Хроники Престижного района - Светлана Гершанова

Она плакала.

— Нет, я просто утону в твоём болоте. Сейчас всё расскажу и запру тебя в ванной. Покажешь, где она у тебя?

И сам в это время обнимал и вытирал слёзы ладонью.

— Покажешь? Не реви. А Луиза — ни в какую! Говорит, у меня нет новеньких, аукцион устрою, за ней уже очередь. А я говорю — ну, попробуют по разу и вернутся к твоим нормальным девочкам. Она же с ними рядом не стояла. И не лежала, тем более. Ты почему ушла из кухни?

— Запах яичницы…

— Не понимаю, ну ладно. Она ещё барахталась, но я её дожал. Твой договор аннулирован, она составила новый, со мной. Деньги я вернул, и мне тебя передали вместе с залогом. Но там есть пункт, по которому я могу отдать тебя обратно в любое время, когда захочу. Если тебе вдруг покажется, что ты можешь не слушаться меня. Я тебя заберу отсюда, постараюсь прямо сегодня. Будешь у меня тут.

— Правда, заберёшь?

— А ты как думала! Ты теперь совершенно моя собственная. Совершенно, вся! Поняла? Луиза велела, чтобы я показал тебе, сколько я заплатил. Сказала, чтобы я — в рамку и над кроватью. Но ты у меня эту цифру выучишь наизусть. Когда бы ни спросил, сразу. А то запах яичницы! Поняла?

И эта ночная рубашка с тесёмками. В доме есть ножницы? Не плачь. Дай, глазки поцелую, мои собственные. Один мой собственный и другой. Так есть ножницы? Приготовь. Знаешь, кто придумал ночные рубашки? Женоненавистники. И смирительные тоже. Я разрежу эту на мелкие квадратики! И в мусорное ведро.

И посмотрю, что мне дали за мои деньги, а то одна обёртка. А деньги — огромные, деньжищи, можно сказать. Ты у меня самая дорогая женщина в Москве и Московской области. Если решишь, что можешь быть не самой-самой послушной, я тебя возьму вот так за подбородок, и скажу — эт-то что такое, моя самая дорогая женщина в Москве и Московской области? И в Рязани! Если что-то не так, я тебя буду называть — дорогая. И ты сразу, раз, и опять самая-самая. Поняла, будешь самой-самой?

— Да, да!

— То-то. И думаешь, будешь вот так сидеть на диване в халате и тапочках? Нетушки. Я тебя определю младшей помощницей секретарши. Поставят стол у дверей моего кабинета с зелёной лампочкой. Я нажму кнопку, у тебя лампочка загорается. И ты ко мне на тоненьких каблучках…

Так почему ты ушла из кухни? Я, конечно, всё могу сам. И яичницу, в том числе. Но мне было бы приятно, если бы ты мне её приготовила. И накрыла на стол. И сидела рядом. Заплатил за тебя такие деньги…

— Меня вчера целый день яичница наизнанку выворачивала. Я беременна.

Олег молчал. Она испугалась — сейчас он скажет, ему это зачем… А он сидел и не мог прийти в себя. Запретил себе думать о детях ещё тогда, над коляской с малышом в красивом костюмчике. И теперь счастье наполняло всё его существо. Сколько всего сразу! И Катя, и малыш!

— Что теперь будет? — спросила она.

— Не что, а кто. Мальчик или девочка. Лучше сначала мальчик, а девочка потом. Но можно и два мальчика, а потом девочку. Кто бы удивился! Тебе что, не рассказывали в детском саду, откуда берутся дети, маленькая моя? Твои клеточки всё поняли правильно, я им хорошо объяснил. Ты беременела от своего бывшего, делала аборты?

— Нет.

— Вот видишь! Это я разбудил в тебе спящую красавицу, сделал женщиной. И конечно, ты у меня будешь рожать. Лучшая клиника, лучшие врачи. Я сам у них узнаю, что тебе можно и что нужно. А пока будешь в форме — зелёная лампочка, «всё включено» и дома и в командировках. Я тебе всю Европу покажу.

И то, что я тебя до того… не поводил по театрам и ресторанам, мы исправим, лягушонок. И книжки ты у меня будешь переводить, если хочется, я помогу тебе.

Но для меня ты всегда будешь лягушонком. Вся моя, до последней клеточки. И главным словом должно быть «да». И главной фразой — «как хочешь». Поняла? То-то. И отшлёпаю, если заслужишь. Тихонько, чтобы малышу не повредить. Или не придётся? Ты всегда будешь вся моя, послушная? А то доводишь сначала…

Но я одного не понимаю. Почему ты говоришь мне это только сейчас. Ты должна была сказать, когда я только дверь открыл!

— Я вообще не хотела тебе говорить, чтобы ты меня не отвёз на аборт.

— Размечталась. Я ухожу сейчас, назначил совещание зачем-то. На обратном пути заеду на квартиру, купил у Луизы, повезло — прямо над моей! А мою надо ремонтировать срочно, успеть до малыша. Но я не знаю, в каком состоянии Луизина квартира, можно ли тебя забрать туда прямо сегодня. Есть ли там хоть какое-нибудь чистое место, куда можно положить тебя голенькую. И проверить по спецификации, всё ли мне дали, что полагается — сколько лапок, сколько грудок, всё ли на месте. Вдруг что-то забыли? И всё ли включено? Знаешь, я ведь три ночи не спал. Взял номер в пансионате, пока документы оформляли. А Луиза мне бонус предложила, любую девочку, чтобы я разницу почувствовал.

— Зачем ты со мной так? Я тебя очень ждала! Мне было плохо, меня выворачивает, а я телефон из рук не выпускаю, вдруг ты позвонишь! Я боялась, что ты не придёшь, я не знала бы, как мне жить и зачем. Я так тебя люблю! Ты можешь отдать меня за это Луизе, но я хочу, чтоб ты знал. Если тебе больше понравился бонус, я могу уйти, или вообще выйти из окна, чтобы ты мог жить с девочками, с которыми я рядом не стояла и не лежала… А деньги я тебе верну, обязательно, не сразу, но верну… И мальчика сама подниму, не бойся, я смогу…

— Господи, какую ты несёшь ахинею! Да знаю я, что ты меня любишь. Меня бесило, что ты строила из себя жертву зачем-то.

— Как зачем? Чтобы ты не отправил меня домой, как Надю. Сам сказал, это было бы смешно!

— Почему ты такая глупая? Прикупил себе дурочку! Ты что, не понимаешь — за ненужную вещь такие деньги не платят? Ну, за лишнее земноводное. Отказался я от бонуса, сказал, меня в Питере бонус ждёт. И разницу я почувствовал, слава Богу, ещё на Острове, в самом начале. И знаешь, не хотел говорить, я ведь с пистолетом к Луизе поехал. И когда она — ни в какую, сказал, всех перестреляю и пущу себе пулю в лоб. Это я ещё про мальчика не знал, а то бы поднял стрельбу без предупреждения!

Она стала целовать его быстро, судорожно, лоб, щёки…

— Ну, подожди, постой. Я должен позвонить. Тихо! Не реви и не всхлипывай! Но дышать-то нужно, Господи! Помрёшь у меня.

Выдохнул, и сказал, спокойным, как ему казалось, голосом:

— Таня, добрый день! Да, уже в Питере. Но тут у меня ситуация… непредвиденная. Извинись перед кукольниками, перенеси на завтра. Нет, лучше на три часа, пусть получше подготовятся. И организуй второй стол в приёмной, там есть место слева от моей двери. И лампочку сигнальную, зелёную. Я тебе помощницу привёз, она мне будет кофе приносить.

— Нашёл девочку с длинными ногами! Ну, Олег!

— Ноги у неё, что надо. Но юбка будет миди, чтобы не заглядывались. А то всех поувольняю! И со свободным английским и немецким.

— И писать умеет?

— И писать, Катя?