Владимир Набоков, отец Владимира Набокова - Григорий Аросев

Настала пора поговорить о двух несостоявшихся убийцах Милюкова, превратившихся в убийц Набокова. Был еще один подозреваемый, некий Владимир Куярович, студент. Полиция предположила, что он был соучастником, однако это не подтвердилось, и сразу после допроса он был отпущен из-за отсутствия улик.

Что касается двух других. Главное: они были монархистами. И хотя Милюков изначально также примыкал к ним, его позиция, провозглашаемая с 1920 года, вызывала лютую ненависть в монархистских кругах. Милюков объявил о необходимости проведения «новой тактики», суть которой была в отказе от вооруженной борьбы с большевиками, а также от необходимости сохранения белой армии. Гнев монархистов вызывала и подчеркнутая германофобия Милюкова, который натравливал Россию на Германию (а к последней у заговорщиков было особое отношение) и выступал за оккупацию Францией Рейнской области.

Главное же, в чем, по мнению монархистов, был повинен Милюков: в ноябре 1916 года он произнес в Государственной думе речь, в которой «нанес оскорбление русской государыне, бросив ей упрек в государственной измене» (так было заявлено на суде) и назвав ее «гессенской мухой» (оба факта никто из слышавших речь Милюкова не подтвердил). Милюков тогда же заявил, что располагает документами, подтверждающими его обвинения в адрес императрицы. Шабельский, по его собственным словам, обратился к Милюкову с двумя письмами, в которых попросил политика обнародовать документы (конечно, никаких доказательств существования этих писем никто представить не мог), однако Милюков этого не сделал, что и привело к решению Шабельского и Таборицкого организовать его убийство. «Если подсудимые и люди их психологий в царе видели представителя Бога на земле, то в Милюкове они видели черта»[91], – сказал прокурор на судебном процессе четыре месяца спустя.

Покушение на Милюкова в Берлине было уже не первым, но ни первое, произошедшее в 1921 году в Риге, ни второе, берлинское, не привели к желаемому для преступников результату (Милюков дожил до 1943 года, умерев во французском городе Экс-ле-Бен, что неподалеку от Италии и Швейцарии; к слову, после начала Второй мировой войны Милюков был всецело на стороне СССР).

Петр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий приехали в Берлин из Мюнхена, где на тот момент жили.

Таборицкий родился 15 августа 1895 года в Санкт-Петербурге, родители были дворянами, бабушка по материнской линии происходила из балтийских немцев. Он окончил петербургский кадетский корпус, в начале Первой мировой войны служил юнкером-ординарцем при великом князе Михаиле Александровиче (младшем брате Николая Второго, чье непринятие трона переписывал набело В. Д. Набоков). Связь Таборицкого с Германией началась еще в 1918 году, когда он вначале сотрудничал с немецкими войсками в Прибалтике, а потом, с октября 1918 года, служил в Киеве под началом графа Федора Келлера, «первой шашки России», одного из руководителей Белого движения. Келлер не был впрямую связан с Германией, однако после того, как петлюровцы его убили, а Таборицкого посадили в тюрьму, именно немцы освободили последнего и по его просьбе увезли с собой. В Германии Таборицкий вначале служил в газете «Призыв» и журнале «Луч света», издаваемых Федором Винбергом, потом продолжительное время занимался крестьянской работой на севере страны, на Балтийском море. С севера переехал на юг – в Баварию, где нашел работу в типографии.

Настоящая фамилия Шабельского-Борка – Попов. Он родился в 1893 году под Таганрогом в обычной, не дворянской семье. Учился в кавалерийском училище, затем в Харькове на юридическом факультете местного университета, но не окончил его, уйдя в 1916 году добровольцем на фронт. На войне Попов достиг определенных карьерных успехов, став корнетом. Распространено мнение, что он был сыном писательницы и артистки Елизаветы Шабельской-Борк (1855–1917), однако это неправда. Собственно, сам экс-Попов и не утверждал этого, говоря лишь о том, что он был крестным сыном писательницы – и взял себе ее фамилию. Впрочем, это также выглядит не до конца достоверным, поскольку они познакомились только в 1916-м или 1917 году в Петрограде, где Попов находился в лазарете после ранения. Некоторые исследователи полагают, что «крещение» Попова действительно состоялось, однако, как пишет Ольга Макарова[92], вероятнее всего, оно носило характер символический или даже политический. Монархистских взглядов он придерживался всегда, вскоре после революции попал под суд и был приговорен к общественным работам. После войны считал себя писателем, по крайней мере, именно так он себя назвал на суде по делу Милюкова-Набокова.

Однако окончательное понимание личностей и деяния двух заговорщиков не будет полным без упоминания еще одного офицера – подполковника Федора Винберга (1868–1927). Старше Таборицкого и Шабельского-Борка на четверть века, Винберг, видный белый монархист, стал для них духовным наставником. С обоими молодыми людьми Винберг познакомился в тюрьме, точнее, в тюрьмах. В петроградской – с Шабельским (тогда еще Поповым), это случилось в самом начале 1917 года. Год спустя уже в родном для Винберга Киеве – с Таборицким. Оказавшись в Германии, они не потеряли контактов, а, наоборот, укрепили их.

Они втроем издавали в Берлине журнал «Луч света»: в нем главенствовал Винберг, а Таборицкий и Шабельский-Борк писали материалы и занимались прочей работой, включая корректорскую. Впрочем, первые два номера «Луча света» (1919–1920) вышли под официальной подписью Таборицкого как редактора-издателя (третий – за подписью Шабельского-Борка), однако это связано лишь с тем, что Винберг предпочитал оставаться в тени. Недаром в предисловии к четвертому номеру, который вышел уже после убийства в берлинской филармонии, Винберг написал: «Мой “Сборник” я впервые выпускаю под своей подписью. Раньше я просил подписывать то одного, то другого из своих друзей, с которыми тесно связан общностью убеждений и упований. Так, первый выпуск был подписан С. В. Таборицким, второй и третий – П. Н. Шабельским-Борк (ошибка Винберга, редакторская подпись Ш.-Б. стоит только в третьем. – Г. А.). Отныне все, мной издаваемое и написанное, будет выходить под моим именем».

О направлении журнала лучше всего говорит первый абзац первого номера. Он открывается, помимо оглавления, стихотворением самого Винберга, а вступительную статью, датированную 31 марта 1919 года, мыслитель начинает так: «Черная мгла окутала не только всю Россию, но распространяется склизким, разъедающим туманом и дальше, постепенно сгущаясь и погребая в своей губительной полосе все, Светом живущее. Германия под действие ее уже подпала. Очередная опасность надвигается и на другие народы, другие страны». Но если вначале «Луч света» извергал брань исключительно в отношении большевизма, то дальше – больше, и уже третий номер был почти полностью посвящен антисемитским выступлениям («Народ русский останется до конца великодушным и не будет мстить евреям за бесчисленные старые обиды, но твердо выскажет свою волю, что в его среде евреям места нет»). И, помимо прочего, в этом номере журнала, в рамках републикации книги религиозного писателя Сергея Нилуса «Великое в малом», вышла перепечатка знаменитой антисемитской фальшивки «Протоколы сионских мудрецов», которую привезли в Германию из России как раз Таборицкий и Шабельский-Борк.