Звездолеты погибшей империи - Сергей Ястребов

— Название корабля?

Мятлев и Бертон посмотрели друг на друга.

— А ведь верно, — сказал Мятлев. — Пора. Эдмунд, а вы не хотите его окрестить?

— Хочу, — сказал Эдмунд.

В тридцать лет Алексей Торсон встретил девушку, о которой мечтал всю жизнь.

То есть это он потом понял, что на самом деле мечтал.

Эльга — так ее звали. Они встретились в университете Исаака Ньютона, в главном корпусе, на галерее между псевдоитальянскими башнями. Случайно. Был канун первого мая, традиционный для учебных заведений Альянса студенческий праздник. Темнело. Переходя по галерее — она была открытой и выходила на восток, — он замедлил ход, глядя в небо. А потом и остановился. Бездонная, кобальтовая синева. Алексей знал, что этот цвет продержится считанные минуты…

— Смотри, какое небо, — сказал он проходившей мимо девушке.

В другое время он никогда не заговорил бы на такую тему с незнакомым человеком. Но встреча выпала именно на тот час — может быть, единственный в году, — когда никто бы не удивился.

Они проговорили, стоя на том же месте, часа полтора. Он не помнил, о чем. А потом девушка взяла его за руку, и он ее обнял.

К этому моменту он уже знал, что не расстанется с ней ни за что.

Эльга потом говорила, что и у нее было такое же чувство: будто вернулась на родину.

Часам к трем ночи они с трудом разошлись, запомнив наизусть контакты друг друга и договорившись обязательно, что бы ни случилось, встретиться здесь же через неделю. Раньше не получалось: Эльга сдавала докторантские экзамены, а Алексей вообще был в университете как гость, приглашенный, чтобы провести семинар у физиков, и улетал на следующий день. Ничего это уже не меняло.

Общались они с этого момента постоянно — уж хотя бы по комму. А в конце июня, когда у обоих выдалась свободная неделя, они поехали в Лансинг. Очаровательный город, сочетающий в себе все архитектурные стили от рококо до неоиррационализма и полный милых неожиданностей. Там, на площади у памятника Томмазо Кампанелле, Алексей формально предложил Эльге связать с ним свою жизнь. И получил согласие.

Потом начались хлопоты. Алексей в эти месяцы горел: он заканчивал стажировку, за которой должно было последовать назначение в звездную экспедицию. Не будет преувеличением сказать, что он шел к этому с детства. Может быть, тут сказалась кровь далекого предка, когда–то открывавшего Антарктиду вместе с Беллинсгаузеном. А может, дело было просто в детских книгах… Ему было лет восемь, когда он впервые об этом задумался, и лет четырнадцать, когда он окончательно понял, что шансы стать путешественником есть далеко не у каждого. Изучение незаселенных областей Пространства не может быть частным делом, уже хотя бы потому, что оно требует кораблей специальной постройки. В этом отношении Галактика напоминает Землю эпохи Возрождения, где трансокеанские путешествия точно так же не могли быть самодеятельностью. Если хочешь получить шанс — надо готовиться. И иметь запасные планы на жизнь, чтобы не остаться ни с чем. К тридцати годам Алексей считал себя готовым. Он защитил два диплома — по астрографии и по флюктуативной психологии. Он имел небольшую, но серьезную научную репутацию. И наконец, он уже был очень неплохим штурманом. Место в звездной экспедиции было ему обещано… Почти обещано.

Сразу после оформления отношений Алексей привез Эльгу на Рэли, в семейный «Дом над озером», вскоре ставший его личным — для родителей это не было потерей, они никогда тут подолгу и не жили, у них хватало дел в других местах… Благо, самой Эльге, как многим гуманитариям, для работы был только и нужен хороший ординатор. То есть жить тут ей ничто не мешало.

Он верил в себя. И он верил, что все будет хорошо. Женатый человек, надо же. И отец семейства в перспективе. Как он этим тогда гордился…

Первую разлуку они с Эльгой восприняли легко. После первого опыта совместной жизни это только добавило в отношения романтики. Потом стало чуть сложнее. К началу следующей экспедиции у них уже был сын, десятимесячный Артур; Эльга была не очень–то довольна отъездом мужа на полтора года. Но он вернулся, и все стало опять хорошо. Именно период раннего детства сына Алексей потом вспоминал как самый, наверное, счастливый в своей жизни. Память…

На седьмом году брака он ушел в экспедицию в третий раз. Причем теперь — уже в роли командира. На звездолете «Фламберж» он исследовал систему Йоты Дракона, достаточно далекой звезды, расположенной в ста трех световых годах от Солнца. А когда он вернулся, дом был пуст. Он не сразу поверил. Заглянул в «женскую половину», поднялся на второй этаж… нет. Никого. И он даже не мог связаться с женой по комму — ведь только что же прилетел, о черт… у него и комма–то действующего еще не было… Тогда он бросился в свой кабинет и увидел на столе записку. Всего четыре слова:

«Любовь — это возраст. Прости».

На него будто упало небо. Не от потери. А от сознания, что это правда.

…Они увиделись, конечно. Не сразу. Эльга была вполне приветлива. Объяснила, что ей все–таки надо быть поближе к коллегам, а главное — сын… Ему уже нужно общество, не только наше. И хорошее образование. Встречаться и со мной, и с ним никто тебе не запрещает, сказала она. И добавила: если хочешь…

Алексей не стал торопиться. Работы у него после возвращения было — выше крыши. Он проводил дни в доме, за экраном ординатора, время от времени выходя прогуляться по лесу. Иногда летал на маленьком гидроплане. Поздно вставал. Мысли о… случившемся как–то отошли на задний план. Защитная реакция, наверное.

Или правда все изменилось?..

«И вдруг понять, как медленно душа заботится о новых переменах».

Строчка полузабытого земного поэта, случайно задержавшись в памяти, действовала как обезболивание. Он думал об этом, проходя по утрам в кухню–пристройку, заваривая густой кофе. Думал, бродя под деревьями, вороша ногами опавшие листья кленов и каштанов. Думал, глядя из окна второго этажа на черное озеро…

«Жизнь коротка, разлука — безумие».

И куда тут денешься?..

Примерно в таком состоянии он и пребывал, когда в саду перед домом опустился чужой одноместный конвертоплан.

Сад — это сильно сказано. Ничего тут сейчас не было, кроме куста крыжовника и клумбы с лилиями. Конвертоплан опустился в стороне, рядом с огромным дубом, который Алексей помнил с младенчества. Но откуда?.. До Стэмфорда тут сто пятьдесят километров, до Новокамчатска — все триста. Не расстояние, конечно, для летательного аппарата. Но причина визита должна быть серьезной.

Алексей вышел на крыльцо. Пилот конвертоплана уже шел ему навстречу. Заранее улыбающийся. В твидовом пиджаке, с тонкими усиками…

Он заговорил еще на ходу.

— Здравствуйте, коммодор! Бога ради, извините за визит без предупреждения. Меня зовут Эдмунд Гаррис. Мы заочно знакомы, я сейчас работаю в министерстве науки… собственно, возглавляю его. Еще раз извините. Разрешите с вами немного поговорить?..