Озеро смерти - Мэг Гардинер

Я попыталась что-то сказать, но Кевин остановил меня:

— Погодите, еще не все.

Алисия продолжала крутить кольцо на пальце. Ее зрачки расширились.

— До сих пор страшно. Кажется, что мы окружены пламенем, задыхаемся в черном дыму, слышим крики животных и бредем, спотыкаясь, в кромешной темноте. К нам обращается Шенил, она говорит, что время уже пришло, его знаки повсюду и буря совсем рядом. Она чувствует беду и говорит, что это касается всех нас. Но Иисус не может сделать этого в одиночку, и мы должны взять на себя активную роль.

Активная роль. Мне стало не по себе, я молчала и уже не хотела, чтобы Алисия произнесла то, что хотела сказать.

Наклонившись ко мне, она сообщила:

— Шенил говорила нам, что нужно дать первый толчок.

— Начало конца, — ответила я.

Она кивнула.

— «Бог не может ждать, — говорила она. — Он устал ждать». Нам предстояло обрести Библию, и очень скоро.

Кевин заметил:

— Я бы сказал, кто устал ждать: это Шенил, это Айс Пэкстон и все их приспешники. Все «Оставшиеся» со своими ничтожными мелкими страхами, неспособные любить ближнего.

— Шенил на самом деле сказала, что «Оставшиеся» собираются нажать на кнопку «Судного дня»?

— Не именно такими словами, но… Взяв меня за руку, она сказала так: «Алисия, тебе будет тяжелее всех, потому что ты знаешь: на нашей зеленой планете нет такого пути, которым Карина может пройти вместе с тобой, и нет того дела, что она может делать вместе с тобой». Я сидела на месте в совершенном шоке. А Шенил снова процитировала Библию — как солнце померкнет и звезды упадут с небес… Я подумала: дальше что? Бог мой, неужели ей пришло в голову, будто я покину своего ребенка, уйду, чтобы начать взрывать бомбы или… — Она потерла глаза. — Когда я вернулась домой, от волнений пошла крапивница. Я чувствовала себя очень плохо.

— И тогда вы покинули «Оставшихся»?

— Нет, — ответила Алисия, уставившись взглядом в пол. Потом она перевела глаза на Кевина, после чего взглянула на меня. — Знаю, это прозвучит странно, но Шенил всегда была такой ласковой. Она молилась за Карину не переставая и всегда спрашивала, стало ли девочке лучше. Она даже интересовалась, не появилось ли что-то новое в медицине. Ну, я имею в виду лекарства. Все это грело мне сердце. Казалось, Шенил полна искреннего сочувствия, вспоминая свое тяжелое прошлое. Потом я отправилась к пастору Питу. Искала совета, полагая, что он объяснит сказанное Шенил… Прольет свет какой-то логики.

Встав со своего места, Кевин смотрел в окно, на затянутое дымом небо.

— Пастор Пит не только подписался полсловами Шенил. Более того, он сказал, что Бог уже выбрал меня для совершения жертвы за мои прошлые грехи, — проговорила Алисия.

— Жертва… Он имел в виду мою крошку, — проговорил Кевин, не отрываясь от окна.

Лицо Алисии исказилось от гнева.

— Как он заявил: очевидно, мне есть за что страдать. Будто я была запятнана в своем прошлом. Он так и сказал: «Нечиста». И потому Карина родилась «дефективной».

Кевин обернулся.

— Как вы понимаете, мы немедленно убрались оттуда к чертовой матери.

Дымок сигареты поднимался в воздух, такой же тяжелый, как и чувства этих людей. Я просто не знала, что сказать, и в этот момент подъехал желтый школьный автобус. Лицо Алисии прояснилось, и она вскочила с дивана:

— Вот и хорошо, сейчас вы познакомитесь с Кариной.

Я тоже поднялась с места, извинившись, что и так отняла у них много времени. К автобусу мы вышли вместе.

На специальном электрическом лифте кресло девочки опустили на тротуар. На Карине были джинсы, кроссовки и такая же ярко-розовая накрахмаленная рубашка, какую носила ее мама. Многочисленные заколки в черных волосах казались устроившимися на ночлег бабочками. Увидев родителей, девочка помахала рукой. Ее движения были неуверенным.

— Привет, кисонька, — сказал Кевин.

Поцеловав дочку, Алисия спросила, как дела в школе. Дернув головой, Карина сумела выговорить:

— Хорошо.

Родители представили меня как зашедшую навестить приятельницу. Карина взглянула на меня своими ясными глазами. Через минуту мы с Алисией простились. Она высказала надежду, что информация будет мне полезной. Кевин проводил меня до машины.

Наблюдая за тем, как жена и дочь входят в дом, он сказал:

— Алисия не слышит, так что добавлю еще пару слов. Не стоит огорчать ее сильнее. Помните, что она сказала о людях, заботившихся о Карине? Сейчас у меня совсем другое к ним отношение. Помните Курта Смоллека? Он внушает отвращение. — Кевин поморщился. — Знаете парней, которые мучают животных? Смоллек—один из них. — Меня передернуло. — Да, в самом деле. И насчет Шенил Вайоминг. Она приглянулась Алисии за внимательность и заботу. Должен сказать, с другими людьми Шенил вела себя совсем иначе. Я сам видел, как она била девочек-танцовщиц по лицу зато, что те перепутали движения. — Кевин скрестил на груди руки. — Она двулична. Эти слова насчет бегства налегке… Да она не умеет готовить. Питается одними консервами. И еще… — Он посмотрел в сторону своего дома. — Думаю, она продолжает употреблять наркотики.

— Вы это серьезно?

— Перед самым нашим уходом Шенил попросила об одолжении. Чтобы в очередной визит Карины к врачу я выписал для нее определенные средства.

— Наркотики?

— Да. Я сразу отказался. Она долго приставала, говорила, что в этом нет ничего предосудительного, что это во благо, что она не может достать лекарства из-за слежки со стороны правительства. Полная чушь. Шенил не просто употребляла наркотики, но старалась устроить так, чтобы в случае чего попался именно я. Неслабо, правда? Вся эта церковь — кучка больных жуликов.

— Жаль, что все обернулось таким образом.

— Век живи, век учись. — Он распушил усы. — Если это сделал не ваш брат, тогда кто убил пастора Пита?

— Не имею представления. А вы?

— А скольким он принес несчастье? Мне трудно сосчитать.

Телекамера наблюдения, установленная над входом в брокерскую контору «Страйдер, Бэйнс энд Мур», фиксировала всех, кто входил в здание. Судя по записи, Джесси прошел внутрь 21 октября в 12 часов 32 минуты. Качество записи оставляло желать лучшего. Хотя на костылях Джесси передвигался медленно, черно-белое изображение было смазанным и зернистым. После получасового разговора со своим брокером он покинул контору примерно в час дня, что также записала камера. Меньше чем через минуту в кадр попала молодая женщина, проследовавшая в том же направлении, что и Джесси. Объектив выхватил ее фигуру на пару секунд — достаточно, чтобы увидеть круглое лицо и большой бант на «конском хвосте».

Затем Джесси посетил банк, качество видеокамер которого оказалось выше. На записи было хорошо видно, как в зеркальных стеклах его солнечных очков отражаются потолочные светильники. Навстречу Джесси вышел банковский менеджер — женщина в строгом коричневом костюме, проводившая клиента к своему столу. Они долго разговаривали. Цены на недвижимость падали, и Джесси хотел обсудить условия рефинансирования ипотеки как можно подробнее. Менеджер внимательно его слушала.