Челюсти пираньи - Владимир Гурвич

— Это не охранники, это так, бутафория. Ему обмануть их — пару пустяков. Да он и не полезет никуда, если в доме будет эта публика.

— Ее можно там спрятать.

Барон посмотрел на меня долгим взглядом и отрицательно покачал головой.

— Не получится, дорогой и уважаемый Александр Александрович, их там не спрячешь. Потому что он сидит на моей даче. И он там не один. Из его слов я понял, что с ним его помощник по этим самым вопросам. Забыл как его зовут. — Барон наморщил лоб.

— Шутник, — подсказал я.

— Кажется. Я предлагаю вам подумать: зачем они сюда приехали?

Я почувствовал волнение. Я достал телефон и набрал номер Ланиной. Она отозвалась сразу же и я вздохнул с облегчением.

— Что-нибудь случилось? — чутко поняла она мое состояние.

— Раз вы живы, то пока ничего не случилось. Но не исключено, что может случиться. Прошу вас, отмените все встречи и никуда не выходите. Я постараюсь приехать как можно скорей.

— Так в чем же все-таки дело?

— Здесь Курбатов со своим главным головорезом. — Давать более детальные объяснения не было никакой надобности, все было и так понятно.

— Я скоро снова позвоню.

— Буду ждать.

Пока мы разговаривали с Ланиной, Барон внимательно наблюдал за мной.

— Они еще на вашей даче? — спросил я.

— Откуда мне знать, где они сейчас, у меня нет информации об их передвижении. Я знаю одно: он приехал убивать. Вопрос только в том, с кого он начнет? Я чувствую этого человека почти как самого себя, месть его интересует больше, чем деньги.

Я посмотрел на своего собеседника и убедился, что он, в самом деле, боится. Это уже не игра, это подлинный страх, идущий из глубин души.

— Вы собираетесь давать ему деньги?

— Что толку в деньгах. Собрать для него миллион долларов не вопрос, но что будет дальше? Он все равно никого из нас не оставит в покое. — Внезапно Барон резво наклонился куда-то под стол и достал оттуда аташе-кейс, раскрыл его. — Смотрите, вы видели когда-нибудь столько денег, тут ровно миллион долларов.

Я приблизился к столу и не без любопытства заглянул в чемоданчик. Внутри него лежали аккуратные пачки зеленоватых купюр. От их количества слегка кружилась голова.

— Думаете, мне жалко их отдавать? — Барон словно загипнотизированный видом денег, не мог оторвать от них своего взгляда. — Да, вы правы, дорогой и уважаемый Александр Александрович, жалко. А кому не жалко? Миллион долларов. Большинству из людей не хватит и десяток жизней, чтобы их заработать. — Внезапно Барон с какой-то гордостью взглянул на меня, что явно означало: а я вот заработал и не один миллион. — Так вы мне поможете?

— Окружите дачу и возьмите ее штурмом, — посоветовал я.

— Вы думаете, он так глуп, чтобы получать деньги на даче, — насмешливо проговорил Барон. — Я не зря с ним общался на протяжении нескольких лет. Он весьма хитер и изобретателен. Он может много раз менять свои планы.

— Я бы хотел еще раз послушать кассету, — сказал я.

— Пожалуйста. — Барон приготовился включить диктофон.

— Нет, — остановил я его, — не здесь, я хочу ее взять с собой.

— Но я не могу с ней расстаться, это улика и вообще… — Барон замешкался: наступил один из тех редких случаев, когда он не знал, что сказать.

— В таком случае ищите другого человека, кто вам поможет. Это мое последнее слово.

Барон взглянул на меня и, кажется, по моему виду понял, что спорить со мной бесполезно.

— Хорошо, — кисло произнес он и извлек из диктофона кассету, которая перекочевала в мой карман.

После чего я направился к выходу.

— А помощь мне! — полетел мне вслед встревоженный вопль Барона.

Я обернулся.

— Как только он позвонит, сразу же звоните мне.

— А если он не позвонит?

— До вечера еще есть время. Пока же мне надо заняться другими делами.

Я видел, что такой оборот событий совершенно не нравится перепуганному банкиру, но я не лукавил: мне действительно надо было кое что сделать.

Из машины я позвонил Ланиной. К моему облегчению она серьезно восприняла грозящую ей опасность и находилась дома, отменив все запланированные на сегодня выезды и встречи. Она сказала, что занимается сыном. Я пообещал, что скоро приеду, сам же направился в больницу.

Сегодня должен был выписаться Арсений. К счастью, его раны оказались не столь тяжелы, и кроме того, на нем все заживало, как на собаке. У этого парня были феноменальные способности к регенерации своего организма.

По его виду я понял, что Арсений скучает. Увидев меня, он обрадовался. За то время, что он находился в больнице, я навещал его несколько раз.

— Тебя еще не выписали? — поинтересовался я.

— Врачи тянут. Что-то там с документами. Вроде бы какая-то важная печать где-то заперта, а ключи кто-то у нес.

— Ну, понятно, история самая что ни на есть наша. Может, плюнуть на все их документы и убраться отсюда.

Арсений внимательно посмотрел на меня.

— Я тебе нужен?

— Кажется, да.

— Сегодня?

— Сегодня.

Арсений как-то замялся.

— Слушай, такое дело, я могу хоть сейчас, но врач тут, что меня выхаживала, очень симпатичная. Кажись у меня может с ней сложиться. Я ее-то и жду, когда она придет с документами. Стал бы я тут лежать из-за каких-то бумажек.

— Да, ситуация, — искренне посочувствовал я Арсению. — Но боюсь, времени у нас нет. Каждая минута дорога. Ланина в опасности.

Больше я не стал ничего говорить, Арсений вскочил с кровати и стал собираться. Через пять минут мы покидали палату. Но на его лице свой отпечаток оставила грусть, он явно сожалел о том, что не попрощался со своим симпатичным врачом.

Мы сели в автомобиль и через час остановились у особняка Ланиной. Там Арсения ждал королевский прием. Был накрыт стол, а перед тем, как сесть за него, Ланина вручила ему подарок — купчую на новую квартиру в одном из новых микрорайонов Москвы. Я не без интереса наблюдал за таежным гостем и с удовлетворением отмечал, как быстро он адаптируется в непривычных для себя условиях. Он с любопытством разглядывал большой дом, в котором оказался, но при этом я не заметил, чтобы он выказывал смущение. Арсений деловито засунул документы на жилье в карман и с аппетитом стал поглощать стоящие на столе блюда. После скудного больничного рациона он явно соскучился по более сытной и вкусной пищи.

Единственное, что меня беспокоило, это его физическое состояние; после ранения прошло не так много времени, и я не был уверен, что он окреп. Но судя по его веселому настроению и аппетиту, мои опасения были неосновательны.