Бедовый месяц - Марина Ефиминюк

мягко погладил меня по горящей щеке, — время суток на процесс никак не влияет.

— Верю тебе на слово! — выпалила я.

— Поздно, — пробормотал он. — Я уже настроился доказать и показать.

— Ты собрался со мной разводиться, — шепнула я, не сводя взгляда с его губ.

— Нет, это ты собралась разводиться, — шевельнулись эти самые красивые губы. — У меня даже в мыслях не было.

С едва заметной улыбкой профессионального соблазнителя плавным движением он стер разделяющее нас ничтожное расстояние. Я прогнулась в пояснице, стараясь сохранить видимость дистанции. Филипп не уступал ни дюйма – уперся рукой в стекло возле моей головы, другой – в край подоконника. Места для маневра не осталось, разве что поднырнуть под руку, но убегать не хотелось. Полагаю, нам обоим нравилась эта игра. Она казалась завораживающей. Для меня – точно.

-- Так как мы поступим, Тереза? – вымолвил он, не сводя с моего лица азартного взгляда, словно мы играли в покер. Карты набраны, оставалось открыть и выяснить, кто оказался победителем. – Обсудим, как ты собралась со мной разводится, или займемся вещами поинтереснее?

В голове возникла странная мысль, что вдыхать по утрам морозный, как сам Филипп, аромат – еще одно мое любимые занятие после утреннего цветочного чая и чтения третьей полосы ежедневного «Вестника».

-- Что дальше? Ты меня поцелуешь?

Его губы растянулись в ленивой улыбке:

-- Кто о таком предупреждает?

-- Не знаю, до тебя меня никто не целовал.

Хотелось вцепиться в его рубашку, уткнуться носом в шею и втянуть носом запах кожи, но в дверь постучали. Тихо, деликатно, до обидного не вовремя. Невольно я выпрямилась, встала на цыпочки и выглянула из-за плеча Филиппа, словно умела смотреть сквозь стены. Уверенно и даже властно, муж взял меня за подбородок, повернул голову.

Он оставил на моих приоткрытых губах быстрый, но требовательный поцелуй. Я затаила дыхание и приготовилась… так сказать, нырнуть в пучину страсти. Только, чтобы в этот раз не пришлось вызывать спасателей. Однако Филипп неожиданно выпрямился и, резко выйдя из образа соблазнителя, принялся приводить в порядок одежду.

-- Ты что делаешь? – опешила я, вообще-то, не ожидавшая, что ждать внешнему миру, сгрудившемуся у нас под дверьми, придется удивительно мало.

-- Клетку для твоего подарка привезли, -- как будто это объясняло абсолютно все, отозвался Филипп и, застегиваясь на ходу, спокойно обошел стол.

-- Но мы не договорили! – возмутилась я.

-- Разве? – Он бросил на меня как будто недоуменный взгляд и поправил накрахмаленный воротничок.

-- Вообще ничего не сказали и…

-- И что? – с едва заметной улыбкой уточнил Филипп.

-- А еще ничего не показал!

-- Неужели?

Он снова говорил короткими вопросительными предложениями, словно побуждая собеседника найти правильный ответ и сделать нужные выводы.

-- Вы что же, меня дразнили, дорогой муж?

Внутри разгоралось незнакомое жгучее разочарование. Я чувствовала себя обиженной, как ребенок, которому посулили кусок торта с праздничного стола, а в итоге позволили лишь кончиком пальца смахнуть краешек кремовой розочки и попробовать на вкус тающую сладость.

-- Но тебе ведь нравится меня дразнить, Тереза, -- с полуулыбкой отозвался он. – Так вот в эту забавную игру можно играть вдвоем.

-- Но ты играешь не по правилам!

-- Не знал, что в этой игре есть правила. – Он подошел к столу, взял запонки и с лукавым видом протянул мне: -- Поможешь?

Стук снаружи, между тем, из деликатного превратился в настойчивый. Внешний мир требовал внимания.

-- Лучше открою дверь.

-- Не утруждайтесь, леди Торн, -- отозвался Филипп и резко щелкнул пальцами.

Воздух дрогнул, разлетелся волной по комнате. Взлохматил занавески, взъерошил бумаги на обеденном столе, зашелестел газетой, а следом в замке три раза провернулся ключ, отпирающий  замок. Настороженный звереныш, со спинки дивана взирающий на дверь недобрыми желтыми глазенками, соскочил на пол и бросился вглубь номера.

--  Заходите, -- пригласил муж надоедливый внешний мир.

Дверь приотворилась и бочком, словно страшно стеснялся открыть пошире, к нам проник парламентер от внешнего мира: мужчина в идеально отглаженном костюме, со столь же идеально зачесанными на косой пробор волосами и с белыми перчатками на руках.

-- Господин Торн, леди Торн, позвольте вас потревожить, -- произнес он.

-- Уже, -- сухо отозвался Филипп и с непроницаемым видом начал застегивать запонки. – Вы новый распорядитель?

А куда делся прежний Роджер?

-- Роджер Либре к вашим услугам, -- представился он, подчеркнуто не замечая, что одежда господина Торна находится в некотором беспорядке, а леди Торн выглядит так, словно получила пыльным мешком по затылку.

-- Специально для вас в гостевой дом доставили самую подходящую клетку, -- торжественно объявил новый распорядитель.

-- Для леймара, -- сухо поправил Филипп.

-- Конечно! – не теряя присутствия духа и напыщенность, быстро согласился распорядитель. – Для вашего необычного питомца. Мы можем ее занести?

Муж дал согласие взмахом руки. Сидя за столом и делая вид, будто наслаждаюсь утренней газетой и остывшим цветочным чаем, исподтишка я следила за ворвавшимся в номер внешним миром. Он оказался шумным и неожиданно многолюдным. Возникало подозрение, что вторжение с радостью поддержит тетушка Клементина, но обошлось.

Клетка встала в угол вместо исчезнувшей статуи, постель перестелили, забытую на вчерашнем банкете сумочку вручили. Звереныш совместными усилиями был усажен в клетку, где принялся грызть яблоко и таращиться круглыми глазенками. Переселение заняло немного времени, в нашем номере вновь наступила тишина.

-- Куда делся прежний распорядитель? – спросила я у Филиппа, когда тот просматривал свежую корреспонденцию. В смысле, просто перебирал конверты, не задерживая ни одном внимание.

-- Очевидно, что больше не служит в гостевом доме, -- отозвался он.

-- Ты посодействовал его отставке?

-- Роджер путал принципиально разные понятия: дружить и служить. – Филипп перевел на меня нечитаемый взгляд. – На его должности это недопустимо.

По притихшему номеру разлетелся громкий звон. Новая почтовая шкатулка не крякала голосом охрипшего гусака, но словно била в набат, созывающий деревню на лобное место. Дескать, идите, жители нашей деревни, сейчас вы узнаете благую весть!

-- Наверное, Вирена написала, -- пробормотала я. – Ты же помнишь, что у нас сегодня встреча в городе?

-- Девичник в кофейне с твоим соседками, -- усмехнулся Филипп. – Помню.

Однако почтовая шкатулка принесла вовсе не письмо от бывшей соседки по общежитию. Писала Марджери. Она просила с ней полюбоваться красотами местного парка. Похоже, тетка решила выкинуть белый флаг.

В