Шустрый. Рождение воина - Алексей Трефилов

Пора возвращаться к имперцам. От куратора как-нибудь отобьюсь, в Великий лес больше ни ногой! Рано мне с Воином тягаться: раздавит и не заметит. Вернул лодку на место и пошел на опушку. Вождь не обманул: все дороги были забиты отступающими дикарями. Я немного понаблюдал и ушел в лес – подожду легион рядом с усадьбой.

Выживших не нашел, впрочем, трупов и оружия тоже: туземцы вычистили дом и округу. Обратил внимание на кончик какой-то тряпки, торчащий из завала. Вытащил, отряхнул – знамя полка. Сюрприз так сюрприз. Откинул еще парочку камней и увидел человеческую кисть. Скорее всего, знаменосца приложило выстрелом из бомбарды, а потом засыпало камнями. Хоронить его не было сил, поэтому вернул булыжники на место. Отмыл броню от рисунков, наломал кучу веток, в ней и заночевал. Утром прискакала имперская разведка. Очевидно, про бутылочное горлышко, которое представляла собой дорога в этом месте, они знали. Гарцевали вдалеке, но близко не подъезжали – опасались засады. Пришлось идти к ним самому.

– Кто такой? – спросил меня один из всадников.

– Шеф речного полка капитан Текс Скинт. Доставьте меня к командованию, у меня важные известия.

– И какие же?

– Туземцы уходят, переправляются на свой берег.

– Чем можешь доказать свои слова?

– Надоел! Это ты на перке сидишь или я! Съезди – и найдешь свои доказательства! – разорался я. – Если у тебя кишка тонка провести разведку как положено, я здесь при чем?! Не хочешь помогать – так и скажи. Сам дойду. Перед начальством будешь оправдываться, почему ты шефа речников бросил: я по рангу командиру легиона равен. Выслушивать бредни рядовых не желаю!

– Может быть, упаковать болезного? – рассудительно вмешался другой всадник. – Явно не дикарь, но и на шефа не похож.

Он спросил у меня:

– Тебя, случайно, по голове не били? Вид у тебя нездоровый.

Я сплюнул и пошел по дороге. Тратить время на пустые разговоры мне не хотелось. Наоборот, очень хотел есть и спать. Желательно в удобной постели. Имперцы посовещались немного, «рассудительный» поехал за мной, остальные поскакали в сторону города.

– Ты не нервничай так, – сказал всадник. – Нам твое имя назвали, поэтому мы с тобой и нежничаем. Отведу в лучшем виде.

– Кто назвал?

– Не знаю, высокопоставленный господин. Взгляд у него еще рыбий, неприятный. Он нам инструкции перед выездом давал. Как там город?

– Нет его больше. Дымы в половину неба, неужто не догадался?

– Мало ли. – Солдатик помрачнел и отъехал в сторону.

Меня промурыжили по инстанциям, в итоге я оказался в штабной палатке. В ней находилась группа офицеров и судья. Вот он-то и начал расспросы:

– Как выполнен мой приказ?

– Частично: сумел продержаться сутки. Кто же знал, что у них артиллерия будет? – Я рассказал про оборону.

– Сам как выжил?

– Отпустили из плена.

– За какие заслуги? – вмешался кто-то из офицеров.

– Послание передать. У них власть сменилась, новый Всевидящий легион в лес приглашает, говорит, у них какое-то Великое древо не кормлено.

– Ты – предатель!

– А ну замолчи! – прервал крикуна судья. – Цель обороны достигнута. Дикари не прошли в глубь провинции. Наше дело не виноватых людей искать, а подумать о возмездии. Судьбу погибшего полка решит император, в частности и его шефа.

Он обратился ко мне:

– Караульный проводит тебя в мою палатку. Вечером поговорим.

Я пожал плечами и вышел из шатра. Опять станут разговоры разговаривать. Нет чтобы ударить туземцам в спину. Они сейчас «растянуты и размазаны» по дорогам и городу. Один удачный налет мог таких дел натворить, что дикарям мало не показалось бы. Представляю победные реляции, направленные в столицу: «Мы победили! Враг бежит!» Небось непричастные уже дырки под ордена сверлят.

По прибытии в жилище судьи отдал форму слуге с наказом постирать. Вымылся в бочке, отъелся и завалился в гамак. Судья появился вместо вечера к обеду. Растолкал меня и дотошно расспросил про вождя, больше его ничто не интересовало. Его можно было понять. Если представить, что в империи сменился император. Неужели тайную службу соседних держав такой «незначительный» факт не обеспокоит? Чего от него ждать? И куча других вопросов. Судья был недоволен – оказывается, я знал очень мало.

– Я в плену был! Практически все время без сознания! Кто со мной секретами поделился бы? И за те слова, что подслушать сумел, не поручусь!

– Еще что-нибудь у тебя есть?

– Вот. – Я выложил знамя на столик. – Передайте куда следует. Возможно, император и воссоздаст полк.

– Для себя что просишь?

– Мне длительный отдых не помешает. Поспособствуете моей демобилизации по ранению?

– Зачем же сразу по ранению? А как же баронство? Отправлю почтовую птичку, из Никета пришлют подтверждение контракта – и езжайте править, ваша милость! – судья ехидно ухмыльнулся. – Или ты считаешь, что тебе предложение поступило просто так? Ты же подписал контракт о сотрудничестве с нашей службой. Думал смыться? Так вот, сынок, от нас не убежишь! За свои деньги мы из тебя все выжмем, до последней капли!

Я открыл рот и тут же его захлопнул с такой силой, что лязгнул зубами. Вот же Текс сволочь! Продался за монету!

– Иди, отдыхай и не хмурься так, в городе тебя найдет куратор. Его императорское величество желает получить полный контроль над приграничьем, а последние события не оставляют ему другого выбора.

Несколько дней ходил как из-за угла пыльным мешком по голове ударенный. Легион перебазировался к городу. От зрелища горелых зданий и полнейшей разрухи меня тошнило, поэтому я практически не выходил из палатки. Лежал в гамаке и тупо смотрел вверх. На все вопросы о самочувствии отвечал, что голова после многочисленных ударов болит. Судья, видя такое дело, неожиданно проявил участие и вызвал лучшего лекаря. Тот влил в меня какую-то настойку, обрил наголо и намазал лысину пахучей мазью. На следующий день я продолжал лежать. Врач скептически посмотрел на меня и объявил:

– Симулянт и дезертир. У нас что – настоящих раненых нет? Редчайшие ингредиенты на воздух пустили! Видывал я таких уклонистов – здоровые, как бемсы, просто воевать трусят. Ваша справедливость, надо вылечить его кардинально: вжик топориком по шее – и пусть Небесному отцу на несуществующие боли жалуется.

– Что скажешь? – спросил меня судья.

– Сейчас встану и ветеринару в глаз дам. Последние полгода я по краешку ходил, столько людей потерял, что иной командир за всю службу не теряет. Душа у меня болит, понятно?

– Если он душевнобольной, это многое объясняет, – заявил лекарь. – Согласно распоряжению о военном положении таковых надлежит вешать без промедления. С преломлением шеи, дабы не мучились, – все же на императорской службе пострадали.