Алфи, или Счастливого Рождества - Рейчел Уэллс

– Что тут происходит? – спросил я.

– Я – девочка. Мне нравится. Думаю, теперь мне больше хочется быть девочкой, а не кошкой, – сказал Пиклз, неуклюже кружась по комнате.

О боже, подумал я, но мы не могли не улыбнуться.

Вечером, когда все ушли, я вывел Джорджа в сад. Отцу с сыном пришло время поговорить по душам. Я нервничал, но был настроен решительно. Остался всего один кусочек, чтобы пазл сложился.

– Джордж, ты же знаешь, что теперь Снежка останется здесь?

– О да, Гарольд ее любит. И, хотя она все еще скучает по своей семье, похоже, ей здесь нравится. Папа, мне очень жаль, что я так злился, когда она только появилась, но, зная твою историю, я подумал, что она собирается заменить Тигрицу.

– Никто и никогда не сможет заменить Тигрицу, Джордж, пойми это раз и навсегда, – твердо сказал я, вглядываясь в темное ночное небо в надежде увидеть самую яркую звезду, которой стала для меня Тигрица.

– Теперь я это знаю. Снежка мне нравится. Она очень крутая и забавная. Иногда я даже чувствую себя виноватым из-за того, что она мне так нравится. Виноватым перед мамой.

– Она хотела бы, чтобы тебе понравилась Снежка. Тигрица была лучшей из кошек, и она не потерпела бы, если бы ты рассорился со Снежкой из-за нее.

– Я знаю, но чувства… не всегда рациональны.

– Это верно. Джордж. Ты же знаешь, раньше я очень любил Снежку, и она не заменит Тигрицу в моем сердце, но должен сказать, что я все еще люблю ее. – Я затаил дыхание в ожидании его ответа.

– Я знаю, я это вижу. Я ведь не такой глупый, как Пиклз.

– И как ты к этому относишься?

– Так же, как и к моей дружбе со Снежкой. Я чувствую, что это правильно и хорошо, но иногда волнуюсь – вдруг мама-Тигрица подумает, что мы ее забыли?

– Знаю, со мной происходит то же самое. Но мы никогда не забудем ее, сохраним ее память живой – вместе со всеми нашими друзьями. И все же без Тигрицы мне немного одиноко. Не так, как друзьям Гарольда, у которых нет никого из близких, но ты сам знаешь, что я имею в виду.

– Ты имеешь в виду кусочек твоего сердца?

– Именно так. Когда ты успел стать таким мудрым? – Я рассмеялся.

– У меня были лучшие родители, они меня многому научили, – сказал Джордж, и мы потерлись носами.

– Значит, я получил твое благословение? Я имею в виду, со Снежкой?

– Да, конечно. Возможно, мне будет трудно, я не умею притворяться, но хочу, чтобы ты был счастлив, и думаю, что Тигрица тоже хотела бы этого.

Мы посмотрели на небо, и самая яркая звезда как будто подмигнула нам. Мы подмигнули ей в ответ.

– Это самое чудесное время года, – нараспев произнес Джордж. Он был очень взволнован, ведь наступило Рождество. Наш любимый день.

– Так и есть, сынок. С Рождеством тебя. – Мы ткнулись друг в друга носами.

Было раннее утро. Наши дети проснулись еще на рассвете, чтобы посмотреть, приходил ли Санта. Конечно, он приходил. Мы с Джорджем смотрели, как они с визгом открывают подарки, радуются тому, что получили, и на душе у нас было тепло и уютно. Мы видели семью в лучшем ее проявлении, и это лишний раз подтверждало, как нам всем повезло. Судьба дала нам так много, но я не забывал и о тех, кто одинок и обездолен. Мы должны помнить, что в Рождество следует не только давать и получать, но и заботиться о ближнем. Меня иногда огорчает, что люди недостаточно ценят других людей и кошек. Но хватит грустных мыслей! Никто не должен грустить в Рождество.

Как всегда кругом царила суматоха, но в этом году были и кое-какие новшества. Воскресный обеденный клуб Гарольда уже открылся, но мы находились лишь в начале пути, и сегодня с нами обедали пять человек, которым некуда было пойти на Рождество. Если бы они не присоединились к нам, у них на столе не было бы праздничной индейки. Для меня это просто невообразимо! Индейка – вот что я люблю больше всего на Рождество. А вот Джорджу нравится брюссельская капуста, но тут наши вкусы расходятся.

Гудвины и Баркеры праздновали Рождество вместе и пригласили к себе еще трех человек, это было очень любезно с их стороны. В новом году воскресные обеды обещали стать регулярными, и Гарольд очень гордился собой. А я гордился им и вдохновившим его Джорджем. Клэр работала вместе с Гудвинами, пытаясь вовлечь в это дело еще больше людей. Они начали с Эдгар-Роуд, и им предстояло пройти очень долгий путь, агитируя других примкнуть к нашей инициативе. Благодаря их усилиям этот проект был просто обречен на успех, я не допускал и мысли о неудаче. У Клэр бездна обаяния; если Вик брался кого-то уговорить, люди соглашались на что угодно; Хизер не принимала «нет» в качестве ответа. Так что мы все были очень воодушевлены.

Разумеется, не обошлось без традиционных развлечений. Тоби, Генри, Саммер и Марта играли в рождественском спектакле. Все прошло довольно спокойно, а не как в прошлом году, когда мы подложили Джорджа в ясли вместо фигурки младенца Иисуса. Люди до сих пор вспоминают об этом, и боже, как же мне понравилось представление, но в этом году нам категорически запретили присутствовать на представлении. Клэр даже заперла кошачье-собачью дверцу, так что нам пришлось сидеть дома.

Рождественская елка тоже осталась целой и невредимой, в этот раз Джордж на нее не полез. Он сказал, что уже перерос эти шалости, однако Мэтту и Полли повезло меньше: Джордж научил Пиклза карабкаться на дерево. Пиклз снова пытается стать кошкой. От идеи стать девочкой он отказался, а Джордж продемонстрировал, что, несмотря на то, что повзрослел и нашел цель в жизни, все еще умеет озорничать. Ничем хорошим его проказы не кончились. Полли очень рассердилась, ведь украшения осыпались и елка едва не свалилась на Пиклза, но, к счастью, он не пострадал. Мы все рассердились на Джорджа, да он и сам понял, что зашел слишком далеко. Он пообещал стать более ответственным старшим кузеном для Пиклза, но я не очень на это рассчитывал. Хорошо, что Полли хватило ума запретить раскладывать подарки вокруг елки – вдруг Пиклзу пришло бы в голову их съесть. У себя дома мы поступили так же.

Хлопот у нас в семье поубавилось, и я проводил больше времени со Снежкой и моими друзьями-кошками с Эдгар-Роуд. Мы со Снежкой снова пара. Иногда я чувствовал себя виноватым перед Тигрицей, но в глубине души я знал, что она хотела бы видеть меня счастливым. И я действительно был счастлив. Просыпаясь по утрам, я удивлялся: неужели можно быть таким счастливым? После потери Тигрицы меня так долго терзала тоска, а теперь будто началась новая жизнь.

Я словно проживал четвертую из моих девяти жизней. Моя походка вновь стала пружинистой, я чувствовал себя непобедимым. О Тигрице я думал каждый день, и мы с Джорджем постоянно говорили о ней, но пришло время двигаться дальше, и вместе со Снежкой, моей первой любовью, это обрело новый смысл. Я не искал замену Тигрице, не бродил по улицам, высматривая новую кошку. Я снова влюбился в ту, кого любил раньше.