Я рисую ангелов - Анна Викторовна Томенчук

их никто не побеспокоит, и поднял глаза на Старсгарда. Тот сидел за рабочим столом и смотрел на него, отложив дела. Шеф редко уделял сотрудникам все свое внимание и не любил разговоров, но сейчас он был полностью сосредоточен на происходящем.

– Сэр.

– Проходите, доктор Карлин, – проговорил Старсгард, указывая на кресло.

Марк сел.

– Я рад, что вы здесь, – продолжил шеф. – Нам нужно обсудить дальнейшие шаги с учетом того, что вы пережили.

– Я бы хотел остаться в группе по расследованию дела Рафаэля, – уверенно сказал Карлин.

Найджел развел руками.

– Это невозможно. Конфликт интересов.

– Неофициально.

– Поясни.

– Я не буду принимать участие в допросах и в официальных мероприятиях, связанных с этим расследованием. Но я смогу собирать информацию в полях, анализировать ее, формировать профиль Рафаэля, которого до сих пор нет. Уверен, у них есть какая-то версия, которая упрется в необходимость выйти за рамки протокола. Они не смогут. А я – смогу.

Найджел немного помолчал.

– Пять минут назад Грин написал, что, возможно, нам нужно будет кого-то отправить в Вену. Я не знаю, что они накопали и в чем сомневаются, но если поездка действительно нужна и ты, Карлин, подтвердишь мне, что она нужна, я не против, чтобы поехал ты.

– Вена? – Марк улыбнулся. – Это же отлично. Меня давно ждали там с открытыми лекциями. У студентов заканчивается сессия, и после выпускного экзамена многие из них с удовольствием приходят на мои лекции вне учебного плана. Я свяжусь с местной полицейской академией.

– Я напишу Артерду сам, – улыбнулся Старсгард. – Мы вместе служили. Он будет счастлив узнать, что его просьба отправить к ним тебя будет удовлетворена. Что ж. Только договоримся, что ты поедешь туда даже в том случае, если эта поездка не будет связана с расследованием.

Карлин нервным движением убрал отросшую челку с лица.

– Да, сэр, – тихо сказал он.

Найджел осмотрел его внимательнее. Так, будто Карлин мог в любой момент потерять сознание или, напротив, начать буянить. Но тот сохранял спокойствие. Старсгард поднял трубку телефона и попросил Миру принести две чашки кофе. Марк молчал. У него не было сил на то, чтобы сосредоточиться и осмотреть кабинет шефа, как он делал всегда, приметить личные вещи или новые фотографии. Он смотрел на Найджела, думал о том, что шеф неуловимо напоминает ему Акселя. Такой же холодный, жесткий. Они оба прошли через ад на войнах. Оба чудом выжили, и оба оказались здесь. Карлин знал, что Найджел – единственный, кто в итоге получил доступ к досье Грина. Ему дали всего пятнадцать минут, вытащили ключевую информацию. По сути ничего сверхсекретного, но этого хватило, чтобы Найджел не думая принял Грина на работу. И тот его ни разу не подвел.

Мира пришла с кофе. Поставила перед мужчинами аккуратные чашечки, вазочку с печеньем, улыбнулась шефу и вышла, мягко закрыв за собой дверь. С Найджелом она работала давно и умела себя правильно вести. Идеальный ассистент.

– Тебе нужна помощь, Карлин? – неожиданно спросил Старсгард. На его лице северного воина застыла непроницаемая маска, но в голубых глазах скользило сочувствие. Не жалость, а именно сочувствие. Марк сжал зубы. Эта эмоция отбрасывала его в прошлое и заставляла вспомнить, через что он прошел. Было не так больно, как месяц назад. Наверное, многое улеглось. Он даже не думал об Урсулле. Но он каждый день думал о Йорне. Если сначала эти мысли причиняли жгучую боль, то теперь в них было больше светлой грусти. Но вместе с ней пришло ледяное, взвешенное и спокойное желание докопаться до истины и разобраться с убийцей. Карлин жалел, что в Треверберге не использовали смертную казнь. Она не была под запретом, но за последние десять или двадцать лет никого не казнили. Он хотел, чтобы это дело стало исключением.

– Просто восстановите меня на службе. И позвольте работать. Я хорошо знаю правила и не сделаю так, чтобы вам пришлось разбираться. Дайте мне полномочия и ресурсы, если того потребует расследование. И доверяйте мне. Я – пострадавшая сторона, но мыслю ясно. Не очень верю в текущую версию с Муном или Мертом в качестве Рафаэля. Но я докопаюсь до истины. Вместе с Грином и остальными.

Старсгард вздохнул.

– Хорошо. Но официально ты расследование не ведешь.

– Спасибо.

Марк допил кофе, поблагодарил и вышел из кабинета, чувствуя, как с души свалился камень. Старсгард должен был запретить ему работать. И запретил бы, но что-то пошло не так. Может, Карлин его убедил. А может, Карлин действительно нужен и заменить его некем. В любом случае он с чистой совестью может войти в кабинет Акселя Грина и сказать, что вернулся.

* * *

– Нет, это полный бред.

Эту фразу Тресса Марк услышал на подходе к кабинету Грина. Артур всегда говорил быстрыми фразами без какой-либо фильтрации.

– Артур, послушай, – начал Логан, но его прервали.

– Если ты трахаешь секретаршу шефа, это не значит, что я для тебя внезапно стал Артуром, – отрубил Тресс. – Повторяю, это полный бред. Какой дури ты накурился, что выстроил такую стройную и такую бессмысленную теорию?

Карлин постучал. Все замолчали. Он вошел в кабинет, закрыл дверь и со спокойным видом уселся на свое место. Аксель Грин стоял у окна и курил. Артур дымил, не сходя с места. Пепельница перед ним была полна окурков. Логан сидел в кресле, сложив руки на груди. Он был бледен и явно зол. Тишина звенела в ушах, но Карлин неторопливо расположился в кресле и посмотрел на Акселя. Тот коротко передернул плечами.

– У твоего стажера гениальная идея, которую мы с Артуром не очень-то можем одобрить.

– Интуиция говорит мне… – начал Говард.

– Запихай ее себе в задницу, – прервал Артур. – Я понимаю, что было бы прикольно в первые месяцы работы вскрыть международную сеть маньяков-художников, но это полный бред.

– Мун и Мерт учились в одной и той же академии. Мун двинулся головой и решил, что он Рафаэль, а у нас нет доказательств обратного. Мерт каждый год теперь лежит в частной клинике Хоула, где ему вправляют мозги. Но до этого он сжег подчистую свою художественную мастерскую и резко стал финансистом…

– Постой, – прервал его Карлин. – Расскажите по порядку.

Грин докурил, потушил сигарету, сел на свое место и рассказал о том, что Говард предположил: за Рафаэлем стоит еще одна движущая сила. Он явно готовился к этой картине и спешно исправлял ошибку, чтобы сделать все идеально. Неизвестно, это единственная картина или он приступит к другой, но стремление сделать хорошо и кому-то что-то доказать налицо. Говард предположил, что корни зарыты