому что они наносят нашим войскам самый большой урон. Чеченцы дерутся как волки, Гелаев, Ваха Арсанов, чего стоит отряд братьев Ямадаевых, не говоря о Басаеве с Радуевым. Последнего, правда, заносит по части политвыступлений, он не в силах забыть, что был в прошлом комсомольским вожаком. Но Хаттаб с другими арабами держат ситуацию под контролем, мы слышали уже разговор об Абу Аль Валиде, его великом заместителе.

— Ставку на арабов делать не стоит, нам нужно построить свой халифат, от Каспийского моря до Черного, как мечтает об этом Басаев. — решил высказаться, немного подумав, главный из присутствующих. — Жаль, Дагестан слабо идет навстречу, придется брать его войной. Тогда мы, маленькая нация, покажем всему миру, кто такие чеченцы.

— Весь мир будет у наших ног.

— Аллах акбар.

— Но сначала для полной победы мы должны обеспечить себя и мужскую часть населения всем необходимым, — закончил главный, совершив ритуальный обряд. — А для этого нужно сделать еще много чего.

— Да, Вагиф, дел предстоит много.

— Вот потому, уважаемый Асланбек, мы сегодня у тебя в гостях. Нужны деньги, много денег, — тот, которого назвали Вагифом, уставился многозначительно на главаря. — Тот капитал, что ты отдаешь на победу чеченского народа в войне с неверными, нам хорошо помогает. Не беда, что он по сравнению с другими потоками капля в море, но капля, добавляющая нам силы. Ростовская область самая богатая из краев и областей Южного региона, и нужно расширять сферы действия, чтобы государственные банки русских работали только в одном направлении — на подсчет убытков от выявления фальшивых рублей и долларов. На выдачу дотаций разорившимся коммерсантам, на восстановление многоэтажных домов, разрушенных нашими подрывниками. А свою экономику эти недоразвитые гяуры сумели уничтожить сами. Тогда победа приблизится еще быстрее.

— Я тебя понимаю, мы отдаем на победу все, не оставляя себе почти ничего, — негромко сказал Асланбек, покосившись на гостей, склонивших в знак согласия со сказанным бритые головы. — Мы продолжаем искать новые пути, подминаем под себя группировки, конкурирующие с нами, облагаем данью акционерные общества, товарищества закрытого типа. Но конкуренция очень велика. Я знаю, что на нашу родину стадами угоняют скот из Ростовской области, из Краснодарского со Ставропольским краев, колоннами перегоняют машины и другую технику, составами ввозят лес, товары народного потребления. Каждый из нас делает все, чтобы Ичкерия во всем стала независимой. Но Россия, эта немытая неповоротливая баба, начинает просыпаться и почесываться, нам становится все труднее ее насиловать.

— Ты говоришь правильно, значит, нужно успеть ею насытиться до полного ее пробуждения. Ингуши, наши кровные братья, прибрали к рукам весь Колымский золотой прииск, большинство якутских алмазов проходит только через наши руки. Драгоценные уральские камни тоже не просыпаются мимо нас, практически все, на чем можно сделать деньги, под нашим контролем. Надо закрепляться на доходных местах, чтобы они продолжали работать на нас при любом военном или политическом исходе.

— Я могу сказать только одно, что моя группа работает не покладая рук, и наша капля в море постепенно увеличивается. Есть одно дело, по которому работают сейчас мои парни, думаю, если правда то, на что мы наткнулись, наша доля увеличится многократно.

— О чем ты говоришь? — придвинулся Вагиф к Асланбеку.

— О слухах, пока непроверенных, что на Дону найден клад самого Степана Разина.

— Степана Разина? — переспросил Вагиф. Он присмотрелся к Асланбеку с пристальным любопытством, не скрывая возникшего интереса. — В детстве я слышал разговоры казачьих старшин из Наурского юрта о сокровищах, спрятанных на Донской земле от царских ищеек. Откуда возникли слухи?

— В двух словах не перескажешь. Давай отложим разговор до окончания трапезы, чтобы в спокойной обстановке обдумать дальнейший план выхода на нужных людей.

— Согласен, — кивнул главный чеченец, произнес, чуть понизив голос, как бы в пространство. — Клад Стеньки Разина должен потянуть больше, чем весь золотой поезд с царской казной адмирала Колчака, который русские потеряли в Сибири в гражданскую войну.

— Ходили слухи, что Колчак часть золотого запаса на лошадях перевез через Монголию в Китай. А там золото прикарманили узкоглазые япошки, — чеченец, сидящий рядом, почмокал с сомнением красными губами. — Еще говорили, что про клад Разина придумал сам Стенька, чтобы иметь возможность или откупиться, или попасть из Москвы на родной Дон, где его освободили бы станичники.

— Его предали как раз станичники, связали и доставили царским властям, — не согласился задумчивый собеседник. — Но все равно, в слухах о кладе что-то есть, казаки часто закапывали часть наворованного на непредвиденный случай.

— Там сокровищ должно быть немеряно.

— Когда русские войска пленили Шамиля, нашего духовного лидера, в его родовом ауле Гуниб, богатств в его доме было не меньше. Все отошло к неверным.

— Надо вернуть наши сокровища на историческую родину. И мы это сделаем.

— Гяуры обязаны возместить нам убытки с великими процентами.

— Аллах акбар.

После застолья Асланбек с Вагифом, ученым чеченцем, прошли в маленькую комнату отдыха за трапезной, с потайным выходом в ростовские запутанные дворы. Здесь помещалось всего несколько мягких матрасов, скатанных валиками, пол устилал толстый персидский ковер. Единственное окно было плотно занавешено парчевой золотистой портьерой, собранной частыми складками. С противоположных стен проливали мягкий свет бра с матовыми плафонами.

— Не станем заниматься пустословием, перейдем сразу к делу, — присаживаясь на один из валиков, предложил чеченец с начитанным выражением на лице. Скорее всего, он представлял из себя идеологического лидера из команды Удугова. Повернулся к Асланбеку, подождав, пока собеседники займут каждый свое место. — Расскажи поподробнее об этих слухах, кто их распускает и есть ли видимые результаты.

— На рынке валютчики занимаются обменом рублей на иностранные деньги, среди них мы выпасли одного с кличкой Жан Копенгаген, забрали все, что было при нем. Пообещали больше не трогать, если он станет передавать нам сведения о своих товарищах, не об обыкновенных менялах, а о накачанных баксами под завязку, — начал Асланбек. — Он сдал нескольких с крупными суммами, и мы их приняли, а потом сообщил вдруг новость, что один из валютчиков выкупил царскую награду с драгоценными камнями и перекинул за гроши соседу по бизнесу. Тот толкнул ее перекупщику, а уже перкупщик продал еврею Пулиперу, кажется, за несколько тысяч долларов. Мы вышли на первого менялу, предложили обрисовать продавца — кто, откуда. Он отказался, я сейчас думаю, что он с хозяином награды имел долгосрочный договор. Несговорчивого, чтобы не засветиться, пришлось убрать.