Критическое погружение - Анатолий Сарычев

Машины, стоящие у бара, как по команде рванули в разные стороны.

Клим на экране видел, как сетка плотно притянула детину вместе с сеткой к днищу вертушки.

– Можно я тебя кину около дороги? Меня шеф вызывает! – извиняющимся тоном спросил пилот, идя на бреющем полете над густым лесом.

– Сам доберусь! – радостно сказал Клим.

Вертолет круто спикировал, нацеливаясь на крохотную полянку.

– Тебе этот человек нужен живым? – спросил пилот, зависая в ста метрах от полянки.

– Абсолютно не нужен, – согласился с предложением пилота Клим.

– Сейчас проверим, есть ли у него крылья, – сообщил пилот.

Сетка отделилась от вертушки и полетела вниз. Вертолет начал снижаться и через минуту сел в пяти метрах от сетки.

– Сетка – это очень дорогое имущество! – сообщил пилот, первым выскакивая из вертолета. Пару минут повозившись с сеткой, пилот виновато развел руками: – Ничего не могу сделать. Из-за сильного удара узлы перепутались.

– Тебе сетка нужна для сдачи на склад или для работы? – спросил Клим, спрыгивая на землю.

От мужчины, плотно опутанного сеткой, осталось одно воспоминание. Из всех отверстий у него текла кровь, которая быстро сворачивалась, становясь совсем черной.

– Сетка входит в комплект оборудования! – извинился пилот, виновато разведя руками.

Нож Дейла легко отрезал горловину сетки вместе с десятимиллиметровым стальным тросом. Подняв сетку за концы, Клим легко вытряхнул труп из сетки вместе с сумкой, которая совершенно не пострадала.

– Таких ножей быть не может! – уверенно сказал пилот, протягивая руку к ножу Клима.

– Не могу! Этот нож не любит чужих рук! – покачал головой Клим, вручную вкладывая нож на свое место на правой ноге.

Вытащив из кармана пачку денег, Клим отсчитал десять тысяч и протянул ее пилоту.

– Лучше, если об этом ноже ты никому говорить не будешь – вредно для здоровья! – жестко сказал Клим.

– Говорить о моем «Сикорском» еще вреднее! – сказал пилот и скрылся в своем «Апаче».

Сумка действительно оказалась очень тяжелой. Не зря мужик тащил ее на плечах.

Первым делом, расстегнув «молнию», Клим удостоверился, что в ней лежали бумаги. Пачки мелованных листов, уложенные в папки, прекрасно выдержали падение со стометровой высоты, чего нельзя было сказать о человеческом теле.

Достав верхнюю папку, Клим развязал тесемки и убедился в том, что Толстяк действительно прислал распечатки движения кораблей. На дне сумки обнаружилось самодельное взрывное устройство, таймер у которого перестал работать.

Кусок пластиковой взрывчатки, которого хватило бы на взрыв большого девятиэтажного дома, уменьшился наполовину.

Подумав немного, Клим оставил всего граммов двести пластида, а остальную взрывчатку положил в сумку. Оттащив обезображенный труп бандита в кусты и слегка замаскировав его срезанными ветками, Клим соорудил из взрывателя мины и кусочка пластида простейшую растяжку, засунул ее под тело незадачливого носильщика.

«Бандиты обязательно должны искать тело своего приятеля. Надо помочь им забрать его!» – решил Клим.

Внутренний голос предположил:

«Труп могут найти совершенно посторонние люди и пострадать при взрыве».

«Ты работаешь, как моя совесть!» – огрызнулся Клим, возвращаясь к трупу.

Чуть повернув труп, Клим осторожно привязал к нему кусок троса, который оставил на полянке летчик.

Упавший ствол весом килограммов тридцать был привязан вторым куском троса, перекинутым через соседнюю ветку. Теперь, когда капроновый трос лопнет, ствол, привязанный к первому куску, приподнимет труп, и мина взорвется.

Отхватив большой кусок от рубашки бандита, Клим обмотал им трос и сунул руку в карман. Вытащив зажигалку, Клим поджег рубашку и, взвалив себе на плечи сумку, быстро зашагал в сторону дороги.

Через три минуты Клим вышел на обочину узкого шоссе и только успел поднять руку с отогнутым большим пальцем, как перед ним остановился открытый «Плимут», за рулем которого сидела необъятная негритянка довольно разбойничьего вида. Цветастая косынка черного цвета, повязанная на манер банданы, придавала даме пиратский вид.

– До города подбросите? – спросил Клим, сделав несчастное лицо.

– Симпатичный белый, с которым можно иметь дело! – оценила дама Клима, хлопнув по сиденью рядом с собой.

Клим не стал корчить из себя недотрогу, а, легко закинув сумку на заднее сиденье, уселся рядом с негритянкой.

– Чем рассчитываться будешь, белый? – спросила дама, облизав чуть выпяченные толстые губы.

– Чем хочешь, уважаемая дама! – вежливо ответил Клим, прикидывая, что может потребовать от него эта сорокалетняя матрона.

Украдкой глянув на часы, Клим увидел, что прошло уже четыре с половиной минуты со времени поджога троса.

– Для меня ты слабоват, а вот для дочки в самый раз! – оценила негритянка внешний вид Клима.

– Я не… – только начал фразу Клим, как негритянка прервала его, резко переключив скорость.

– Сейчас приоденем тебя, помоем, и будешь ты богатый приятель тети Мануэлы из Полинезии. Немного бледноват для полинезийца, но, скажем, ты – дитя от смешанного брака! – громко рассуждала негритянка, ведя машину на скорости сто семьдесят миль в час.

Белый столб дыма взвился за спиной, и Клим с облегчением перевел дух.

С правой стороны дороги появились скромные виллы в три-четыре этажа.

– В таких домах не приходилось бывать? – спросила негритянка, останавливаясь у большого каменного здания без надписи.

Нетерпеливо посигналив, негритянка повернулась к Климу.

– Расскажи немного о себе, белый, – попросила она, внимательно рассматривая Клима.

– Приехал по делам к вам на остров. Я действительно наполовину полинезиец. Занимаюсь дайвингом. Зовут меня Эллис Ниуэ.

– Какое-то женское имя! – продолжая всматриваться в Клима, выдала негритянка.

Из железных дверей выскочил высокий худой, как щепка, креол и на полусогнутых ногах помчался к машине.

Одетый в белоснежный костюм – отутюженные брюки и белую рубашку с широким воротом, мужчина должен был, несмотря на худобу, двигаться неторопливо и величаво. Недешевый «Роллекс» на левой руке наводил на мысль, что перед ним хозяин или по крайней мере управляющий этим кирпичным сараем.

Клим повернулся, готовясь ответить, но негритянка подняла руку, предупреждая ответ. Поднятая рука, диаметром с ногу взрослого человека, тем не менее не производила безобразного впечатления – просто большая рука, тем более что под кожей перекатывались крепкие мышцы.