Мир клятв и королей - Микки Хост

спрятал у меня дома виски? Во-вторых, почему ты врываешься без приглашения? И, в-третьих, что это за книга?

– Отвечаю в обратном порядке. Эта книга – та самая, за которой пришли демоны. Как и сказала Ифис, мальчишка с фиолетовыми глазами забрал ее, но после оставил на чердаке, где я ее и нашел. На ней остался его слабый запах. Идем дальше, – Данталион глотнул еще виски, дотянулся до булочки, лежащей на подносе, и продолжил: – Маги сказали, что Стефан должен изучить ее.

– И почему ты отдал ее мне, а не Стефану?

– Я понятия не имею, где он, а в поисковые собаки я не нанимался. Он же твой подданный. Передай ему.

Официально Стефан не был подданным Гилберта, но вряд ли вампиру было до этого дело.

– Но чем так важна эта книга, что демоны хотели ее получить?

– А ты еще не понял? Это Книга Призыва.

Даже Соня не ожидала этого и ошеломленно уставилась на Данталиона. Гилберт с еще большей осторожностью закрыл книгу и положил ее на столик, словно боялся, что она сожжет его руки. Впрочем, и такое могло быть.

– Я и не знал, что Книга Призыва находится у Астракто.

– Теперь у нас, – непринужденно исправил его Данталион, пожав плечами. – После того, как Стефан изучит ее, будет поднят вопрос о ее дальнейшей судьбе. Либо ее сохранят, но запечатают в зале Истины, либо уничтожат.

Гилберт предпочел бы второй вариант, но пока промолчал. Книга Призыва была одной из немногих легенд, которая по-настоящему пугала его. Таинственная и опасная, эта Книга была и даром, и проклятием, что боги оставили для сигридцев. Ее точный возраст неизвестен, но раз уж там указана Брадаманта из народа скитальцев, Гилберт предполагал, что Книге как минимум несколько тысяч лет.

– А что это такое? – все же спросил Эйс, кивнув на Книгу.

– Опасный артефакт, – ответила Соня, даже не посмотрев на него. – Если она попадет в руки демонов, случится настоящая катастрофа.

– Ну, я бы так не сказал, – возразил Данталион. – Что кажется более катастрофичным: Книга Призыва, оказавшаяся в руках коалиции, или этот пацан, которому еще неделю назад было двенадцать? – кивком указал он на Эйса.

Соня едва не подскочила на месте:

– Сколько?!

– Я не катастрофичный, – обиженно пробормотал Эйс, сложив руки на груди. – Я просто… Немного странный.

– Да ты ровесник Рокси! – выпалила Соня.

– Я не знаю никакой Рокси, – растерянно ответил Эйс, – но, видимо, я и впрямь стал ее ровесником.

– Это очень странная история, – расплывчато ответил Гилберт, глядя на Эйса. – Если хочешь, расскажи сам.

Гилберт понимал, что сейчас не время для таких рассказов, но ему нужно было привести мысли в порядок. Пропажа и возвращение Пайпер, истребление рода Астракто, Книга Призыва… Все это, разом свалившееся на голову Гилберта, могло свести его с ума.

Эйс немного помедлил, смерил Гилберта подозрительным взглядом, но все же начал рассказывать. А Гилберт следил за его речью, жестами и взглядом, когда тот метался от искательницы к вампиру, и с интересом подмечал в нем то, что не видел ранее.

Не верилось, что прошла всего неделя. Неделю назад, в ночь с субботы на воскресенье, у дома Джонатана была открыта брешь, через которую хлынули темные создания. Тогда же Лерайе, спящая внутри Пайпер, впервые дала о себе знать. А в эти выходные Гилберт, едва не убивший себя рокотом, уже лежал при смерти, а Пайпер была между миров.

Гилберт надеялся, что это просто совпадение. Если же нет, он определенно не переживет следующие выходные.

Глава 16. И нет моей душе покоя

Гилберт хотел поговорить, но не знал, как начать. Даже с Данталионом общение строилось проще, чем с Пайпер.

Он постарался отвлечься. Всего на несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями и понять, с какой стороны стоит подступиться к сальватору. Он вспомнил, что успел распорядиться об обеде для Алекса, который наверняка проснется жутко голодным; что Данталион немного успокоился, опустошив спрятанную у Гилберта бутылку виски; что поставленный в известность о находке искателей Стефан пообещал немедленно заняться изучением Книги Призыва; что пережившая шок Соня все же решила остаться на еще одну ночь в особняке Гилберта, а это значит, что она будет присутствовать сегодня на ужине вместе со всеми. Гилберт искренне надеялся, что к тому времени Данталион уйдет.

– Ты – король великанов.

Гилберт был готов рассмеяться ей в лицо. Король великанов не может выглядеть так жалко. Король великанов – гордый, сильный и мудрый правитель, объединяющий все кланы и поддерживающий связь со всеми родами. Король великанов не рыдает, как ребенок, и не боится призрака прошлого.

– Я последний великан, – глухо исправил ее Гилберт, – а не их король. Это разные понятия.

– Но ведь ты король.

– Но не великанов, – повторил Гилберт, нахмурившись. – Если ты не заметила, под моей защитой нет ни одного великана – кроме, конечно, Стефана, но он полукровка, да и не причисляет себя к подданным какого-либо правителя. Под моей защитой люди, эльфы, феи и даже некоторые вампиры. И ни одного великана.

По коже пробежали мурашки. Гилберт повернулся к Пайпер и встретил суровый непроницаемый взгляд.

– Прости, – пробормотал он, все еще чувствуя на себе ее взгляд. – Я не хотел выражаться так резко. Я просто…

Он не смог подобрать слов. Он напуган, растерян, чувствует себя одиноким и ни на что не годным. Но сальватор не должна об этом знать.

– Почему ты сразу не сказал?

– Потому что боялся.

Людей на улице меньше не стало, но Гилберту показалось, что мир сузился до размеров пекарни, возле которой они стояли. Гилберт видел людей, дома, машины, деревья, на ветви которых медленно оседал снег, но все его внимание было сосредоточено на Пайпер.

– Когда погибла вся моя семья, я стал королем. Королем без королевства и без короны. У меня остался только один подданный – Третий. Но он предал миры, и коалиция заклеймила его врагом. А я… Я был совсем один. Без союзников и опыта. Некоторые пытались обвинить меня в том, что я никак не помешал Третьему, но что я мог? Он всегда был сильнее меня. Если бы я остался в Сигриде и попытался остановить Третьего, я бы погиб. Погибла бы и Шерая, потому что без меня она бы не ушла. И все те, кого я потом спас, не выжили бы. Поэтому я боялся тебе говорить о том, что я последний великан.

Был ли Гилберт трусом? Возможно. Джулиан был одним из тех, кто обвинял