Апостол Павел - Ален Деко

Гай встретил апостола с распростертыми объятиями. Позднее Павел написал, что он был «его гостем и гостем всей церкви». Гая связывали с Павлом священные узы: апостол собственноручно крестил его. Павел был ободрен тем, что коринфяне отреклись от иудействующих, и мечтал теперь о всеобщем примирении. Все лето он посвятил этой цели. Павел попытался прибегнуть к старинной процедуре, о которой упомянуто еще во Второзаконии: если двое старейшин вошли в открытый конфликт, они могут потребовать суда. Можно ли считать, что Павел готов был пойти на уступки? Ни в коей мере. Он всегда оставался собой: Павел без обиняков заявил, что на суде будет ревностно защищать свои взгляды. Такая позиция апостола, о котором думали, что он смягчился, привела к наихудшим последствиям: в коринфской общине снова победили иудействующие.

Павел потерпел поражение — Коринф так и не стал его городом. Осенью ему пришлось вернуться в порт Кенхреи, испытав жестокое разочарование. Лишь через много недель в душе его снова воцарился покой. Но началась зима, и пускаться в путешествие было невозможно. Павел ощутил необходимость написать еще одно послание, чтобы четко сформулировать то, в чем был убежден. До этого ему всегда приходилось писать в случае крайней необходимости: то нужно было поддержать веру паствы, то поразить противников, поэтому он сразу же разъяснял суть дела, наносил удар за ударом, формируя и укрепляя фундамент своего учения. О форме изложения думать не приходилось. В Кенхреях у него появилось свободное время. Он решил построить сочинение по правилам, которым его обучал когда-то учитель Гамалиил. В этом послании Павел хотел высказать все, во что верил.

Прежде чем приняться за работу, апостол послал за писцом Терсием. Продиктовал послание. Так возникло произведение, которое Лютер назвал «сердцем и мозгом всех книг». Послание к римлянам — несравненный памятник мысли Павла.

Какой мощный порыв ощущается уже с первых строк! «Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию, которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях, о Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем, через Которого мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы, между которыми находитесь и вы, призванные Иисусом Христом, — всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим, призванным святым: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (Рим 1:1–7).

Это строки великого, величайшего Павла. Но тут не хватает одной детали, с которой начинались остальные послания: нет обращения к церкви, которой адресуется письмо. Причина этого самая простая: римская церковь пока не существует.

Кто принес христианство в Рим? Вспомним о том великом потоке, который несколько раз в год увлекал иудеев диаспоры в Иерусалим. Направлялись туда и римские евреи, чтобы вознести молитву в иерусалимском храме, а возвратившись, говорили только об Иисусе Христе, наконец-то воплотившемся Мессии. Они торопились сообщить о нем в ближайшей синагоге, взволновав одних и раздосадовав других. Похоже, никакой церковной общины при этом не создавалось. Сегодня полагают, что, возможно, существовали разрозненные маленькие группы христиан, верования которых были весьма зыбки и противоречивы, что не должно удивлять, принимая во внимание отсутствие всякой организации.

Кто же рассказал Павлу о римских христианах? Один из фрагментов послания сообщает нам, что, желая добраться до Испании, Павел нуждался в помощи, вероятно, в помощи финансовой. Еще один эпизод — сравнение слабых и сильных — свидетельствует, что он имел некоторые сведения о религиозных верованиях в Риме. Может, его просветили Акила и Приска? Но в остальном ничто пока не указывает на определенного адресата. Так к кому же Павел обращался?

Дитер Хильдебрандт, исследования которого отличаются глубиной и оригинальностью анализа, сформулировал на этот счет гипотезу, которую можно изложить одной фразой: это послание, «эта недостижимая вершина», никогда не предназначалось только римлянам. И исследователь добавляет фразу, способную привести читателя в восторг: «Название этого послания — одна из величайших литературных мистификаций своего времени».

Павел, осознавая свою вселенскую миссию, ощущая себя проводником воли Господа, просто не мог не обратиться к Вечному городу, центру мира, средоточию могущества, очагу цивилизации. Пусть послание и не предназначается какой-то конкретно группе римлян, оно должно содержать в названии слово, символизирующее ослепительное величие, — Roma. То, что Отцы Церкви при формировании Нового Завета поставили Послание к римлянам первым из всех текстов Павла, по времени написания самое последнее, подтверждает верность нашего хода мыслей.

Не будем, однако, заходить слишком далеко, оценивая этот парадокс. Римляне имеют отношение к этому посланию такое же, какое имели к посланиям Павла филиппийцы, коринфяне или галаты. Разница в том, что Павел всех тех своих корреспондентов знал — и не знал римлян. Таким образом, ему не нужно было на этот раз вступать с ними в полемику или утверждать свой авторитет. Поэтому стиль избран Павлом иной.

По мнению толкователей, он видел перед собой и евреев-христиан, и новообращенных из язычников, и правоверных иудеев, а их в Риме было немало. Более того, Павел внутренним взором видел и иудействующих — своих постоянных оппонентов, которых он в Риме, как и в других местах, попытался опередить. Так кому же все-таки адресовано Послание к римлянам? Всем.

В первую очередь Павел думает о христианах: «Прежде всего благодарю Бога моего через Иисуса Христа за всех вас, что вера ваша возвещается во всем мире» (Рим 1:8). И дальше он продолжает, усиливая сказанное: «Свидетель мне Бог, Которому служу духом моим в благовествовании Сына Его, что непрестанно воспоминаю о вас, всегда прося в молитвах моих, чтобы воля Божия когда-нибудь благопоспешила мне придти к вам» (Рим 1:9—10). Он развивает эту тему: «Не хочу, братия, оставить вас в неведении, что я многократно намеревался придти к вам (но встречал препятствия даже доныне), чтобы иметь некий плод и у вас, как и у прочих народов. Я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам. Итак, что до меня, я готов благовествовать и вам, находящимся в Риме» (Рим 1:13–15).

На первый взгляд трудно объяснить, почему, обращаясь к язычникам, он уделяет столько внимания проблемам иудейского вероучения. Но Павел логичен: он не может нести весть, которая возродит человечество, не представив Иисуса как еврея, Сына Бога иудеев. Иначе говоря, язычники, приняв Иисуса, должны одновременно принять иудаизм. За исключением, конечно, тех принудительных правил, о которых уже велось столько дискуссий.

В отличие от критики XIX века, видевшей в Послании к римлянам сочинение о проблемах вероучения, критики века XX утверждают, что это проект примирения. Ведь конфликты, раздиравшие молодую религию, угрожали и новообращенным в Риме. Павел, похоже, опасался этого и записал тревожное заклинание: «Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию» (Рим 15:7).

Влияние Послания к римлянам в истории огромно. И не только в эпоху, когда оно было написано, но и в последующие. В V веке, когда возникли серьезные споры об обоснованности спасения, к нему обращались, чтобы положить этим спорам конец. Невозможно сейчас детально изложить аргументацию Павла: пришлось бы привести Послание к римлянам полностью. В XVI веке послание оказалось в центре реформ Лютера. Кальвин нашел в нем основы своей доктрины.