За грехи отцов - Анна Викторовна Томенчук

видеть. А еще она была чем-то похожа на эту девочку из кофейни. Родственники? Вряд ли. У Джейн не было родственников в этом городе.

– Что-то случилось?

– Мне нужно с тобой поговорить. Отпустишь его со мной, Катарина? Уже поздно.

– Забирай своего красавчика, – неожиданно легко согласилась хранительница архива. – Но, детектив Грин, ты предложил, а я согласилась. Когда вернешься в рабочий настрой, не забудь. Во время этого дела я в твоей команде.

7. Джейн

19 октября 1999 года

Центральное управление полицией

Новый Треверберг

Цокольный этаж

Джейн развернулась на каблуках и направилась в сторону своего кабинета в отделе судебной медицины, который находился справа от морга. Конечно, у него было «представительство» в административной части управления, но доктор Абигейл предпочитала работать тут. Когда никто не суетится и не мешается под ногами. У нее не хватило духу смотреть на то, пошел Грин за ней или нет, но она надеялась, что пошел.

Самое бессмысленное, что может придумать человек – ругать себя за прошлые ошибки. Пять лет назад она допустила одну из тех, вспоминая о которых, вскакиваешь в холодном поту посреди ночи и молишься, чтобы это был всего лишь сон, но неумолимая реальность бьет по вискам, тебя скручивает в узел. И ты стоишь в темной ванной, смотришь в свое отражение в зеркале и думаешь, какой дурой ты была.

Какой дурой ты была.

С того мгновения ее жизнь пошла под откос. В какой-то момент она даже забросила карьеру, нырнув в беспросветный мрак депрессии, вышла замуж, развелась. Работала кое-как, думая, что все. Неважно, была ли причина в том, что она потеряла Акселя, который отгородился от нее десятком ледяных стен. Или в том, что она убила их ребенка собственными руками, прервав беременность на раннем сроке. Да и имеет ли значение, что именно сбило ее с пути, что именно отбросило назад? Имеет ли значение причина, когда она сталкивалась с катастрофическими последствиями?

Иногда, препарируя очередную девушку, пострадавшую после пьяной тусовки, Джейн невольно думала о том, что на ее месте могла бы быть она. Она возвращалась к мужу в холодную постель, бездушно отдавала ему свое тело, выполняя супружеский долг, а потом тихонько плакала в подушку. Нет, не потому, что муж был какой-то не такой. А потому, что она не хотела его, не любила и не видела смысла продолжать. Но смысла в том, чтобы не продолжать, тоже не находила. И жила. Жила. Жила кое-как, по инерции рассекая пространство и человеческие тела.

Джейн остановилась у своего кабинета, вставила ключ в замочную скважину, повернула и толкнула дверь. Она замерла на пороге, надеясь, что Грин прикоснется к ее плечу, как это делал раньше. Она еще помнила ощущение его рук, которые всегда быстро теплели при соприкосновении. Но нет. Джейн прошла в кабинет и обернулась только около стола. Аксель аккуратно закрыл за собой дверь. Он сильно изменился за эти пять лет. Возмужал. Да, после армии его нельзя было назвать мальчиком или юношей, но мужчина в двадцать пять и мужчина в тридцать с небольшим – это разные люди. Черты его лица почти не изменились, только волосы стали длиннее, а глаза холоднее. Когда-то она влюбилась в эти глаза. В холодную синеву, которая иногда смотрелась так неестественно, будто нарисованная. Если Аксель был расстроен или зол, глаза темнели почти до густого свинца. Если смеялся или радовался – светлели, в них появлялись золотые звездочки.

Сейчас в холодных сапфировых глазах не было ни свинца, ни золота. Бесстрастная гладь. Он весь в работе, в расследовании. И зациклился на этом. Значит, во всем остальном не ладилось. Ей так хотелось спросить, как дела с Сарой, не помирились ли. Чем он занимается вне работы, и занимается ли хоть чем-то.

– Хорошо, что ты зашла, – заговорил Грин. – Напомни, в каком году ты начала проводить вскрытия здесь? Или участвовать во вскрытиях?

– Неожиданно, – сказала она. – Участвовать – точно где-то с девяносто третьего. Может, чуть раньше.

– Отлично, – кивнул Грин. – Мне нужно пробежаться с тобой по некоторым странным трупам. Нужно, чтобы ты вспомнила как можно больше деталей. Тех, которые не стала бы заносить в отчет.

Джейн засомневалась. Он говорил с ней о работе, но это самый безопасный вариант взаимоотношений. Но она позвала его не для этого. Может, ее дело подождет? Если она ему немного поможет, ответит на его вопросы, он смягчится, и тогда она сможет поднять тему, которая волнует.

Глядя в его такое любимое и такое закрытое от нее лицо, Джейн чувствовала, как плачет, разрываясь по старым швам, ее душа. Никаких шансов. Никакой надежды. Правильное решение уже принято, и гарант его реализации лежит в верхнем ящике ее стола, под красной папкой. В аккуратно запечатанном конверте.

– Меня интересует дело Андреа и Амина Сноу, осень 1997 года. Падчерицу и отчима нашли в сгоревшей машине. Я не успел посмотреть отчет должным образом, но поверхностно там сказано, что тела были настолько обожжены, что практически невозможно было сделать выводы о причинах смерти, заболеваниях или провести токсикологическую экспертизу.

Джейн присела на край стола. Аксель опустился в кресло рядом с ней. Он оказался на расстоянии вытянутой руки, и женщину затопил знакомый чуть уловимый аромат его шампуня.

– Их вскрытие я не проводила. Но была рядом, когда работал профессор Брайтман. Обычные жертвы автокатастрофы, за тем лишь исключением, что у мужчины не было кистей. Но за рулем находилась девушка.

– Вам удалось достать их историю болезни?

Джейн покачала головой.

– Нет. Ее не было.

– А на кого была оформлена машина?

Джейн выразительно посмотрела на него, и Грин улыбнулся.

– Да. Не твоя сфера. Можешь что-то сказать про тела?

– У девчонки была трещина в тазовой кости. И старый плохо заживший перелом лучевой кости. Насколько помню, она занималась спортивной гимнастикой и даже завоевывала награды на международных соревнованиях. Почему-то мне эта девочка врезалась в память. Хотя я понятия не имею, как она выглядела. В любом случае дело закрыли. Ко мне с вопросами не приходили.

– И зря. Я могу рассчитывать на твою помощь? У нас еще восемь трупов, включая этих двоих. Надо поднять все заметки, все воспоминания, которые тебе удастся поднять.

– Зачем, Аксель?

На мгновение его глаза потемнели, но усилием воли детектив заставил себя успокоиться. Он подался вперед знакомым жестом. Ей даже показалось, что сейчас он протянет руку и прикоснется к ее бедру, а потом возьмет за пальцы, призывая сесть на колени. Кровь бросилась в лицо, доктор Абигейл передернула плечами,