Я не продаюсь - Татьяна Тэя

- Тома, - всё-таки выдыхаю еле слышно, хватаю её и вжимаю в себя. – Тома-а-а… Господи, Тома-а-а… Ты цела?.. Тебя никто?..

Не могу закончить ни одно предложение, руки дрожат, пока глажу её по лицу и волосам, по узкой спине и дрожащим холодным ладоням.

- Милая, скажи что-нибудь? Хоть что-нибудь… пожалуйста. Всё будет хорошо. Всё хорошо. Хорошо-хорошо.

Говорю, а сам понимаю, что хорошо будет только тогда, когда мы уберёмся отсюда подальше.

Она вдруг порывисто обнимает меня, и на секунду я, прикрыв глаза, снова могу дышать.

- Уезжаем, - отец хлопает меня по спине, проходя мимо, и вырывает нас двоих из анабиоза.

Хватаю Тому за плечи и буквально втаскиваю на заднее сиденье одной из машин в отцовском кортеже.

Окончательное расслабление наступает, когда мы сворачиваем на большое шумное шоссе и вливаемся в поток машин.

Тома начинает тихонько плакать. Я не слышу всхлипов, лишь чувствую горячие жгучие слёзы, орошающие мою шею и тыльную сторону ладони, когда я пытаюсь смахнуть их.

Снова шепчу ей, что всё позади, всё хорошо, и моя девочка тихонько кивает.

Отец кому-то звонит по телефону и отдаёт приказ коротким сухим тоном.

- Зачистите там всё.

Зачистите? Он серьёзно?

Тут же вспоминаю слова того мужика, что пора остановиться. Просто это натура отца такая, он не может проиграть. И пока он будет оставлять последнее слово за собой, беды в нашей семье будут длиться бесконечно.

Прищуриваюсь, буравлю взглядом его равнодушный профиль.

- Может, хватит уже? Может, пора остановиться? Иначе это никогда не закончится, - не выдерживаю.

- Это и не закончится, если оставлю ситуацию без ответа, они решат, что я прогнулся. А потом придут и надавят ещё сильнее. Только власть и превосходство имеют значение. Важно ударить первым. Только когда не останется ни одной живой души, причастной к покушению на нашу семью, я могу быть спокоен. Понимаешь? – пытается донести он до меня. – Я не хочу терять тебя. Или Сашку. И Рафаэля, хотя он вообще не при делах. Но кто знает, что этим больным в голову взбредёт! Не хочу терять никого из моей семьи. Никого. Потерь было достаточно.

Знаю, что спорить с ним бесполезно.

Но нет, его позиции я не понимаю. И не принимаю.

Впрочем, одно осознаю точно: я не хочу в это лезть. Не хочу… и не стану. Ни завтра, ни через десять лет. Никогда.

- Если бы они хотели крови, я бы сейчас не сидел в этой машине. Так что ты подумай. Я хочу спокойной жизни, пап. Откупился, и всё. Пора ставить точку. Ставить её первым.

Давно я его папой не назвал.

- Подумаю, - лаконично отвечает он, крутя в руках телефон.

Ещё не поздно набрать своих и дать заднюю. И я облегченно закрываю глаза, когда он всё-таки нажимает на кнопку вызова. Конец это или отсрочка сейчас даже не особо важно.

Мы приезжаем домой к Тимуру. Он даже не спрашивает, куда меня везти, решает за двоих, но не уверена, что сейчас хотела бы остаться одна. Его отец настаивает, чтобы мы переждали в другом месте, где безопаснее, но Тим обрывает его резким нет, а ещё говорит, что в квартиру охрану не пустит, а сколько человек будет на улице ему плевать.

Не знаю, что за сцена разыгралась между ними до этого, но когда те уроды запихнули меня обратно в машину, а Тим ушёл, думала, что сердце не выдержит. Ощущение острой безнадёжности не проходит до сих пор. Я уже прорыдалась по пути сюда, только, чувствую, это не конец. Слишком велико было напряжение последних суток.

Тим прижимает меня к себе, сквозь стиснутые зубы знакомит с отцом. Улавливаю его крайнюю взбешённость и гнев, направленный на родителя.

Олег Азарьевич таким взглядом окидывает меня, что мурашки носятся по коже, потом говорит, что ждёт нас обоих в Москве на зимние праздники. Звучит как приказ, а не как приглашение.

Тимур с отцом похожи, но отчасти, всё-таки он больше в маму, фотографии которой как-то показывал мне. Однако родство между этими двумя чувствуется сразу. Это на генетическом уровне, когда по наследству передаются и жесты, и мимика, и энергетика, по всей видимости, тоже.

Мы поднимаемся втроём в квартиру. Тим заводит меня в спальню, а сам уходит в гостиную вместе с отцом. Слышу их приглушённые голоса, но слов разобрать не могу. Разговор на повышенных тонах, хотя никто ни на кого не кричит. Но они спорят и, возможно, обо мне. Почему-то так кажется.

Наконец, входная дверь хлопает, и Тим возвращается. Подходит к кровати, садится на корточки, кладёт руки на мои колени. Мы снова наедине. Тимур спокоен, будто бы не он минуту назад пререкался с родителем. Удивительно, как быстро он умеет переключаться.

- Ты как? – спрашивает коротко.

- Уже лучше.

- Но?..

- Что-то я до сих пор на нервах, потряхивает и… плакать охота, - признаюсь честно. – Хотя это так нетипично для меня.

- Ещё бы не хотелось. Поплачь. А я успокою, как смогу.

Тимур разворачивает мои руки ладонями кверху и утыкается в них лицом. Его горячее дыхание согревает кожу. Вижу, как напряжение слегка уходит из его плеч, но он всё равно, будто натянутая струна. Мы оба, как подбитые птицы.

- Давай в ванну, а я пока еды закажу, - предлагает он.

Точно, мы же всё это время не ели, только пили. Кормить нас похитители и не собирались, да и не уверена, что нам бы кусок в горло полез. Господи, как хорошо, что всё позади!

Пока ванна набирается, я принимаю душ, а потом с тихим стоном опускаюсь в горячую воду и подтягиваю колени к груди. От тепла отогреваюсь, веки жгут слёзы, они прорываются, а я и не сдерживаюсь. В конце концов, поток сам собой иссякнет. Это и слёзы облегчения, и слёзы ужаса, всё вперемешку. Просто старый проверенный способ снять стресс.

Дверь в ванную оставила приоткрытой, но Тим не заглядывает, и я начинаю нервничать. Мне совсем не хочется быть одной. Всё ещё мерещится опасность. И потом… Тимур нужен мне. Отчаянно нужен. После того, как мы поговорили, казалось, всё стало предельно ясным: мы снова вместе. Или я ошибаюсь?

- Тим?! Тимур?! – зову чуть хрипло.

Через несколько секунд он заглядывает ко мне.

- Присоединишься? – киваю на противоположный бортик ванной.

Тим смотрит на меня и на воду, колеблется, а я не понимаю, в чём проблема? Мой вопросительный взгляд он игнорирует.

- Уверена, что стоит? – наконец, заговаривает Тим.

- Уверена.

Тимур снова молчит, потом качает головой, словно бы отрицая очевидное, и мне опять становится холодно, хотя вода – почти кипяток.

- Тома…давай ты выйдешь, и мы поговорим.