Однажды я тебя найду - Ричард Мэдли

Диане стало стыдно за то, что замечает такие вещи и, хуже того, делает сравнение не в пользу мужа, вспоминая человека, с которым провела сегодняшний день. Ведь и к ней и к Стелле Дуглас проявлял бесконечную доброту и великодушие.

Однако впервые со времени их совместной жизни ей показалось важным, что муж никогда не привлекал ее физически. Внутри шевельнулось знакомое, но давно забытое чувство, похожее на желание. Или возбуждение?

Чуть раньше она лежала с сильнейшей мигренью, размышляя, что сказать Дугласу. С одной стороны, хотелось облегчить душу и выложить ему все, начиная с того апрельского утра на рынке, когда она впервые услышала голос Джеймса. Но попытка найти и отрепетировать слова подрывала решимость.

Я услышала голос моего первого мужа, Джеймса… И была просто обязана вернуться и отыскать его. Ты ведь меня понимаешь, дорогой? Те документы, что прислал папа, – совсем не то, о чем я тебе говорила. Это официальный рапорт Королевских ВВС о гибели Джеймса… Мне все-таки пришлось его прочитать… Я не поверила их доводам. Прости, дорогой, я знала, что он жив, и должна была его найти.

Диану передернуло. Звучит отвратительно, убого, непорядочно и… как-то еще.

Предательски.

Что еще хуже, Дуглас станет задавать вопросы, на которые ей придется отвечать.

Что он здесь делает?

Как он сейчас выглядит?

Ты хочешь встретиться с ним снова?

Ты все еще его любишь?

Это будет невыносимо. Только не сейчас… Нужно время, чтобы обдумать сегодняшнее невероятное происшествие. Понять, чем оно может обернуться. Пока не следует обо всем докладывать Дугласу. Только в общих чертах – так, чтобы позже можно было кое-что добавить и скорректировать. Она пообещала себе, что со временем расскажет ему все.

Однако сейчас, когда ничего не подозревающий муж сидел около нее на кровати, Диана как могла выкручивалась, увиливала и лгала.

– Зовут его Питер. Он дружил с моим братом – они вместе учились в Крануэлле и служили в одной эскадрилье во время войны. Оба совершали боевые вылеты над Дюнкерком.

– Ясно, – кивнул Дуглас. – Твоего первого мужа убили ведь как раз после Дюнкерка?

– Да… Ну так вот, в то утро я как всегда сидела в кафе у Армана рядом с цветочным рынком, и этот парень вышел из такси прямо передо мной. Мне показалось, я его узнала, но точно не была уверена… А вот он сразу меня узнал и подошел прямиком к моему столику. Пожал мне руку и сказал, что помнит меня еще с их с Джоном выпускного в Крануэлле. Позже на рождественской вечеринке эскадрильи мы с ним даже танцевали.

Она замолчала, поправила на лбу холодный компресс. Дуглас медленно кивнул.

– Ну и ну. Какое совпадение. Джеймса он, естественно, тоже знал.

Безусловно он должен был заметить эту связь, однако Диана не ожидала, что так быстро. Дуглас вдруг стал необычайно проницателен.

– Да, разумеется… Но особо они не дружили, и Питер не был среди тех, кто видел, как Джеймса сбили. Хотя в тот день тоже летал над Францией. Он – Питер – сказал, что и сам едва избежал смерти; говорит, в тот день их эскадрилья сильно поредела.

– А Питер хорошо знал Джеймса?

– Нет. Я ведь сказала, они не дружили. Джеймс даже ни разу о нем не упоминал.

– Да? Так о чем же вы разговаривали за обедом?

Диана с облегчением выдохнула. Это уже проще.

– О, обо всем на свете. О войне, о моем брате… О том, что я здесь делаю… и о том, что здесь делает он. Кажется, он как-то связан с экспортом вина из Прованса в Лондон.

– Правда? – оживился Дуглас. – В последнее время я и сам пробую этим заниматься, я тебе говорил? А как его фамилия? Возможно, мы с ним встречались.

«Черт!»

– Ты знаешь, я не запомнила. Он назвал полное имя всего один раз, в кафе. Доджсон… Добсон… Как-то так.

– Ладно, посмотрим, что за гусь. Английских бизнесменов в Ницце сейчас немного. – Дуглас поднялся. – Сейчас принесу бульона. Проголодалась?

– Да, – с улыбкой ответила она, пытаясь скрыть облегчение. – Спасибо. Ты так обо мне заботишься.

* * *

Гвен озадаченно смотрела на мужа.

– Оливер, я считала, что весь этот вздор о воскрешении Джеймса Блэкуэлла забыт давным-давно. После того, как ты отправил Диане рапорт ВВС.

Он вздохнул.

– Не знаю. Возможно, я себя накручиваю. По-моему, у них не все в порядке. Случиться могло что угодно, но чутье мне подсказывает: это как-то связано с ним – с ее первым мужем.

Гвен сложила руки на коленях.

– Она ведь не думает, что он каким-то образом оказался жив и теперь обитает в Ницце?

Муж беспомощно пожал плечами.

– Вряд ли, особенно после того, как прочитала рапорт. Однако, вспоминая наш разговор, я все чаще думаю, что мы с ней… или, скорее даже, я – что-то упустили.

– Ты о чем?

Прохладным весенним утром, которое сейчас, в июньскую жару, уже казалось таким далеким, он ответил на телефонный звонок. И вроде бы Диана согласилась с официальным заключением ВВС о том, что Джеймс погиб в своем «Спитфайре».

– Видимо, ты прав, папа, – сказала она тогда. – Тем утром на рынке мне просто померещилось, хотя и выглядело все очень правдоподобно.

И все же присутствовало в их разговоре что-то такое, на что он тогда не обратил внимания.

– Ты ведь знаешь, Гвен, как она умеет выбирать слова. Это одна из причин, по которой у нее так ладилась учеба в Гиртоне, пока… пока… – Он умолк.

– Пока они оба не погибли. Давай же, Оливер, что ты пытаешься мне сказать? – напрямик спросила Гвен.

– Подожди минутку, Гвен. Я сам себя с трудом понимаю.

Оливер погрузился в раздумья.

– Так вот, – произнес он наконец. – Диана согласилась, что человек в такси не мог быть Джеймсом. А затем спросила, почему в рапорте есть слово «предположительно». В той части, где говорится, что он скорее всего погиб. Я сказал, что не задумывался об этом, но скорее всего потому, что тела так и не нашли. Сказал, что не хочу ее расстраивать, но останки Джеймса, наверное, до сих пор в разбитом самолете, засыпанном землей на каком-то поле во Франции. Ты ведь в курсе, как их откапывают, Гвен? Обломки истребителей, британских и немецких, с телами пилотов за штурвалом. В общем, я не помню точно, что она мне на это ответила, зато помню как. Помню ее голос. В нем звучала надежда. Понимаешь? Даже согласившись, что Джеймс погиб, она все равно до конца в это не верила. Тогда я этого не уловил. Наверное, просто не хотел. Стремился побыстрее покончить с неприятным разговором. И ведь она теперь почти не звонит, да? А раньше – каждую неделю. Сейчас, когда ни позвони, она все время занята, так и норовит уйти от разговора. Да и дома ее редко застанешь. Дуглас говорит, пошла на интенсивные курсы французского. Письма совсем перестала писать. Сто лет от нее ничего не получали.