Чужие интриги - Сандра Браун

– Господи помилуй! – ахнул Клит. – Она убила собственного ребенка?!

Дэвид уныло кивнул.

– Я глазам своим не поверил. Только что он кричал и вдруг умолк. Я нагнулся – а он мертвый.

– И ты не вызвал полицию? Почему?

– Как?! – заорал Дэвид. – Эта сучка накинулась на меня, как дикая кошка. Вот откуда эти царапины. Я и ахнуть не успел, как она располосовала мне физиономию. Естественно, я попытался отодрать ее от себя. Мы боролись – она отлетела в сторону, потеряла равновесие и ударилась об угол стола. Вероятно, раскроила себе череп. Господи, сколько было крови! И теперь… она мертва.

Дэвид зажмурился, но не смог сдержаться и разрыдался. Плечи у него тряслись, он плакал как ребенок.

– Одна ошибка… одна-единственная ошибка – и все, что вы для меня сделали, все, над чем мы вместе работали, пошло прахом! А Ванесса… Боже милостивый! – застонал он. – Что она подумает обо мне? Ведь это конец всему… и нашему с ней будущему тоже.

Но сенатор думал иначе. Слишком много сил и времени он вложил, воспитывая Дэвида и готовя его для роли будущего президента Соединенных Штатов, чтобы поставить на нем крест из-за какой-то никчемной шалавы. Ну уж нет! Если все, о чем им следует беспокоиться, это политические последствия дурацкой выходки Дэвида, тогда придется ему вмешаться. Что ж, он расчистит это дерьмо, хотя бы для того, чтобы защитить свои инвестиции.

Хорошо, что этот молодой осел заговорил о Ванессе – теперь у него есть законный повод вмешаться, решил сенатор. Он не допустит, чтобы Дэвид разбил сердце его ненаглядной дочери. А это непременно случится, если Ванесса узнает, что мужчина, в которого она была влюблена столько лет и за которого надеялась выйти замуж, вдруг обрюхатил местную шлюху, а потом еще и прикончил ее. Это станет для Ванессы ударом, от которого она не оправится.

Что значит жизнь какой-то Бекки Стерджис и ее незаконного ребенка по сравнению с блестящим будущим, которое ждало Дэвида Малькольма Меррита? Придет день, когда в его руках окажется огромная власть. Так почему все это должно пойти прахом из-за одной ошибки? Почему должна страдать Ванесса – ведь она-то ни в чем не виновата. Нет уж, скрипнул зубами Клит, черта с два он позволит, чтобы это случилось!

– Ладно, парень, возьми себя в руки! – добродушно буркнул он, хлопнув Дэвида по спине. – Пойди прими душ. Налей себе еще бренди. А потом отправляйся спать. И никому ни слова, понял? Ни сейчас, ни когда бы то ни было.

Дэвид поднял голову – в глазах его вспыхнула робкая надежда.

– Вы хотите сказать…

– Я обо всем позабочусь, – кивнул Клит.

– Я не имею права просить вас об этом, сенатор. – Дэвид с трудом поднялся на ноги. – Двое мертвы. Как вы собираетесь…

– Предоставь это мне. Итак, моя задача – устранить возникшую… проблему. А твоя – подчистить улики. – сенатор погрозил ему пальцем. – Ты понял?

– Да, сэр.

– И больше никаких походов налево, ясно? Никаких девочек. А уж если припрет, найми профессионалку. Счет можешь прислать мне.

– Да, сэр.

– Мы не можем допустить, чтобы после твоего избрания на пост президента в Белый дом со всех сторон посыпались иски от шлюх, решивших объявить тебя отцом своих ублюдков, верно? – подмигнул сенатор.

На губах Дэвида появилась неуверенная улыбка.

– Н-нет, сэр, – пробормотал он.

– Так, с этим все ясно. Где стоит трейлер этой девчонки?

Проблема была решена в ту же ночь – Амбрюстер об этом позаботился. Естественно, от всей этой истории дурно пахло, однако слово «невозможно» для таких людей, как сенатор, просто не существовало. Не прошло и сорока восьми часов, как проблема под названием «Бекки Стерджис» была решена.

Дэвид так никогда и не решился спросить, каким образом сенатору удалось избавиться от двух тел и избежать шумихи и неудобных вопросов. Он смог сделать так, будто женщины по имени Бекки Стерджис вообще не существовало. Переложив это бремя на сенатора, Дэвид сделал вид, что ничего не произошло. За восемнадцать лет ни тот, ни другой ни разу не вспоминали о том случае. Лишь недавно, впервые, Клит недвусмысленно намекнул, что ничего не забыл.

Смерть собственного внука стала неприятным напоминанием о гибели другого ребенка и его непутевой матери. На первый взгляд между этими смертями не было ничего общего, однако что-то не давало сенатору покоя.

Одна мысль преследовала его с назойливостью осенней мухи – возможно ли, что не Бекки Стерджис, а Дэвид Меррит тогда убил собственного сына?

И если так, какова вероятность, что он мог сделать это снова?

Нетерпеливо дожидаясь приезда сенатора Амбрюстера, Барри не сводила глаз с дверей закусочной. Сказать по правде, она слегка трусила.

В городке, где царил чинный георгианский стиль, закусочная выделялась очень сильно. Аляповатая внутренняя отделка в стиле пятидесятых, повсюду сверкающий хром и бирюзового цвета винил, что выглядело особенно безвкусно на фоне пола в шахматную клетку. В эту пору посетителей было немного – только несколько сотрудников ближайшей больницы, да еще парочка подростков, полностью поглощенных друг другом и молочными коктейлями.

Заказав горячий кофе, Барри с Греем устроились в кабинке возле огромного панорамного окна, откуда можно было незаметно наблюдать за входом в приемный покой больницы. Расставшись с ужином, доктор Аллан кое-как взял себя в руки и бросился догонять зловещий кортеж. Больше он не появлялся – больница тоже как будто вымерла.

Грей угрюмо молчал. Его взгляд ни на мгновение не отрывался от дверей, через которые несколько минут назад провезли на каталке безжизненное тело Ванессы. Его руки, покоящиеся на ядовито-розовом столе, то сжимались в кулаки, то разжимались, словно жили своей собственной жизнью. Грей казался настороженным и очень опасным.

Барри неловко откашлялась.

– Вполне возможно, они попытаются представить ее смерть как самоубийство.

– Не смогут. Во всяком случае, пока я жив. Ванесса никогда бы не убила своего ребенка. И уж точно не покончила бы с собой.

Повинуясь неясному импульсу, Барри накрыла его руку своей. Грей вздрогнул, взглянул на ее руку, потом поднял глаза на женщину.

– Грей, мне очень жаль, – сочувственно сказала она. – Я знаю, ты любил Ванессу. Ребенок… – Барри замялась. – Он ведь твой, верно?

– Какая разница, черт возьми? – воскликнул Грей, резким движением стряхнув ее руку. – Он мертв. И она, скорее всего, тоже.

Барри вздрогнула, как от удара. Даже ее собственный отец – в тех редких случаях, когда вспоминал о том, что у него имеется дочь, – никогда не был с ней груб и уж тем более не поднимал на нее руку.

– Иди ты к дьяволу, Бондюран, – буркнула она.

Она выскользнула из кабинки, желая только одного – бежать отсюда, оставив Грея в одиночку зализывать свои сердечные раны. Если бы не встреча с сенатором, она бы так и сделала. Вместо этого пришлось идти в туалет. Встав перед зеркалом, Барри зажмурилась и стала ждать, когда у нее хватит духу взглянуть на свое отражение. Может быть, она зла не на Грея, а на саму себя? В конце концов, он имеет право страдать, ведь он искренне любил Ванессу. А вот она до сих пор переживает внутренний конфликт. Непрестанная борьба между профессиональными интересами и совестью представляла серьезную моральную дилемму.