Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim

Шаретт с большими сомнениями согласился занять пост министра иностранных дел. В результате кадровых перестановок в верхах значительно возросло влияние Моше Даяна. Хотя теоретически он должен был проводить в жизнь политику, определяемую правительством, на практике он играл большую и постоянно растущую роль в формировании политики национальной безопасности. Все трое были очень умными и целеустремленными людьми, которые в первую очередь преследовали интересы своей страны. Все они также понимали, что чешская сделка с Египтом затронула основы безопасности их страны. Но они придерживались совершенно разных взглядов на то, какой должна быть политика по сохранению этой безопасности. Даян хотел превентивной войны против Египта, Шаретт был категорически против войны, а Бен-Гурион не определился. Для решения этого вопроса потребовался почти год, и ответом на него стала Суэцкая война.

Основное предположение Даяна заключалось в том, что второй раунд неизбежен, и поэтому Израиль должен готовиться к войне, а не к миру. Его главная задача состояла в том, чтобы время и условия следующей войны были удобны для Израиля. После заключения чешской оружейной сделки это стало насущной проблемой. По расчетам Даяна, египетская армия будет в состоянии начать войну летом или осенью 1956 года. Его цель заключалась в том, чтобы спровоцировать столкновение до того, как военный баланс изменится в пользу Египта. Он не выступал за нанесение упреждающего удара, поскольку в этом случае Израиль оказался бы в роли агрессора. Скорее, его стратегия заключалась в том, чтобы массовыми военными репрессиями спровоцировать Египет на войну до того, как страна будет к ней готова. Цель этих репрессий заключалась не в том, чтобы заставить египтян сохранять спокойствие на границе, а, наоборот, в том, чтобы создать условия для скорой войны. Для того чтобы подготовить ЦАХАЛ к полномасштабной войне, Даян считал необходимым постоянно привлекать его к военным операциям в мирное время. Не случайно он называл эти операции не репрессиями или возмездием, а военными операциями мирного времени. Короче говоря, Даян хотел войны, хотел ее скорейшего начала и использовал репрессии как для того, чтобы подтолкнуть египтян к войне, так и для подготовки своей армии к этой войне.

В отличие от него, Шаретт исходил из того, что война с Египтом не является неизбежной и что необходимо сделать все возможное для ее предотвращения. Осознавая огромный потенциал эскалации, заложенный в арабо-израильском конфликте, Шаретт призывал к осторожности и сдержанности. Он опасался, что провокационное или неосторожное поведение может привести к большому взрыву. Осознавая серьезность стоящих перед Израилем опасностей, он, тем не менее, не считал, что на карту поставлено само выживание Израиля. Его политика была направлена на сдерживание конфликта и минимизацию рисков эскалации. Как и Даян, Шаретт прекрасно понимал, что политика репрессий сопряжена с высоким риском эскалации. Разница заключалась в том, что Даяну эскалация нужна была для того, чтобы вызвать войну, тогда как Шаретт стремился избежать эскалации, чтобы предотвратить войну.

Еще одно существенное различие между Шаретом и Даяном касалось приобретения вооружений. Оба они, конечно, были твердо привержены идее закупки вооружений для ЦАХАЛа, но шли к этому совершенно по-разному. Шаретт считал, что наилучший шанс убедить западные державы поставить оружие Израилю заключается в соблюдении норм международного права, сотрудничестве с наблюдателями ООН и поведении Израиля как разумного и ответственного члена международного сообщества. Даян считал, что если Израиль будет вести себя хорошо, то он точно не получит оружия, в то время как если он будет вести себя плохо, то ему могут дать оружие в качестве стимула для лучшего поведения. Он считал, что Израиль имеет неприятное значение, и хотел воспользоваться этим, чтобы побудить западные державы дать Израилю оружие в надежде, что он будет держаться подальше от неприятностей. Другими словами, он рассматривал военную активность как фактор, который скорее помогает, чем мешает поиску оружия.

Эти первоначальные разногласия по поводу приобретения вооружений постепенно переросли в две соперничающие внешнеполитические ориентации. Хотя Шаретт добился первого прорыва во Франции, наибольшие надежды он возлагал на Америку. Его внешняя политика имела американскую направленность, поскольку он стремился получить политическую поддержку, гарантию безопасности и оружие. Таким образом, приобретение вооружений было связано с более широкой дипломатической стратегией тесного сотрудничества с Америкой на Ближнем Востоке для достижения общих целей, в частности, стабильности и мира. Шимон Перес, генеральный директор Министерства обороны, все время сомневался в том, что Америка будет поставлять оружие Израилю, и старательно культивировал французские связи. При этом он обращался не по обычным дипломатическим каналам, а напрямую к французскому оборонному ведомству. Даян быстро присоединился к Пересу и в использовании неортодоксальных методов, и в конечном итоге в отстаивании французской ориентации. На первых порах вопрос об ориентации не казался актуальным с точки зрения потребностей Израиля в безопасности. Все израильские лидеры были согласны с необходимостью укрепления военного потенциала Израиля и готовы были брать оружие откуда угодно. Позже выяснилось, что источник действительно имеет существенное значение: Франция предлагала оружие в надежде склонить Израиль к войне с Египтом, в то время как Америка разрешила своим союзникам поставлять оружие Израилю при условии, что Израиль не будет вступать в войну.

В отличие от своего протеже Даяна и соперника Шарета, Бен-Гурион не имел четкой и последовательной линии по взаимосвязанным вопросам превентивной войны, репрессий, приобретения оружия и внешнеполитической ориентации. На встрече 23 октября Бен-Гурион дал Даяну добро на проведение политики, направленной на полномасштабную конфронтацию с Египтом и свержение режима Насера. Но ему потребовалось около года, чтобы преодолеть свои сомнения и колебания и довести конфронтационный подход к Египту до логического конца.

О политике конфронтации с Египтом Бен-Гурион заявил 2 ноября 1955 г., представляя свое правительство в Кнессете. Начав с привычного выражения готовности встретиться с любым арабским лидером для обсуждения вопросов урегулирования, он закончил жестким предупреждением, что односторонняя война, которую Египет ведет против Израиля, не может долго оставаться односторонней: "Если наши права будут ущемлены актами насилия на суше или на море, мы оставим за собой свободу действий для защиты этих прав наиболее эффективным способом. Мы стремимся к миру, но не к самоубийству". Чтобы донести эту мысль до людей, ночью была направлена большая бригада ЦАХАЛа для уничтожения египетских позиций в Эль-Сабхе, вблизи демилитаризованной зоны Эль-Ауджа, и эта задача была выполнена: пятьдесят египетских солдат были убиты, еще пятьдесят взяты в плен.

Штурм Эль-Сабхи стал крупнейшей военной операцией, проведенной ЦАХАЛом после окончания войны 1948 года. Она была спланирована Даяном как часть его общей стратегии по подталкиванию Насера к войне. В ночь наступления, когда захватывались последние египетские позиции, Даян попросил