Волчьи ягоды - Владимир Колычев

— Не знаю.

— Апельсины откуда?

— Ну, Мишка принес.

— Принес и сказал, чтобы ты мне их скормила? А менты его слушали, и ничего, да?.. Откуда апельсины?

— Ну, человек один передал.

— Что за человек?

— Не скажу… Меня потом убьют!

— Вот именно, что потом. А я тебя сейчас, тварь, удушу! Кто этот человек?

— Я не знаю, — конвульсивно прохрипела Марина.

— Ну да, не тюрьма здесь, а проходной двор… Любой может подойти, любой может заказать…

Карина снова схватила девушку за горло и снова услышала: «Не знаю!..»

А потом в камеру зашли надзирательницы, скрутили ее и отправили в карцер за нарушение режима.

Лед тронулся. В помещении для допросов Карину ждал не только следовать, но и адвокат. Это был солидный представительный мужчина лет сорока с умными проницательными глазами. Аркадьев Павел Ильич.

— Приятно познакомиться, — с мрачной усмешкой сказала Карина. — А то меня здесь без адвоката прессуют. Ни адвокатов, ни свиданий, ни передач. Беспредел какой-то, тридцать седьмой год отдыхает…

— Это не беспредел, — отвел глаза в сторону Прудников, — это просто стечение обстоятельств…

— Ага, стечение обстоятельств. Вчера меня пытались отравить… Меня заказали, Павел Ильич, банально заказали. Было совершено покушение на мою жизнь. И что? Эту ночь я провела в карцере, на хлебе и воде. Меня пытались убить, и я же осталась виноватой…

— Карина Васильевна, у нас будет время, вы подробно все опишете, — выразительно глядя на следователя, произнес Аркадьев, — а мы обязательно примем меры. Уверен, что прокурор по надзору очень заинтересуется этим делом.

— Я же говорю, это стечение обстоятельств, не более того. На самом деле никаких мер дискриминационного характера к гражданке Пахомовой не применялось! — смущенно выпалил Прудников.

— Да, но почему меня только сегодня допустили к моей подзащитной?.. Ладно, будем разбираться. А пока мне хотелось бы знать, в чем вы обвиняете Карину Васильевну?

— Вы сами должны это знать, — раздраженно проговорил следователь и отвернулся к окну.

— Это не разговор…

— Статья сто тринадцатая — истязание, статья сто двадцать шестая — незаконное лишение свободы. Есть показания потерпевшего, есть заключение судебно-медицинской экспертизы. Да и ваша подзащитная во всем призналась…

Карина невесело вздохнула. Увы, ей пришлось признать свою вину. Не сразу, но все-таки она созналась в том, что продержала Соколова под замком целую ночь. И в том, что ударила его… Она не хотела, чтобы рубоповцы всей своей мощью наехали на тяжмашевскую братву.

— Это все неправда, — мотнула она головой. — Меня поставили перед выбором — или показания, или смерть в камере. Я выбрала первое. Но вчера меня все равно пытались убить…

— Кто вас пытался убить? — возмутился следователь. — Что вы такое говорите?

— Меня пытались отравить.

— Не было ничего такого!

— Было. И если со мной вдруг что-то случится, — Карина выразительно посмотрела на адвоката, — то вы, Павел Ильич, должны будете тщательно во всем разобраться. Вскрытие, экспертиза…

— Я уверен, что до этого дело не дойдет, — совершенно серьезно отнесся к ее просьбе адвокат. — Мы примем все необходимые меры. Даже сверх того… Сегодня же вас, Карина Васильевна, переведут в одиночную камеру!

— Вы так думаете? — скривился Прудников.

— Я в этом уверен… И обещаю вам, если с Кариной Васильевной что-то случится, вы сядете первым…

Судя по всему, адвокат был не простой, со связями и возможностями, поэтому следователь решил не связываться с ним.

— Хорошо, я поговорю с руководством изолятора… Только не уверен, что вам, Карина Васильевна, пойдут навстречу, если вы измените свои показания.

— Ну вот, угрозы. Все те же угрозы… — осуждающе усмехнулась Карина.

— Я вынужден заявить протест… — снова нажал на следователя Аркадьев.

— Я никому не угрожаю, я всего лишь предупреждаю…

— Давайте не будем, — поморщился адвокат. — Давайте вернемся к началу разговора. Моя подзащитная отказывается от своих показаний, данных под принуждением. Думаю, следствию интересно знать, как все было на самом деле.

Следователю не интересны были фантазии Карины, но все-таки ему пришлось взять их под запись. Оказывается, Соколов был человеком с больными фантазиями. Он давно уже домогался Карины, и в конце концов дело дошло до того, что заявился к ней домой и попросил закрыть его в подвале.

— Он хотел со мной грязного секса. Он извращенец. Ну, я не сдержалась, врезала ему, чтобы мозги на место встали…

Следователь ей не верил, но протокол заполнял. И адвокат подбадривающе смотрел на Карину. Ему нравилась ее версия. И еще он взглядом давал понять, что ситуация изменилась к лучшему и теперь у нее есть шанс выйти сухой из воды.

Квартира даром что называлась оперативной, замок в ней простой, открывается на раз-два, сигнализации внутри нет. Из техники только старый черно-белый телевизор и радио на кухне. Но ничего, сейчас Антон установит здесь видеокамеру…

Он смог взять власть над тяжмашевскими. Объявил Платова «врагом братвы», пошел на него войной. Встал у руля бригады — и вперед под парусом на разгром врага. Только с Платовым войны не получилось. Уж очень убедительно он доказал, что не причастен к аресту Карины. Только не позволил бы Антон убедить себя в этом, если бы не подозревал в подлости Анфаса и Березняка. И в разговоре с Платовым он всего лишь хотел подтвердить свои подозрения.

Как-то уж все гладко у Березняка вышло! Антон пришел к нему после очередной ссоры с Кариной, и тот чуть ли не с ходу завел о ней разговор. Возникало впечатление, будто он знал о том, что Карина изменила Антону. А если знал, то откуда?..

Березняк предложил похитить Карину, Антон спьяну вроде бы согласился, но потом передумал, отказался от такого варианта. Но машина уже закрутилась, затянула в свой молох Карину…

А кто сообщил, что Карину закрыли? Анфас и сообщил…

Но на одних подозрениях далеко не уедешь. А тут вдруг Анфас сам к Антону заявился. Вроде бы и неожиданно зашел, но к встрече с ним кое-что уже было готово. И Антон получил от него подтверждение своим подозрениям…

Утром Анфас проснулся в состоянии жуткого похмелья. Пришлось его пивом отпаивать, баньку топить. Он воспринимал все это как должное, потому что ничего про вчерашнее не помнил. Провал в памяти у него случился, и не понял он, что сам во всем признался. Антон мог его грохнуть, закатать в бетонный саркофаг, чтобы затем утопить в озере. И плевать ему на то, что Анфас законный вор… Но все-таки он решил повременить. Убийство Борея ему вроде бы сошло с рук, но не факт, что так же повезет и в случае с Анфасом. А быть изгоем и скрываться от братвы вовсе не хотелось. Поэтому он здесь, в этой квартире, которую рубоповцы должны были использовать для встречи со своими осведомителями. В принципе, майор Кормилин этим здесь и занимался. Осведомительница у него баба симпатичная, молодая, горячая, до секса охочая, и майор этим пользовался…