Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Мир тебе и твоему дому, Андреас, – произнесла она срывающимся голосом.

Андреас кивнул писарю, который поднялся с ними по лестнице и поклонился.

– Благодарю, что сопроводили мою мать и сестру. Спуститесь в кухню и попросите, чтобы вам налили чего-нибудь согревающего. Если вы хотите посетить вечернее богослужение…

Писарь поблагодарил и спустился обратно. Андреас отстранил сестру на расстояние вытянутой руки.

– Я тронут, – сказал он и откашлялся. – Я не ожидал, что моя старшая сестра… Я действительно тронут. – Затем его взгляд метнулся к лестнице, на которой уже затихло эхо шагов писаря. – Но где… где… – Его глаза внезапно расширились. – Мама, где ты оставила врачей из Праги?

Агнесс выпрямилась.

– Я привезла самого лучшего специалиста, – ответила она. Андреас отпустил Александру и отступил на шаг.

– Ее? – воскликнул он. – Ты ее…

– Андреас! – произнесла Агнесс таким тоном, который всегда вынуждал всех трех ее детей немедленно прекратить препирательства или торговлю по поводу еще одного куска булочки.

Но Андреас больше не был маленьким мальчиком.

– Ты хочешь сказать мне, мама, что я заплатил целое состояние за право воспользоваться голубиной почтой бенедиктинцев и розенкрейцеров, дабы как можно скорее доставить мое сообщение в Прагу, только для того, чтобы ты не послушалась меня? Я же тебе…

– Ты хотел получить лучшую медицинскую помощь для Лидии, какая только есть. Я выполнила твое желание.

– …составил целый список с именами врачей, которых хотел получить! Что ты сделала с этим списком, мама? Выбросила?

– Да, – просто ответила Агнесс. – После того как мне стало ясно, насколько серьезна болезнь Лидии.

Андреас издал звук, прозвучавший как недоверчивый смех.

– Уже после того, как тебе стало ясно? – эхом повторил он. – Может, ты хотела сказать – несмотря на это?

– Андреас, не сердись, послушай меня, – заговорила Александра, почувствовав, как в ней закипает ярость.

– Если бы я хотел, чтобы Александра бросила какую-то травку на лицо моей малышки, то ее я бы и попросил приехать, разве нет?

– Перестань кричать, – сказала Агнесс.

– Мое образование лучше, чем у любого… – начала было Александра, прежде чем ее заставило замолчать осознание того, что она хотела оправдаться – в чем вовсе не было никакой необходимости. – Я же тебя предупреждала, мама, – сердито пробормотала она.

– Кричу, когда хочу! – срывающимся голосом заорал Андреас. Его отчаяние можно было буквально пощупать. – Мама, как ты могла так меня обмануть!

Дверь, в которую выскочил Андреас, распахнулась, и оттуда выбежала Карина, его жена. Увидев Агнесс и Александру, она замерла, и ее глаза наполнились слезами.

– Вы здесь, вы здесь… – прошептала она. – Андреас, любимый, прошу… малышка…

Андреас развернулся.

– Ты знала, что твои свекровь и золовка куют заговор, не так ли? Ты знала, что мама притащит сюда мою старшую мудрую сестру!

Карина растерянно посмотрела на него.

– Знала? – повторила она. – Но я думала, что ты, естественно, снова обратишься за помощью к Александре…

– Плевать я хотел на помощь Александры! – проревел Андреас. – Я хочу лучших врачей, которые только есть!

– Но Александра…

Александра знала, что сейчас произойдет. И все равно ее будто ударили в живот. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и одновременно к горлу так резко подступила тошнота, что ее чуть не вырвало прямо на пол.

– Она не смогла спасти даже собственного сына! – кричал Андреас. – Почему ты считаешь, что она сумеет помочь нашей дочери?

Александра будто видела себя со стороны, как она развернулась на ватных ногах, спустилась по лестнице, вышла на улицу, где звон колоколов вечернего богослужения походил на рычание атакующей армии, и тяжело осела в снежную кашу и грязь, начав всхлипывать, так же мало ощущая боль, как в тот раз, когда ей стало ясно, что пульс на шее Мику перестал биться и что он больше не слышит бормотание священника. Как она могла совершить такую чудовищную ошибку и позволить матери манипулировать ею? Как она могла поверить, что именно она в состоянии взять на себя ответственность за жизнь маленькой племянницы? Почему она подумала, что уже достаточно сильна, чтобы вступить в новый бой со смертью над детской кроваткой – прекрасно понимая, что может проиграть этот бой?

– Естественно, иногда целитель знает, что его искусство не поможет, – услышала она голос старой Барборы, перекравший колокольный звон. – Но это не главное.

– Что же тогда главное? – Это уже был ее собственный голос, метавшийся между беспомощностью, безразличием и завистью к спокойной уверенности старой женщины.

– То, что человек не теряет надежду, даже если знает, что больше ничего не может сделать. Если надежда врача умирает, пациент умирает тоже.

– Я до самого конца, вопреки здравому смыслу, надеялась на то, что Мику будет жить.

– И этот опыт говорит тебе, что ты больше не имеешь права на надежду?

Внезапно ей стало ясно, что именно в этом и проблема. Однако вовсе не она отказалась от надежды, даже в глубине души, а ее брат Андреас. И как только она осознала это, перед глазами у нее прояснилось, и Александра увидела, что она вовсе не выбежала на улицу, а по-прежнему стоит на верхней площадке лестницы и смотрит на красное лицо Андреаса и бледное – Карины.

– Мне стыдно за тебя, – заявила Карина. – Как можно говорить такое своей сестре!

Андреас сжал кулаки и ударил себя в лоб.

– Мы прокляты! – простонал он. – Не надо было поселяться в этом доме! Его проклятие перешло на нас.

Карина посмотрела прямо в глаза Александре. По ее щекам уже катились первые слезы.

– Это был дом городского судьи, – сказала она. – Охотники на ведьм сожгли на костре обоих его сыновей. Одному было восемь лет, а другому десять. Родителей заставили смотреть. Жена во время казни потеряла сознание и так и не пришла в себя. На следующий день после казни судью нашли на чердаке. Он повесился.

Агнесс глубоко вздохнула. Карина впилась взглядом в Александру.

– Мы не знали историю этого дома, – закончила Карина. – И мы не спросили, почему нам его отдают по бросовой цене. Мы просто хотели поскорее отвезти Лидию в теплое помещение, и больше ничего.

– Проклятий не существует, – хрипло каркнула Александра.

Карина покачала головой.

– Они существуют, – устало возразила она. – Они состоят из раскаяния, упущенных возможностей и страха потерять то, что ты любишь больше всего на свете, и они настолько могущественны, что отравляют все.