Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья - Ирина Успенская

– Куда только смотрит советник Гильермо? – воскликнула она. – Право, мы поручим ему лично расследовать сей прискорбный случай. Какой позор, подумать только…

Она махнула рукой, отпуская виконта, и, не слушая выцеженных сквозь зубы благодарностей, прошествовала к дверям. Лишь только высокие створки закрылись за спиной, она обернулась к Себастьяно и вздернула бровь.

Он пожал плечами, потупился – чтобы спрятать злой прищур.

– Тано. Чем тебе не угодил Торрелавьеха? – спросила она, утягивая Себастьяно в ближайший уголок и накрывая их обоих пологом тишины и отвода внимания.

– Он? Ничем, – поднял честные глаза Тано.

– Тогда почему ты злишься?

– От него несет… – Себастьяно передернул плечами.

– Бастерхази?

Вместо ответа он фыркнул и скривился, всем видом показывая, что о такой дряни, как темный шер Бастерхази, даже говорить не хочет.

– Ты с ним знаком? В смысле, был знаком раньше?

– Он иногда делает заказы в на… в той лавке, – неохотно ответил Себастьяно. – Лично мы познакомились буквально на днях. Не могу сказать, что встреча была приятной.

– Ты его ненавидишь, – кивнула Шу. – Почему?

Себастьяно сверкнул глазами.

– Потому что он – зло.

– Ты же сам говорил: не все, что тьма, то зло.

– Ты сама его ненавидишь.

– Ну… наверное. Не уверена. Хотя у меня есть причина. Но на самом деле нет. То есть причина есть, а ненависть… – Она пожала плечами. Она не могла ненавидеть Бастерхази за то, что его любит Дайм. И за то, что сам Бастерхази выбрал Дайма, а не ее. Она бы сама выбрала Дайма, а не себя. А то, что было перед Линзой… Если Дайм простил его, своего палача и убийцу, кто такая она, чтобы продолжать ненавидеть? Она просто не хочет иметь с ним ничего общего. Спокойно. Без лишних эмоций. – А у тебя какая причина? Явно не встреча на днях. И не то, что Бастерхази заказал меня, потому что…

– …он тебя не заказывал, я знаю. Просто он – зло. – Себастьяно наконец-то глянул ей в глаза.

– Он – зло, потому что…

– Нельзя убивать детей. Тот, кто хладнокровно убивает детей и гордится этим – зло.

Шуалейда нахмурилась. Что-то здесь не сходилось. Дайм не стал бы защищать того, кто убивает детей. А Бастерхази не сумел бы от него это скрыть. Вообще что-то скрыть от Дайма – это сказки похлеще Ману Одноглазого, играющего в кости в Народном Зале.

– Ты сам видел? Расскажи мне.

– Не сам. Угорь рассказывал. – Себастьяно передернулся. – Бастерхази убил всю его семью.

– Подробности.

И Тано рассказал. О том, как подслушал разговор учеников Мастера, Угря и Ласки. Угорь, урожденный шер, попал к Мастеру Ткачу после того, как погибла вся его семья. От рук Бастерхази. Тот убил отца, мать и младшую сестренку Угря, сжег вместе с домом. Угря где-то носило, а когда пришел – нашел пепел и огненный знак Хисса на месте дома.

От его эмоций Шу саму бросило в дрожь. Столько боли, страха, отвращения, ненависти…

Уф.

Как удачно, что она наполовину темная и может все это забрать. Просто забрать, Себастьяно оно не нужно.

– Так… погоди… правда, что ли, терцанг? – мягко спросила она, отвлекая его от мыслей о маленькой девочке, сгоревшей в огне. Он так отчетливо представлял ее, словно сам видел.

Хотя на самом деле и Угорь тоже этого не видел. Он пришел на пепелище.

– Ага, полный жидкого огня. Он сказал, знак горел больше месяца. Бастерхази чихать хотел на закон! Он убил целую семьи и гордился этим! А весь город настолько его боялся, что никто даже в Магбезопасность не обратился. Хотя он оставил наглядное доказательство! Даже гнева Хисса не испугался, дрянь самонадеянная!

– Терцанг. Месяц. – Шу покачала головой. – Твой приятель Угорь полный придурок?

– Ну, во-первых, не приятель. Во-вторых, вроде не придурок, хотя с некоторых пор я в этом сомневаюсь.

– С каких?

– С весны, когда Угорь… короче, он в Ургаше. Волей Хисса.

– То есть он не мастер теней.

– Нет. Хиссу не нужны такие… – Себастьяно снова поморщился.

– Придурки, не способные отличить волю Хисса, когда видят ее перед носом, – кивнула Шу. – Тано… сколько тебе было лет, когда ты это услышал?

– Ну… семь. А что?

– Ты потом не задумывался об огненном терцанге?

– Нет. – Себастьяно снова поморщился. – Делать мне больше нечего. Честно, пока не услышал про него здесь, и не вспоминал. Но когда он… когда ты…

– Когда ты почувствовал мою ненависть, это стало поводом вспомнить, да?

– Точно. – Себастьяно улыбнулся. – Ты так здорово все понимаешь!

– Мне приятны комплименты, но ты не уходи от темы. Пожалуйста, это важно, Тано.

– Почему? По-моему, это нормально – не слишком-то любить всякую дрянь.

Шу покачала головой. В том и проблема, что Дайм любит. Доверяет. Не на пустом же месте! И ей не на пустом месте казалось, что Саламандра что-то не то говорит про семью…

– …Эспада. Фамилия Угря была Эспада?

– Ага. Откуда ты знаешь?

– Слышала об этой истории. Мне еще тогда казалось, что Саламандра о чем-то умолчала.

– О чем?

– О знаке Хисса. Огненный терцанг. Целый месяц. Тано, скажи мне, если бы ты сейчас увидел это… ну, допустим, на месте какой-то таверны. Что бы ты подумал?

– Ну… что хозяин таверны занимался какой-то особо пакостной дрянью и прогневил Брата… знаешь, в Книге Тени некоторые заказы появляются просто так. Потому что Брат так хочет… погоди… но Эспада – не работа гильдии!

– А дело рук шера Бастерхази. И терцанг рисовал он. Да?

– Да! Но…

– Но?..

– Хисс бы не позволил. Нарисовать-то всякий дурак может. А чтобы горел целый месяц… И чтобы тот дурак, который рисовал, не сломал шею на ровном месте… м-да… ты права. Я придурок.

– Скорее, Угорь придурок. Ты просто поверил ему, он же сам себе верил. Знаешь, эмоции… это очень сильное оружие. Ты же сам истинный бард. Это твое оружие.

– И меня им же… – Тано усмехнулся, но тут же посерьезнел. – Однако девочка-то в чем виновата? Ей было лет пять, если не меньше.

– Честно, я не знаю, что случилось с девочкой. Но вряд ли Роне стал бы ее убивать.

– Вряд ли… Роне? Погоди, ты кого сейчас назвала Роне?

– Бастерхази. Его зовут Роне. И я уверена, что девочку он не убивал. Тем более что Угорь-то остался жив, так?

– Ну да, но при чем… а, шис. Я точно придурок. Если бы Бастерхази хотел убить именно всю семью…