Блюз черной собаки - Дмитрий Скирюк

Стоп! Какой же я дурак — ведь у меня есть телефон.

Я зашарил по карманам, с чувством небывалого облегчения отыскал мобильник, врубил фонарик и сразу зажмурился: так ярок показался свет. Белое световое пятно забегало по стенам. Так и есть: кирпичи. Потолок полукруглый и тоже кирпичный. Я не спец, но даже мне понятно, что кладка очень старая, в пятнах плесени и белых разводах селитры. Пол земляной. Справа и слева, в обе стороны в темноту уходил проход.

Нет, это что угодно, только не подвал. Больше всего напоминает подземный ход из дурного исторического фильма. Чёрт побери, может, я уже мёртв? Что там говорили про туннель и всё такое? Я осмотрел себя. Одежда на месте, хотя я по-прежнему был бос. Ноги мёрзли. В кармане завалялась пара карамелек. Я раз ущипнул себя, похлопал по щекам… Нет, вряд ли я умер. Разве что первобытные представления о загробной жизни оказались верными, и все личные вещи следуют за человеком на тот свет. Сомневаюсь, правда, что там будет работать мобильная труба.

Приёма, кстати, не было.

— Эй! — позвал я. — Есть тут кто-нибудь?

Ответом было молчание. Собственный голос показался мне каким-то чужим и ненастоящим, но прозвучал вполне отчётливо.

Надо было что-то решать. Кроме как встать и идти, ничего в голову не приходило. Свет гасить я не стал — производитель телефона утверждает, что для фонарика батарейки хватит на семь часов. Вот заодно и проверим. Оставалось только решить, в которую из двух сторон направиться. Уклон, если и был, совершенно не ощущался. Колебаться долго смысла не было. Я выбрал наугад один из проходов, сделал несколько шагов и вдруг остановился как вкопанный.

Кто-то шёл ко мне из темноты туннеля.

Час от часу не легче! Давно ли я посмеивался над фантазиями журналистов — над пришельцами и крысами-мутантами, и что теперь? Я огляделся, за неимением оружия подобрал осколок кирпича, сжал его в кулаке и затаил дыхание. Шаги отчётливые, лёгкие, но слишком громкие для крысы. Разве что это в самом деле крыса-мутант, в чём я лично сомневался. Но сомневаться легко, когда ты дома, наверху, на свежем воздухе, а здесь, под землёй, поверишь во что угодно. Как говорится: «не бывает атеистов в окопах под огнём».

Темнота впереди шевельнулась. Медленно проступали очертания: чёрный силуэт в тёмном туннеле. Зеленовато блеснули глаза. Зверь замер, так и не приблизившись, но я и так знал, кто это. Собака! Хотя собаки не живут под землёй, я был уверен, что это она. В последнее время мне фатально везёт на собак, особенно на чёрных. Я стоял и молчал. Светил фонариком, как дурак, и не двигался. Всё во мне напряглось, натянулось, как струна. Был порыв отступить, уйти спиной вперёд, не выпуская тварь из виду, но смысл? Туннель узкий, кончается неизвестно чем и неизвестно где… Кинься она на меня — всё будет кончено, не помогут никакие кирпичи. Но если собака откуда-то пришла, есть шанс и мне отсюда выбраться. Не родилась же она здесь!

Между тем собака шумно выдохнула, блеснула глазами, развернулась и… пошла прочь. Миг — и передо мной остался только тёмный зев туннеля.

Я помедлил и двинулся за ней. Всё равно выбора у меня не было.

Светя фонариком, скользя и оступаясь, я пробирался по туннелям больше часа, иногда осколком кирпича царапая на стенках букву «Ж». Кирпичный свод сменился выщербленными плитами бетонных перекрытий, кое-где их выдавило в проход и они опасно нависали над головой. Попадались места, где я мог стоять во весь рост, но чаще приходилось нагибаться, а пару раз и вовсе двигаться на четвереньках. Странная провожатая не оставляла меня и, стоило появиться развилке, терпеливо дожидалась, избегая, впрочем, попадать в луч света. Я всякий раз следовал за ней, иногда для этого приходилось нагибаться и отыскивать следы на грязном полу. Как я ни старался, мне не удавалось разглядеть её в подробностях, определить размер, породу, с ошейником она или без, — я просто шёл за ней, и всё. Пару раз я попробовал подманить её свистом, соблазняя карамелькой, но псина не поддалась, даже один раз заворчала, и я прекратил эти попытки.

Коридоры становились всё теснее и грязнее. Изредка из-под ног шорохом и писком разбегались крысы, всякий раз заставляя меня вздрагивать и ругаться. Сверху капало. Воздух сделался влажным и тяжёлым. Мы явно приближались к реке.

Каждый в Перми слыхал о подземных ходах, но, кроме кучки диггеров-любителей, никто этим вопросом не интересовался, даже инженеры, ведающие городской застройкой, хоть им положено по службе. В любом городе всегда что-то роют, канализацию, водопровод, ямы под фундамент, но в Перми с этим делом всё время происходит что-то странное. То в Индустриальном районе свая после удара «бабы» вдруг ухнет в пустоту — только её и видели, то в Ленинском строители при раскопках найдут старый ход, то ещё чего-нибудь…

Пермь — город закрытый. Я ещё застал времена, когда сюда вообще иностранцев не пускали. Военное производство — что вы хотите! Говорят, все оборонные предприятия города связаны в единую сеть подземными ходами Специалисты иронически называют их «Пермское метро» Что примечательно — Пермь, наверное, единственный в России город с миллионным населением, где нет своего метро. И это при его огромной протяжённости и колоссальной перегруженности транспортной сети! Каких только отговорок не слышали жители: и дорого, мол, и нерентабельно, и почвы под нами, видите ли, непригодные — водные пласты кругом… С одной стороны, конечно, да. Но с другой — сейсмоопасный Ташкент и болотистый Питер имеют своё метро, невзирая на гораздо большие трудности И потом, какие болота, что за бред: ведь известно, что Пермь стоит на холмах! И сколько у нас «водяных пластов», если в городе всего две маленькие речушки — Данилиха да Егошиха, и каждая, даже в половодье, не шире среднего ручья?

Причина, скорее, кроется в ином. Просто метро давно построено, вернее, прорыты ходы. По слухам, за Камой, в Кировском районе, есть своя подземная сеть и даже целый подземный завод, о котором диггеры говорят только шёпотом, с оглядкой. Мотовилиха — вообще разговор особый, там одних только старых шахт штук семьсот; треснувший пополам дом около площади Дружбы тому немой свидетель. Исследовать их невероятно сложно: пустоты заполнены угарным газом, спички уже в верхних ходах на уровне пояса гаснут… Говорят, там чаще всего встречается Хозяйка пермских подземелий — огромная белая крыса без хвоста, после встречи с которой лучше повернуть назад. Вот такушки. Времена дедушки Бажова канули в Лету, и уральская ящерка — Медной горы Хозяйка, видимо, тоже сменила обличье. Мутировала, так сказать.

Ящерица… Белая крыса… Чёрная собака… Куда я угодил?!

Впрочем, пока мне везло. Отчаиваться было рано: туннели, по которым я шёл, были сухи и вполне проходимы — ни воды, ни угарного газа, ни оползней. Пару раз мне показалось, что я слышу над головой шум проезжающего трамвая и почва под ногами еле слышно подрагивает, но проверить, так ли это, у меня не было возможности. А вскоре туннель сделал поворот, я выбрался в другое помещение — и ахнул.

Новый ход, в котором я оказался, был просто огромным: луч фонарика едва доставал до потолка. Здесь было добрых четыре метра в высоту, а что до ширины, тут вполне могли разъехаться две гужевые повозки. Пол завален землёй и битым камнем, обломками ящиков и бочек, прогнившими досками, кирпичами и ржавой арматурой. Чёрный силуэт моей провожатой мелькнул слева и исчез в темноте, но, прежде чем последовать за ним, я посветил по сторонам и огляделся. Здесь явно бывали люди — то тут, то там на стенах виднелись меловые надписи. Кладка опять оказалась очень старая, ещё дореволюционная, «крестовая», хотя на потолок пошёл армированный бетон — а это уже век XIX. Я стоял пень пнём и терялся в догадках. Вспомнилось, что некогда под Пермью проходила сеть купеческих ходов — то ли четырёх, то ли пяти. До революции они принадлежали крупному промышленнику Поклёвских-Козелу, хотя на кой ему понадобились такие циклопические сооружения, можно только гадать. Недавно на остатки одного такого хода наткнулись рабочие, ремонтировавшие здание на улице Кирова. Обычно если строители натыкаются на них, то стремятся поскорее завалить — это у них такой способ борьбы с археологами: кому нужна задержка? У нас и здания-то исторические не щадят при перестройке, чего уж говорить об исторических подземельях. Вообще, отсутствие в городских архивах подземных карт, сомнительные утверждения о невообразимой дороговизне строительства метро, нелепая, но прилипчивая версия о купцах, гоняющих по подземельям бочки с пивом, — всё это нехорошо попахивает.