Шаг третий. Призовой - Сергей Чернов

найду другой способ наложить лапу на свои же деньги.

Слава небесам, аппа не выглядит столь одобрительным, как омма.

— Омма, ты просто в бизнесе ничего не понимаешь, поэтому так и говоришь, — настолько спокойна, что омма не находит, к чему придраться. — Зато ты, онни, должна понимать. У вас же есть в университете какие-то бизнес-курсы, экономические и финансовые дисциплины?

Смотрю вопросительно не только я, родители тоже ждут ответа, поэтому отмолчаться ей трудно.

— Дебак. Есть, конечно…

— Экономику изобрели давно, — внушаю не только онни, всем, — её принципы давно сформулированы. И один из них такой: кредиты надо отдавать. Если бы это было нашим хобби, образовательным бесплатным проектом, аппа мог списать эти деньги в расходы на образование детей. Всё нормально. Но если коммерческий… если это коммерческий проект и он начал давать доход, то мы обязаны оплачивать издержки. Аппа, сколько денег ты истратил на костюм и записывающую аппаратуру?

— Где-то тринадцать миллионов, — вспоминает аппа. Омма охает, я сама попадаю ненадолго в режим опупения. Знала, что много, но чтобы столько! Хотя помню, каким кислым было его лицо. С другой стороны, это ж какая у него зарплата?! Надо бы как-то спросить.

— Там ещё за обстановку пришлось платить и за грим, — поясняет аппа.

— Если мы тебе перечислим миллионов пятнадцать, тебя это устроит? — посмотрим, попадётся ли любимый папанька в ловушку или нет?

— Конечно, доченька! — расплывается аппа в улыбке. — После такого я буду вами гордиться!

Есть! Попался! С трудом прячу торжествующую улыбку.

— Вот видишь, онни? Аппа тоже считает, что я права, — не останавливаюсь, долблю дальше:

— Скажи мне, онни, докажи, что ты не зря в университет ходишь, о чём ты ещё не подумала?

Сестрица впадает в состояние упрямого тупого ступора, но все ждут.

— О чём тут думать? — бурчит она. — Я же сказала, половина — тебе, половина — мне.

— Омма, ты слышала? — надо ударить и по союзнице онни. — Она даже про налоги не вспомнила! Твоя старшая дочь не желает исполнять налоговый кодекс нашей страны! Она готовится совершить преступление, омма!

А время-то идёт! Уже к девяти подходит! Точно уроки сегодня не сделаю.

Мамочка тут же глядит на старшенькую с суровым осуждением.

— Дочь, ты правда не хотела платить налоги?

— Ёксоль! Конечно, хотела! — не успевает ничего сказать, перебиваю:

— Тебя спросили, как ты хочешь распределить доход? Ты сказала: пополам между нами! Весь налог хотела на меня свалить? Здорово придумала! Тебе — пятьдесят процентов, мне — пятьдесят минус двадцать пять?!

— Заплачу налоги, оставшееся поделю, — бурчит онни.

— Ничего ты платить и делить не будешь! — отрезаю я. — Ты только что доказала, что не умеешь управляться с деньгами.

— Лалиса, ты слишком жестока, — опять заступается омма.

— Она ещё кое-что забыла, омма, — меняю тон на спокойный. Заметила когда-то, что это здорово сбивает собеседника с толку. И выкладываю ещё один козырь:

— Она ещё одну важную вещь от жадности забыла. О Юри даже не вспомнила! Хочешь рассорить нас с папиным начальством? — слово «мерзавка» не добавляю, но оно почти ясно слышится в интонации.

Аппа ощутимо напрягается.

— Просто забыла…

— Ты обо всём забыла, как только деньги появились, — голос у меня негромкий, но прокурорский. — И сколько ты думаешь ей дать?

— Ну, процентов пять… нет, три, — оглядывается на родителей. — А что, это же много!

— Не поняла, — начинаю ехидно улыбаться. — Почему за озвучку ты готова платить пятьдесят процентов, а за иллюстрации только три? А если бы ты рисовала, а Юри озвучивала, то было бы наоборот? За рисунки — пятьдесят, а за озвучку — три?

— Лалиса-ян, я понимаю, что СонМи не права, — вступает в разговор омма, и я не удерживаю вздоха облегчения. Небеса услышали мои… нет, не молитвы, а вопли возмущения.

— …но всё-таки, она — твоя старшая сестра…

— И должна заботиться обо мне, а не грабить! — отрезаю безапелляционно. И моего прямого взгляда омма не выдерживает.

— Аппа, омма! Я вам должна кое-что объяснить. Можете сами проверить мои слова. На том сайте, где наша книга, предлагают услуги озвучки. Квалифицированная озвучка стоит до пяти миллионов. Это предел. Самый красивый и выразительный голос. Обычная цена — два-три миллиона. Онни обладает незаурядной внешностью, артистизмом, красивым голосом. Придумала антураж, организовала съёмки…

Омма с удовольствием кивает. Кое-какие сведения вдруг подбрасываются из того уголка сознания, где обосновался Евгений. Очень интересное наблюдение. Когда в семье два ребёнка, то мамы обычно благоволят старшим. Они у них любимчики. С отцами наоборот, они больше любят младших. Мои родители — подходящая иллюстрация к этому раскладу. Юри, кстати, тоже у папы и дедушки первая любимица.

— Ты, онни, имеешь полное право на эксклюзивную оплату своей работы. Скажем, на десять миллионов. В два раза больше, чем самый лучший в этом жанре на сайте. Вот так, мои дорогие родители, обстоят дела в коммерческой литературе. Главный владелец книги — автор. Все остальные могут рассчитывать только на разовую оплату. Озвучил книгу — вот твой гонорар от автора. Сделал иллюстрации — получи заработанное. Тоже от автора. Таковы правила. И нарушать их нельзя.

Это ещё один корейский фетиш: правила. Правила, уставы, регламенты, строгая иерархия даже в дружеской компании. Корейцы обожают правила и всяческие нормативы. Так что удар неминуемо бьёт в цель.

Образуется длинная, длинная пауза. Все молчат, переваривают. А время, между прочим, полдесятого! Чего ждём? А что решит аппа. В корейских семьях так. Даже будь тут харабоджи, он бы не имел решающего голоса. В семье может быть только один глава.

— Холь! — хлопает рукой по столу аппа. От неожиданности все вздрагиваем.

— Всё будем делать по правилам. Лалиса — автор, ей и распоряжаться!

— Сейчас мы все идём в твою комнату, онни, и ты отдаёшь мне управление аккаунтом на сайте, — тут же конкретизирую я.

Онни мрачная предельно, но деваться ей некуда. Целой процессией идём в её комнату. Онни, сжав губёшки, входит на сайт.

— Теперь отойди, онни, — немедленно отдаю команду.

— Доченька… — омма что-то хочет сказать, но затыкается. Я не вижу, но полагаю, под взглядом отца. Делаю вид, что её обращение по адресу СонМи.

Встаёт и отходит. Сажусь, быстро всё проверяю. Вздыхаю с облегчением, моя онни — изрядный поросёнок, но не последняя свинья. Данные на автора — мои. Это сильно облегчает дело. Первым делом списываю пароль. Закрываю аккаунт.

— Теперь все выходим. СонМи не должна входить в свою комнату, пока я не позволю. Это недолго, — выключаю компьютер онни.

Пока меня ждут, вхожу на сайт, аккаунт, видя другой компьютер, требует пароль. Ввожу. Ввожу и вхожу. Пока разобралась, где устанавливается пароль и переделала