Именинница - Пенелопа Дуглас

Вот только и Пайка оставлять не хочется. Кто будет заставлять его общаться с людьми? Кто станет класть ваниль и корицу в его кофе, который он так полюбил в последнее время, даже не осознавая этого?

Я моргаю, чтобы избавиться от жжения в глазах, злясь на саму себя. У него все будет хорошо. Он же прожил как-то без меня тридцать восемь лет.

Схватив сумку с дивана, открываю ее и проверяю, все ли взяла: карты, ключи, бумажник, телефон… И, как только закрываю, мысленно перечисляю то, что могла забыть собрать: зарядка для телефона, бритва и шампунь из ванной, одежда из стиральной машины или сушилки.

Проклятие. Я забыла купить Пайку новую мочалку. Что ж…

Решив, что забрала все, делаю глубокий вдох. А затем натягиваю на лицо улыбку, распрямляю плечи и выхожу на улицу.

У соседнего дома слева замечаю Крамера с парой, скорее всего, его детишек, но тут же отворачиваюсь. Мне не хочется, чтобы соседи лезли в наши дела.

– Джордан… – начинает Пайк.

Но я тут же перебиваю его.

– Еще раз большое спасибо. За все.

Подхожу к водительской двери и открываю ее, чувствуя, как желудок разлетается на тысячу маленьких шариков, каждый из которых сжимается все сильнее.

– Джордан, – вновь зовет он, – я не успел отремонтировать машину до конца. Она будет глохнуть при каждой остановке.

Я одариваю его небольшой улыбкой.

– Спасибо, что предупредил. Теперь я не стану паниковать, когда это случится. И постараюсь не сильно расстраиваться из-за этого. Все будет хорошо.

Достав ключи, забираюсь внутрь.

– Спасибо, что вернул машину к жизни. Хотя тебе и не нужно было этого делать.

– Подожди, – поспешно выпаливает Пайк.

Я замираю, не в силах взглянуть на него, но чувствую, что он делает шаг вперед. На мгновение повисает тишина, пока он, по-видимому, подбирает слова.

Я поднимаю глаза.

– Просто… – Пайк раздраженно качает головой, – перекинь вещи в кузов пикапа. Я отвезу тебя.

Я открываю рот, чтобы возразить, но в этот раз меня перебивает он.

– Дай мне закончить с «фольксвагеном», – просит он. – Мне осталась всего-то пара дней. И я не хочу ничего слышать. Разве ты можешь позволить себе сейчас механика?

Медоу-Лейкс[10]. Мне хочется рассмеяться. Здесь точно нет ни лугов, ни озер, ни тем более озер на лугу. Этому трейлерному парку уже лет шестьдесят, и в нем множество разбитых трейлеров, стоящих на шлакоблоках.

Неужели Джордан выросла здесь?

Я начинаю думать, что у Коула было не такое уж плохое детство. Оглянувшись вокруг, вижу множество серебристых трейлеров «Эйрстрим» вперемежку с несколькими двойными трейлерами родом из восьмидесятых со сломанными жалюзи, с грязными окнами, в которые практически ничего не видно, и прогнившей, поеденной термитами обшивкой, сквозь дыры в которой виднеется изоляция. Это гребаное место с легкостью вспыхнет от одной искры. И мне не хочется, чтобы Джордан оставалась здесь. Ей необязательно жить в моем доме, главное – не здесь.

Сейчас она сидит на пассажирском сиденье и, медленно потирая ладони друг о друга и погрузившись в свои мысли, смотрит себе под ноги. А я не могу избавиться от мысли, что она просто пытается как можно дольше не смотреть в окно.

Еще не стемнело, но солнце уже скрылось за горизонтом. Между трейлерами двое детей гоняются за мячом. Я замедляюсь, опасаясь, что они могут выбежать на дорогу.

– Сюда, – говорит Джордан.

Я поворачиваю голову и стискиваю зубы, когда понимаю, что она указывает налево, на грязный трейлер лимонно-зеленого цвета.

Из окна торчит вентилятор кондиционера, площадку перед домом окружает старый деревянный забор, часть досок которого валяется на земле или просто отсутствует, а крыльцо завалено разным мусором, одеждой и парой переполненных мешков для мусора. На ступеньках стоят три парня и, разговаривая, курят сигареты.

– Сюда? – удивленно переспрашиваю я.

Но Джордан не отвечает, а вместо этого отстегивает ремень безопасности, собираясь выйти.

– Что это за парни? – интересуюсь я.

Она на мгновение поднимает глаза, но тут же отворачивается и хватает свою сумку.

– Это мой как бы сводный брат с друзьями.

Я останавливаюсь перед трейлером, так как небольшая подъездная дорожка забита машинами, и выключаю двигатель.

– У тебя есть сводный брат?

Джордан никогда о нем не упоминала.

Она поджимает губы.

– Чисто номинально, – хмыкнув, говорит она. – Я с ним почти не общаюсь.

– Но он живет здесь? – спрашиваю я, пытаясь получить объяснения.

Она кивает и, прежде чем я успеваю еще что-то сказать, вылезает из машины, прихватив с собой сумку.

Сколько комнат в этом трейлере, если здесь живет еще один ребенок? У Джордан хоть будет своя кровать?

Перекинув ремешок сумки через голову, она вытаскивает чемодан из багажника и идет к крыльцу. Я хватаю коробку и следую за ней, сжимая челюсти, чтобы не ляпнуть что-нибудь. Не знаю, чего во мне сейчас больше: злости, беспокойства или иного чувства. И имею ли я право испытывать нечто подобное или в этом случае любое беспокойство оправданно? Возможно, у нее все будет хорошо. Это же ее семья. А я просто…

Кажется, я могу взорваться в любое мгновение.

Мы поднимаемся по нескольким ступенькам к входной двери. Джордан едва удостаивает взглядом своего сводного брата и его друзей, когда открывает дверь.

– Райан, это отец Коула, – бормочет она. – Пайк, это мой сводный брат Райан.

Я поворачиваюсь к парню, и он тут же выпрямляется, протягивая руку.

– Привет, мужик.

Я перекладываю коробку в левую руку и ухитряюсь пожать его ладонь.

– Привет.

Он коренастый, невысокий и примерно одного возраста с Джордан, но, видимо, пытается казаться взрослее, для чего сделал татуировку на шее и нацепил черную кожаную куртку.

В жару.

– Так ты теперь будешь жить здесь? – отхлебнув пива, спрашивает он у сестры.

– Да.

Один из приятелей Райана толкает его локтем.

– Это та, что работает стриптизершей?

Я стискиваю пальцы на коробке.

Райан фыркает, едва не выплевывая все пиво.

– Нет, чувак. Это другая, – говорит он, а затем оглядывает фигуру Джордан, и на его лице появляется ухмылка. – Хотя она тоже неплохо танцует.