Призрак на вахте - Владимир Шигин

Делая небольшие галсы, эскадра время от времени поворачивала по общей команде. Корабли постепенно сносило к югу. К пяти часам утра эскадра находилась уже несколько севернее острова Тютерс. Первым в строю кораблей шел флагманский «Владимир», за ним – «Лефорт» и «Императрица Александра». Не доходя до острова Тютерс пяти миль, контр-адмирал Нордман отдал команду всем кораблям развернуться по ветру. Корабельные хронометры показывали 7 часов 23 минуты. До страшной трагедии оставались считанные мгновения…

А теперь предоставим слово очевидцам. Из объяснительной записки командующего эскадрой контр-адмирала Нордмана:

«Занятые поворотом, казалось нам, что и «Лефорт» хотел поворотить, грот-марсель был обрасоплен полнее, как налетевший шквал повалил его на левый бок. Крен был ужасный, марса-шкоты все отданы, надо было ожидать, что мачты слетят. Корабль, так сказать, утвердился в этом положении, наклоняясь все более и более, и, едва мы привели на левый галс, «Лефорт» опрокинулся и в несколько мгновений его не стало. С благоговением, сотворив крестное знамение, смотрели мы на то место, где несколько минут перед сим был еще корабль, как вдруг он всем правым бортом еще раз поднялся на волнении, но вслед за сим исчез и погрузился на дно…»

Из отчета следственной комиссии:

«…Во время поворота других судов казалось по направлению «Лефорта», что он тоже начал поворачивать, но вслед за тем нашел шквал и на «Лефорте» отданы были фор- и грот-марса-шкоты, а грот-марсель лежал на стеньге. Корабль так накренился, что его вторая полоса начала скрываться и вместе с тем он, видимо, стал погружаться, углубляясь носом более, чем кормою. Люди в большом числе показались на наветренных сетках. Вскоре мачты приняли положение близкое к горизонтальному и наружный верхний бок корабля покрылся одною сплошною массою народа, но нашла волна – и эта масса сделалась реже; нашла другая – и ни одного человека более не было видно, а вслед за тем еще мгновение – скрылся и самый корабль».

Лейтенант Руднев с линейного корабля «Императрица Александра» за несколько минут до катастрофы вышел на ют и хорошо видел происходившее:

«…Видел корабль «Лефорт» под ветром в расстоянии двух миль… Корабль был сильно накренен, порыв ветра был крепкий, и корабль заметно лег на бок, грот-марсель лежал на стеньге. Снаружи, на наветренном борте, были видны люди; корабль погружался боком… В переливах волнения видел еще раз часть наветренного борта, но уже без людей».

Когда «Лефорт» внезапно погрузился левым бортом, сигнальщики с флагманского «Владимира» видели около корабля гребную шлюпку с гребцами, одним человеком, по-видимому матросом, на баке и закутавшимся в шинель офицером на корме. В это время «Владимир» исполнил поворот, и больше они шлюпки уже не видели.

Страшно даже представить, что испытали в свои последние минуты люди на «Лефорте»! Кто-то сразу понял всю тщетность попыток спасения и, оставаясь там, где его настигла беда, лишь молился о спасении если не тела, то души. Кто-то, наоборот, отчаянно боролся за жизнь, карабкался по взметнувшемуся ввысь борту. Кто-то пытался спасать женщин и детей, которые с самого начала катастрофы не имели ни малейших шансов на спасение. Крики отчаяния, молитвы, проклятья и детский плач – все заглушал рев волн и ветра. Ни одному из многих сотен не суждено было пережить этих мгновений. Море приняло в свои стылые объятья всех…

После гибели «Лефорта» контр-адмирал Нордман распорядился отдать якоря. Пытались искать спасшихся, но таковых не было. Замерили глубину – она составила 30 саженей. Спустя двое с лишним суток ветер стих. Вскоре подошли пароходы и, заведя буксиры, потащили оба линейных корабля в Кронштадт. По прибытии контр-адмирал Нордман немедленно представил письменный рапорт о происшедшей трагедии. Спустя несколько дней решением императора Александра II была создана следственная комиссия под председательством вице-адмирала Румянцева.

С особым тщанием были опрошены несколько человек из команды «Лефорта», по разным причинам оставшихся в Ревеле. Так, оставшийся по причине болезни лейтенант Рененкампф заявил, что «28 августа он получил личное приказание командира находиться при налитии корабля водой. Эта работа продолжалась всю ночь, и было налито 50 бочек». Затем Рененкампф заболел простудной лихорадкой и был оставлен до выздоровления в Ревеле. В последнее свое посещение корабля перед самым выходом лейтенант присутствовал на молебне и видел, что кубрики чисты от посторонних предметов, багаж женатых матросов лежал, как это и положено, в носовой части батарейной палубы. Жалоб на скорое отправление и какие-либо неисправности он ни от кого не слышал. Оставленный также по болезни в ревельском госпитале унтер-офицер комендор Семен Худяков показал, что перед выходом в море он находился при креплении орудий и свидетельствует, что все они были закреплены самым тщательным образом.

Командир шхуны «Стрела» капитан-лейтенант Юнг рассказал, что перед выходом «Лефорта» в море он дважды побывал на нем, ходил по палубам и везде видел полный порядок. Никто из офицеров не жаловался на какие-либо неполадки, которые могут повлиять на безопасность плавания.

Лейтенант 13-го флотского экипажа Опацкий, тоже бывший на борту линкора перед выходом в море, показал, что все орудия на нем были закреплены по-походному и не могли сорваться при качке и пробить борт. То же заявили и гребцы катера контр-адмирала Нордмана, которые также видели все орудия хорошо закрепленными. Примерно то же самое подтвердили и другие свидетели, включая и вице-адмирала Митькова, который заявил, что капитан 1-го ранга Кишкин относительно неисправностей и недостатков по парусному вооружению, снабжению и состоянию корабля ему не объявил.

Однако командиры «Владимира» и «Императрицы Александры» капитаны 1-го ранга Перелешин и Изыльметьев показали, что вся эскадра была весьма плохо снабжена материалами по части парусного вооружения: такелаж, пришедший почти в полную негодность, не был заменен новым.

Корпуса флотских штурманов капитан Кузнецов заявил, что корабль «Лефорт» по загрузке был одинаков с кораблем «Императрица Александра», а потому он предполагает, что «Лефорт» опрокинуло не напором ветра, а из-за того, что в трюм его при каких-то обстоятельствах попала вода.

Много занималась комиссия вопросом загрузки «Лефорта», однако кроме общих цифр о наличии 22 тысяч пудов балласта и заполненных 50 из 189 водяных цистерн ничего установить в точности не удалось.

Небезынтересно, что командиры как «Владимира», так и «Императрицы Александры» показали, что во время шквала их кораблям тоже пришлось нелегко. У «Императрицы Александры» крен достиг двадцати градусов, в палубы начала хлестать вода, помпы не справлялись, и в трюме вода прибывала до 12 дюймов в час. Только после того как корабль повернул по ветру, поступление воды стало уменьшаться. При этом капитан 1-го ранга Изыльметьев отметил, что раньше на корабле такого поступления воды никогда не было.

Нашли следователи строительный и походный формуляры погибшего «Лефорта». Оба эти документа были изучены с большим вниманием. Согласно им, «Лефорт» был построен в Санкт-Петербурге из лиственницы и спущен на воду 25 июня 1835 года. Успешно проплавал на Балтике не одну кампанию. В 1852 году был капитально перетимберован (то есть отремонтирован с заменой всей деревянной обшивки) сосною с частью дуба и лиственницы и выведен из дока 6 октября 1852 года. Подводная часть линейного корабля имела усиленное медное скрепление, а надводная – железное. В том же 1852 году вся подводная часть корабля была дополнительно обшита медью. В походном формуляре также отмечалось, что корабль слушается руля хорошо, рыскливости имеет очень мало, весьма остойчив. При свежем рифмарсельном (верхнем) ветре под парусами имеет крен до десяти градусов. В кампанию 1856 года «Лефорт» занимался вполне мирным делом: перевозил лес из Свеаборга в Ревель. Однако, как удалось установить, груз располагали в трюме нерационально и грузили его слишком много. Была в формуляре и весьма многозначительная запись о том, что после окончания кампании 1856 года командир «Лефорта» счел необходимым выконопатить весь корабль, так как всюду протекала вода. Это было вполне объяснимо, так как груз леса своей тяжестью (вдвое превышающей вес корабельной артиллерии) вполне мог сильно подействовать на связи корабля, в особенности в его подводной части, и стать причиной возникновения течи при первом же свежем ветре. Ветер 10 сентября 1857 года и оказался таким ветром.