Нити разрубленных узлов - Вероника Иванова

— Заберите тело, — велел блондин.

— И куда же, позвольте спросить, вы его заберете? Мертвеца должна хоронить семья или люди того дома, которому он служил при жизни, — дребезжаще возразил появившийся на пороге старик, которому вино, по всей видимости, так и не смогло подарить крепкий и долгий сон.

— Я дам им такую возможность, — равнодушно согласился блондин, и всем присутствовавшим во дворе сразу же стало ясно, что это обещание вряд ли будет исполнено. — Завтра. А вам лучше вернуться в постель, эррете.

— После того разгрома, что вы учинили?!

Судя по всему, хозяин дома, то ли взбодренный выпивкой, то ли уязвленный тем, что в его владениях командует кто-то другой, не собирался отступать без боя.

— Вам заплатят. За каждую разбитую посудину, — уточнил бальга.

— А сколько будут стоить ваши шаги по плитам моего двора?

Блондин молча повернулся к старику спиной. Впрочем, пыл последнего от этого не убавился.

— Я не звал вас сюда! А ведь еще ваш отец давал клятву на главной площади города, что не переступит порог чужого дома, если на то не будет дозволения его хозяина…

— Или крайней нужды, — спокойно добавил бальга. — Я помню слова этой клятвы лучше, чем вы.

— А вот я не помню, чтобы вы повторили их вслед за отцом!

Я хорошо видел лицо блондина, когда старик вынес ночному гостю гневное обвинение. И честно говоря, даже приготовился к тому, что кожа, облепившая напрягшиеся мышцы, вот-вот порвется. Но все обошлось. Ярость, едва пробившаяся сквозь обычное спокойствие бальги, снова схлынула, забилась куда-то внутрь, и прозвучавший ответ оказался еще бесстрастнее, чем мог бы быть:

— За его слова с него и спрошено.

— Спрошено? И кто в городе слышал, как Кроволивец Горге отчитывается за свои преступления? Нет, он безмятежно ушел в мир иной, оплакиваемый любящими детьми. Ушел, спрятавшись за высокими стенами и острыми клинками!

Я не ожидал, что в сухоньком старике отыщется столько памятливой злобы. Он почти плевался ядом, выкрикивая каждое слово, называя незнакомые мне имена и упоминало неизвестных событиях. Казалось, был готов и вовсе наброситься на бальгу, вцепиться скрюченными пальцами в его горло. Но только когда иссякнет поток слов:

— А это ведь ваш дед за все в ответе! Ваш! Впервые слышите? Не знаете? Никто не посмел рассказать? Ну конечно… Повывелась в наше время горячая кровь… Высохла в жилах. А я был там, на площади, и видел все вот этими глазами!

— И что же вы видели? — спросил бальга, так и не оборачиваясь к престарелому обвинителю.

— Всего каких-то сорок лет… Безделица ведь? Оказалось, наоборот. Народилось целое поколение, которое и знать не знает, чем жил их город совсем недавно, — посетовал хозяин дома, обращаясь к самому себе. — Не знает, что, когда подходил срок, посреди Катралы собирались самые достойные юноши и девушки, готовые принять на себя тяжкий груз служения… Старейшины родов — основателей города выходили в тот день на площадь, еще не изуродованную божьим прибежищем, и выбирали, кто продолжит их дело. Сорок лет назад и ваш дед должен был выбрать. Должен был… — Взгляд старика затуманился, но не слезами, а воспоминаниями, до сих пор причиняющими боль. — Он посмотрел на море людей, простирающееся у помоста, и вдруг засмеялся. И смеялся долго. Так долго, что пришедшие вместе с ним не на шутку встревожились. А потом Илаим Кавалено наклонился над толпой и спросил: «Ну, кто хочет попробовать первым?»

Бальга слушал надрывный голос рассказчика. Казалось, слушал внимательно. Но лицо блондина не выражало ничего, кроме скуки.

— Я жалею только об одном. Что не набрался тогда смелости ответить… Предложение было щедрым, и его хватило на многих. Но сначала… Сначала все думали, что оно достанется лишь одному. Как прежде. Как происходило всегда. Самому удачливому. Пробравшемуся к помосту сквозь замершую толпу. Его не выбрали бы никогда, бедняка с окраин, похожего больше на скелет, чем на человека. Не выбрали, если бы выбирали. Но теперь-то выбирал он… Подошел и поднял лицо вверх. Даже ничего не сказал, всего лишь посмотрел. А в следующий миг Илаим Кавалено взрезал себе горло…

Занятная история. Так вот каким образом передавалась власть в этом забытом богами уголке мира? Сначала в людях тщательно взрастили благодарную покорность, а потом одарили великой милостью — быть избранными, чтобы отдать свое тело чужому духу. Наверняка каждый из них был счастлив принять в себя демона и почитал это великой честью. Но одному из пришельцев почему-то вдруг стало скучно, и он…

— Все произошло в мгновение ока. Старое тело рухнуло к ногам толпы, молодое взлетело на помост. Мы не знали имени счастливца, но, когда он повернулся к нам, его губами уже говорил тот, кто только что простился с жизнью. И он спросил: «Кто следующий?..»

Злоба, переполнявшая старика, постепенно иссякала, тратясь на рассказ, и последние слова перемежались уже чем-то очень похожим на всхлипы. Он и впрямь жалел о своей трусости. А может быть, чувствовал себя недостойным. С того самого дня.

— Многие закричали: «Я! Возьми меня!» А он улыбнулся, поднял нож, еще покрытый пятнами свежей крови, и снова полоснул по своему горлу… Это безумие длилось, пока вся площадь у помоста не оказалась завалена трупами молодых людей. Еще несколько минут назад прекрасных, полных сил, только-только готовящихся вступить в настоящую жизнь… В тот день наследников лишились многие семьи Катралы. Но не они одни. Те, кто стояли на помосте и с ужасом смотрели на происходящее, в конце концов поняли, что так им не достанется ничего. И начали охоту.

Кровавую охоту, надо полагать. Представляю себе, как они по всему городу гонялись за своим соплеменником, перескакивающим из одного тела в другое… А кстати, как ему удавалось это делать? Как ему удавалось заставлять своих носителей умирать? Ведь они, обретя исполнение желания, вряд ли начинали тут же мечтать о смерти.

— Конечно, его настигли. Нашли по кровавым следам, запятнавшим весь город. Что случилось дальше, никто не знает: горожан не допустили до того, чтобы смотреть на расправу. Но потом все затихло, почти на целый год. Пока у Илаима не нашелся наследник. О том, когда и где он был зачат и выношен, ходили разные слухи, но родственное сходство было признано всеми. В первую очередь слугами дома. А если уж они признали хозяина, что говорить об остальных?

Признали. Слуги. Любопытно. Казалось бы, им вовсе не требовался никто во главе, а тут пришел парнишка, пусть и похожий на покойного хозяина, и его тут же водружают на трон? Глуповато как-то звучит. Но согласно свидетельству Натти, нынешний верховный бальга — недокровка, а речь идет как раз о его отце. От кого рождаются недокровки? Только от демонов, которых их отпрыски ненавидят и… боготворят.

— Катрала была тогда все еще объята горем. Похороны шли чуть ли не каждый день, и мертвые тела все никак не заканчивались… А глаза, залитые слезами, неспособны увидеть истину. Горге Кавалено ничего не стоило разжечь в сердцах безутешных родителей огонь ненависти к тем, по чьему попустительству все и случилось. И когда он объявил войну, его армия не узнала недостатка в солдатах…